В Россию с любовью (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич

Глава 12

Несгибаемый (продолжение)

Глава 12. Несгибаемый (продолжение)

«Лучше иногда падать, чем никогда не летать»

Оскар Уайльд

Машка вернулась под вечер. Причём я ощущал, она также успокоилась, как и я, хотя сбрасывала пар другим способом — фигачила магическими фигурами по мишеням, насаясь по полигону, как угорелая. Она сама рассказывала, как они это делают — дрючат её военные инструкторы, прошедшие армию, одну из бесчисленных войн в нашем невероятном по протяжённости приграничье. Больше чем уверен, выдала сегодня она результат куда как превышающий свой обычный потолок. Ибо не могла не чувствовать и моё облегчение, как и не могла не понять, откуда оно взялось. А что такое женская ревность… Ой, лучше не спрашивайте!

Но, тем не менее, ужинали мы спокойно. И, что удивительно, в одиночестве — все остальные члены семьи были кто где, а папенька, раз мамы нет, как обычно «изволил отужинать у себя».

— Маш, не молчи, — попытался я наладить мосты. — Как прошёл день?

— Нормально, кивнула она. — Устала жутко. Выкладывалась на сто двадцать процентов. Если не на сто пятьдесят.

— Понимаю, — закивал я.

— Ты как? Кого хоть отодрал? Что за стерва?

Что на это ответить? Я лишь усмехнулся.

— Уже доложили?

— Не успели. Я только прилетела и на ужин. Но мне и не нужно сплетни слушать, я и сама всё чувствовала. И как ты злой был, и как резко успокоился.

— Приревновала?

Она натужно скривилась, но врать не стала.

— Поначалу как бы да. Разозлилась. Но потом… Мы взрослые люди, пусть и без паспортов пока. В приграничье девок замуж выдают в тринадцать, в четырнадцать уже рожают. И я не нянька — надо, значит надо. А что привыкла к тебе… Ну, когда-то бы этот день всё равно бы настал.

Романтических чувств между нами нет, это здорово. Это худшее, чего я боялся. А сестринская собственность… Она сама над ней работает.

— Мы что, через связь и оргазмы друг друга всю жизнь будем чувствовать? — А вот это напрягало. — За сотни и тысячи вёрст?

— Нет, — покачала она головой. — Просто я всегда знаю, когда тебе плохо. А ты, если не врёшь — мне. Я только приземлилась, только первую стометровку проходила, как поняла, что ты — всё. Накал в тебе спал.

— Занятно!

— Что тебе занятно?

— Представил, как иду по улице, а там ты где-то с кем-то оргазм получаешь. И меня прям на улице скрючивает. Или на важной встрече.

— Хам! — Она покраснела. Отчаянно. А ушки-то, ушки! — О чём за столом думаешь!

— О бабах. Как любой нормальный мужик. Это плохо?

— Мужик… — Она фыркнула, хотела презрительно, но передумала, и сделала это с задумчивым видом. Правильно, не надо меня обижать — и так отношения на грани.

— А сказать мне ничего не хочешь? — напряжённо сузились её глаза — о «погоде» закончили. Пора возвращаться к предмету спора. Ибо симптомы сняты, но проблема-то не решена! И решать её можно только языком, разговором друг с другом. И ни одна живая душа не поможет. Кроме разве господа бога, но у него такие неисповедимые пути, что напрямую фиг допросишься.

— Нет, Маш, не хочу, — подумав и всё взвесив, решил придерживаться прежней линии я.

— Жаль, — со вздохом констатировала она. Ну, хотя бы сцен не стала устраивать. Мы честно попытались.

Дальше ели молча. А после еды разошлись по спальням. Где я, развалившись на тамошнем траходроме, снова принялся пилить физику — слава богу, картина общей системы в голове устаканилась. А частности… Нет, так просто их не запомнить, ибо они конфликтуют с уже имеющимися знаниями «я». Но слить их воедино — дело времени, справлюсь.

Когда она пришла, в смысле во сколько — не заметил, время летело очень быстро. Накупанная, причёсанная — волосы ещё сырые, но она над ними поработала. В прикольной ночнушке — здесь ночнушки как и платья, в пол. Но всё равно сексуальные, возбуждают. Я имею в виду в целом, Машка как женщина мне также фиолетова.

