Паук у моря (СИ) - Валин Юрий Павлович

— Вольц, ты увлекаешься. Подопечный уже почти не дергается.

— Верно, пора заканчивать экзекуцию, у меня уже полные сапоги соли.

Друзья выволокли жертву на сухой песок — господин Немме жадно хватал ртом воздух, но в глазах мелькало нечто осмысленное. Паническое, но осмысленное.

— Он крепче, чем кажется, — объявил Вольц и замахнулся ногой: — Эй, господин знаток ботаники? Протрезвел, крыса университетская?

Немме быстро подогнул колени, разумно защищая чувствительный живот.

— Я абсолютно трезв! К чему пытки? Нельзя убить быстро и достойно?

— Что еще за детские мечты, господин Немме⁈ — зарычал Верн. — Немедля расстаньтесь с наивностью, иначе господин фенрих вас окунет еще пару раз.

— Не надо! Я внимательно слушаю, — ученый попытался сесть и даже частично стряхнуть с себя песок.

— Смотреть на меня! Я кто? — рявкнул обер-фенрих.

Немме взглянул, судорожно моргнул, и сказал:

— Откуда мне знать? С виду вы откровенный кадровый солдафон, но слишком молоды для офицера. Погоны мне непонятны, хотя я и не знаток. Не знаю, кто вы. Кстати, а где мы находимся и зачем вы меня топили? Я что-то украл?

Бывшие курсанты переглянулись. Ученый производил впечатление практически трезвого, частично вымытого и максимально честного человека. Но клинического идиота.

— Я — командир отряда обер-фенрих Халлт. Это начальник штаба — фенрих Вольц. Там — наш лагерь. Вы поступаете в мое распоряжение как специалист-ботаник. Мы выступаем в разведывательный рейд.

— Это всё как-то чересчур сложно, — Немме выковырнул из-за шиворота еще немного песка. — Ну, допустим. Пусть рейд, что бы это слово в данном случае ни значило. Но почему я «специалист-ботаник»?

— Потому что вы изучаете и описываете типы полезной растительности на маршруте нашего рейда.

— Я⁈ Но я определенно не ботаник.

— Ботаник. И еще геолог-минералог. Бессмысленно отрицать, так значится в приказе. Дармоедов и дезертиров в этом рейде не будет. Изучите и опишете всё, что нужно. Или сейчас осмелитесь утверждать, что писать не умеете? — с угрозой уточнил Вольц.

— Писать умею. По крайне мере, умел, — ученый огляделся. — Была сумка, в ней письменные принадлежности. Кажется. И, да, у меня был, как это… денщик. Такой худющий, но относительно приличный тип.

— Приказом по отряду ваш фельдфебель переведен в линейные стрелки, — объявил Верн. — Рекомендую снять одежду, слегка подсушиться и незамедлительно присоединиться к основным силам отряда. Возможно, там найдется ваша сумка, сразу начнете описывать и оценивать окружающую нас природу и ее многообещающие богатства. Разумнее этим заниматься оперативно и быстро, на стоянке, на марше вы будете заняты.

— Чем это еще я буду занят? — насторожился Немме.

Верн пожал плечами:

— У нас мало вьючных животных.

— О, нет! Вот этого я не умею, — отрекся ученый, проявляя похвальную скорость реакции мысли.

— Научитесь. Это не так сложно, как кажется.

— Послушайте, господа обер-фенрихи. Вы меня избили, чуть не утопили. Мне нужно прийти в себя, согреться, у меня же чуткий организм, его нужно регулярно обеззараживать.

Вольц отвесил звонкий щелчок в лысеющий лоб:

— Обмен намеками состоялся, так, господин ботаник?

— Если я скажу, что вы безмозглые дикари, тупые офицеришки, обреченные на глупую и бесславную смерть, меня снова начнут бить? — с некоторым вызовом уточнил ученый.

— В дружеской приватной обстановке эта нелепая гипотеза будет считаться шутливым интеллектуальным развлечением, — пояснил Верн. — Ляпните нечто подобное при нижних чинах — расстреляю на месте.

Он похлопал по длинной кобуре «курц-курца».

Немме посмотрел на оружие, потом в лицо обер-фенриху:

— Человек, знающий слова «приватно», «гипотеза» и «интеллектуально», не станет лгать единственному специалисту-ботанику своего отряда. Насколько я понимаю, согласно приказа и сложившейся обстановки, мы единая команда, господа офицеры? Тогда единственный вопрос — вы сознаете, зачем нас сюда сослали и что мы стопроцентно обречены?

— Да. Но для солдата подобные мелочи не имеют значения, — заявил Вольц. — Солдат всегда идет на смерть, таково его единственное и истинное высшее предназначение. И сознание этой элитарной избранности удивительно упрощает жизнь. Вы попробуете, вам тоже понравится, господин ботаник.

— О, вы меня серьезно обнадежили! — возликовал ученый. — Сопливые недоумки.

— Заткнись, плешивый пьянчуга!

Рейдовая жизнь вошла в свою колею. Пара выставленных часовых бдила, остальные занимались подготовкой к завтрашнему переходу, обустройством лагеря и прочими дежурными делами. Вопрос с водой решился просто — шагах в пятидесяти обнаружился ручей, даже два. Верн там поил лам и осматривал им ноги.

— Вообще это не твое дело, — неуверенно сказал Вольц. — Ты подрываешь авторитет старшего командира отряда. У нас обязан быть штатный погонщик и укладчик вьюков.

— Кто бы стал возражать. Назначь сведущего человека. Или помоги мне придержать этого черноносого.

— По сути, ты прав — признал Вольц, удерживая повод своевольного крупного лама с широким пятном на морде. — Погонщика нам не дали. и ты самый сведущий в этом деле человек. Но это неправильно. Пойдут слухи, что ты выслужился из погонщиков, и теперь будешь лупить подчиненных, как истинных скотов. Но и это не главное. Хуже, что я вообще не понимаю, когда ты успел так навостриться в обращении с ламами. Это не офицерское дело. У нас и было-то всего три ознакомительных занятия по вьючному делу. Я, кстати, тогда два раза был на дежурстве и закономерно почти ничего не знаю.

— Кстати, я тоже тогда был на дежурстве, — проворчал Верн. — Причем, вместе с тобой. Просто мне приятно находиться рядом с этими тварями. Они не очень злопамятные и ворчат только желудками. Мы их злостно недокармливаем. И да, лупить лам бесполезно. Они или идут с тобой, или не идут. Мне об этом рассказывали, да мы и сами в прошлом рейде наблюдали, просто ты был занят с лейтенантом казуистикой оформления потерь. Слушай, а давай я передам тебе командование рейдом и займусь транспортом? Это сейчас не менее важно.

— Нет, так не пойдет. Ты не имеешь права передавать командование без уважительной причины, вроде смерти или тяжелого ранения. И вообще должность начальника штаба меня вполне удовлетворяет, — мужественно заверил Вольц. — Тем более, мы все равно принимаем общие решения. Кстати, дружище Фетте проявил себя сущим молодцом во время шторма. Я был совершенно повержен, даже вспоминать ужасно. Вообще это обидно: почему вы переносите качку лучше? Казалось бы, я не лишен силы воли, и…

— Причем тут сила воли? Это всего лишь особенность организма. Лично у меня так и вообще скрытая. Наверное, в нас с Фетте просто большая доля крови феаков.

— Доля крови? Мы в одинаковой степени дойчи, это подтверждено документально.

— Не в дойчах дело. Некогда феаки считались отчаяннейшими мореходами, — пояснил Верн. — Потом все разительно изменилось. Если допустить, что часть морской магии остается в крови, всё вполне объяснимо.

— Что за предрассудки⁈ И откуда ты знаешь о феаках-мореходах? В учебнике не упомянуто ничего подобного, — подозрительно прищурился Вольц.

— Это из сказок. Возможно, я ошибаюсь. Мы выступаем на рассвете?

— Действуем строго согласно рейдовому наставлению, ибо походное наставление — уж точно не сказки. Подъем, рассвет — принятие личным составом утренней кружки кофе — при наступлении устойчивой видимости свыше пятидесяти шагов — выдвижение головного дозора.

— Отлично. Пора бы и поужинать. Отводим лам к лагерю.

Господа офицеры и четвероногие военнослужащие рейдового отряда вернулись к палаткам. Костер горел, похлебка варилась, специалист-ботаник вдумчиво смотрел в замусоленную книгу — служба шла по распорядку.

Офицеры получили по миске обжигающего наваристого супа, уселись вокруг удобного камня-стола.