— Саш? — Залезла она на кровать, на четвереньках подобралась ближе. Легла рядом, сзади, обняв одной рукой. — Саш, что происходит? Что у нас не так? Что с тобой?

— Я не кукла, Маш. — Отложил учебник, повернулся на спину, глядя в потолок, на котором намалёваны псевдоантичные сцены. Ангелочки-амуры пытались соединить воедино двух влюблённых, и подано было красиво — мужчина мужественный, женщина женственная. С минимальной, обнажёнкой, ибо эротизм шёл от самой композиции, при этом в целом не вылезающей за рамки морали. Кровать была без полога, а «я» почему-то считал, что в домах аристократии они должны быть как в старину.

— Вы меня считаете неженкой, ни на что не способным белоручкой. Игрушкой. А я гораздо крепче и сильнее. И многое могу. В том числе постоять за себя. Ограниченно, конечно, но не все же такие монстры, я имею в виду силу дара, как вы? В обычной жизни в обычном городе я смогу продержаться достаточно долго, чтобы вы поверили в это.

— Дурачок. — Она пальцем наматывала мои волосы на палец. — Место мужчины — в семье. Дома. Воспитывать детей. У мужчин это лучше получается, как ни прискорбно такое признавать некоторым ведьмам.

Слово «ведьма» тут не означает умение колдовать — все женщины в этом смысле ведьмы. А в приверженности идеи неполноценности мужчин. Что они — второй сорт не брак, не совсем люди, правда, из-за эволюционной ошибки пока нужны для размножения.

— Князь Василий Голицын возглавляет Посольский приказ, — парировал я.

— Один на всю страну, — улыбнулась она. — Он — исключение из правил. В любом правиле всегда есть исключения.

Сложно спорить.

— Маш, я, возможно, смогу сидеть дома. И воспитывать детей — Ксюша не даст соврать. Но способен на куда большее! И польза от меня будет куда лучше. И я сильный, справлюсь с любыми невзгодами. А ещё много знаю, умею, и добьюсь больших вершин за пределами дворца.

— Какой смешной хомячок! — Потрепала она мне волосы на голове.

Я вспылил, вскочил:

— Маш, я предельно серьёзно! Я способен на многое, куда большее!

— Твоё место дома! — отрезала она, тоже вскакивая, глаза её опять засияли. — Ты — самый близкий и родной мне человек. Но у меня есть мужество признать реальное положение вещей. Я — сильная, должна тебя защищать. И я буду делать без относительно твоей «полезности», просто потому, что ты есть. Каким бы ты ни был. Просто признай своё место, и всё! Много не прошу! Скажи: «Я мужчина, моё место — дома, и я буду учиться, чтобы стать самой надёжной опорой для своей будущей супруги». Ты будешь королём, Саш! Королём, понимаешь? Супругом королевы пусть и полуразвалившейся, но ещё очень могущественной державы, империи! Королей не надо недооценивать. Пока жёны творят видимую политику, мужчины делают тайную, скрытую от глаз. Это то, что тебя ждёт! А не махание кулаками, как встарь.

— Унижения тоже входят в комплект? — ехидно поддел я.

— Ты должен занять своё место. И люди не поймут, если у тебя будут запросы бОльшие, чем положено. А ты не сможешь это сделать, пока не научишься подчиняться и признавать себя слабым. И вообще, почему ты считаешь подчинение унижением?

— Потому, что можно подчиниться справедливому приказу, логически оправданному, — пояснил я. — А можно — дури, втемяшевшейся в голову его отдающей. Маш, если не поставить чёткие условия, если не добиться равноправия…

— О КАКОМ РАВНОПРАВИИ ТЫ ГОВОРИШЬ, мужчина?!!! — закричала она. — Хватит, Саш! Ты просто достал!

— Раз достал — иди в жопу! — Я вскочил и… А куда мне, собственно, идти, это и так моя спальня? В которую она пришла спать, на ночь — судя по состоянию, реально как выжатый лимон после полигона и решила лечь пораньше. А тут я со своей философией неподчинения. — А может и нет — оставайся, если хочешь, пойду я. Не провожай!

И хлопнул дверью. Как мог — так и хлопнул, я не маг, а богатырской силушки не имею.