Маньякой (СИ) - Ежов Константин Владимирович

А он – не просто инструмент. Он – инструмент в твоих руках. Нужно понимать разницу…. Это не меч, не молот, не отвертка. Это – скрипка. Да ещё и с двадцатью двумя струнами. Причём, у каждого – свой строй. Она может быть восхитительной, виртуозной, поющей. А может оказаться глухой доской, с одной струной, которая рвётся при первой попытке сыграть.

И вот ты держишь эту скрипку. Смотришь на неё. Пробуешь пальцами. А потом берёшь... и решаешь, что это – аккордеон. И начинаешь играть на скрипке, как на аккордеоне. Ну и как думаешь, что за шедевр услышат окружающие?

Вот и меня так вышло. Решил, что это работа. Просто работа. А вовсе не искусство. Думал, малые арканы можно лепить по инструкции. Чётко, без вдохновения, шаг за шагом. А они – рождались… не теми.

Весь день ходил с этим чувством – как будто ошибся в названии химиката и вместо лекарства получил мыльный раствор. Всё делал правильно – а получилось ни о чём. Ну не совсем, но в сравнении с тем, на что надеялся….

Хорошо ещё, что с горя хлопнул рюмашку. Грамм на двести. Ничего не отпустило, но хотя бы стало всё равно. Знаешь, как бывает – не легче, но как-то спокойнее, что хуже уже не станет. Или станет – но потом. А потом пришло наитие, как связаться Лайей.

Вот так и оказался сейчас – в одноместном аэротакси, которое дребезжит над океаном. Где-то внизу плещется темнота. Где-то впереди – берег и город.

На приборной панели бегут пиксели. Тревожный индикатор в углу мигает о низком заряде борта, но пока игнорирую. Плевать. Он всё равно долетит. А если нет – ну, может, эта история и не заслуживает продолжения.

Поднимаю голову. Сквозь грязное куполообразное стекло виден горизонт, переломленный огнями прибрежных вышек. Маяки мигают с интервалами – каждый по-своему, как сигналы Морзе. Словно кто-то из старого мира всё ещё посылает сообщения в темноту.

А пока думаю о скрипке. О двадцати двух струнах, старших арканах. О том, что, возможно, это число – вовсе не о количестве. А о качестве. О допусках. О изломах между арканами. О тех местах, где они сходятся.

Гримуар всё ещё лежит у меня. Закрыт. Молчит. Ждёт. Он не делает шагов – сам делаю. Он лишь показывает, где ступень, а где обрыв. И если решу, что обрыв – лестница, то лечу я, не он.

А может быть, и не лечу вовсе. Просто стою на месте, мысленно барахтаясь. Потому что когда-то давно вбил себе в голову, что искусство можно считать работой, если приклеить к нему достаточно инструкций.

А оно - не хочет. А оно – сопротивляется.

Где-то впереди – зелёные огоньки посадочной площадки. Автоматика пищит, предлагая выбрать ближайшую платформу. Выбираю ту, что ближе к пляжу. Там, где редко ходят люди. Где всё ещё пахнет солью, а воздух не забит рекламой и дронами.

Пусть остынет голова. Пусть стихнет эта странная, вязкая злость на самого себя. Далеко ещё не провалил день – зато получил урок. Жёсткий, неприятный. Но иногда такие и бывают самыми полезными.

Пусть эта ночь станет тишиной. Перед следующим аккордом.

Перед тем, как возьму эту скрипку снова.

И сыграю. По-настоящему. Снова… и сегодня. Да, надо возвращаться с люкс. Колумбия не ждёт. Или ждёт, но не очень.

***

Постоял немного, глядя на визитку. Чёрная, с голографической спиралью. Без контактов. Без номера. Без адреса. Просто она. Смотрит в тебя, как зеркало, в котором ты – немного чужой. И гаснет.

Нет, она не пищала. Не покраснела, не треснула, не покрылась инеем. Просто стала... неотзывчивой. Мёртвой, как заклеенный глаз. Или, может, спящей. Хотя кто знает, как там у неё это работает. Может, визитка теперь тоже обиделась. Что не выбрал путь через её окно.

Путь, к слову, не просто "коридор телепорта". Это была её дорога. Быстрая, мягкая, небезопасная – но личная. Такой она мне её и предложила. Почти между делом, но с тем взглядом, которым смотрят не просто "на знакомого". А на того, с кем уже заключена внутренняя сделка. Пусть даже молчаливая. Пусть даже односторонняя.

Я отказался.

Не потому, что испугался. Не потому, что не доверяю – хотя, если быть честным, не доверяю. А просто потому, что… иногда тебе нужен обычный способ. Самолёт. Перелёт через океан. Проверка багажа. Пластиковый стаканчик кофе. Человек справа, который будет храпеть. И старушка слева, которая будет пытаться объяснить, почему "Америка уже не та". Нормальные вещи. Простые.

Вот чего мне не хватало.

Лайя, конечно, всё поняла по-своему. И, наверное, правильно. Она же не в моей голове. Не знает, как боюсь потерять остатки реальности. Остатки привычки быть человеком.

Псих, маньяк – её слова, по досье – уже мои слова слова. И, по правде говоря, звучит, как диагноз. Только не тот, что можно залечить. А такой, которым можно прикрыться, когда не хочется объяснять. Не хочется рассказывать, как смотришь в зеркало и не узнаёшь себя. Как идёшь к психологу и не знаешь, что именно врать: про него или про себя.

Психолог, кстати, был. Назначен. Назойливо. Формально. Всё как полагается для "контактных сверхов нестабильного типа". Пару раз в неделю, без опозданий. Запись ведётся, отчёт отправляется. И уж если ты не пришёл – будьте любезны объясниться.

Вот и просил Лайю. Как человека, как... агента. Объяснить, что ужасно занят. Что командировка. Что вернусь – и сразу. Сразу, конечно, ничего не будет, но это уже вопрос технический. Главное – убедить.

Она, к моему удивлению, замялась. Долго. Почти колебалась. А потом всё-таки согласилась. Почти. Типа "попробую".

Что ж… лучше, чем ничего. Хотя её "я бы на твоём месте не зарекалась" прозвучало так, будто она уже наполовину уверена, что вляпаюсь. И, возможно, не наполовину.

Убрал визитку обратно в нагрудный карман. Не потому что она что-то значила сейчас. А потому что она могла значить потом. Это был мой способ сказать: вовсе не сжёг мост, а как нормальный герой просто… пошёл в обход.

***

Пляж вокруг был пуст. Ветер гнал по песку обрывки водорослей, иногда подбрасывая их в воздух, словно пробовал на прочность. Вдалеке мерцал терминал – тот самый, что выбрал для посадки. Приморский, полудикий. Автоматическая подсветка платформы не работала, и от этого он казался не местом прибытия, а каким-то забытым объектом. Как детская железная дорога в заброшенном парке.

Неспешно добрёл до ближайшего лежака. Присел. Посмотрел на воду.

Она шуршала. Не плескалась. Не бушевала. А именно шуршала – как будто берег был не из песка, а из шелестящей бумаги. Волны ползали по нему, осторожно, как кошки по стеклу. Мягко. Бережно. Будто знали, что шум может спугнуть важные мысли.

А я сидел. И думал.

Что будет в Колумбии – понятия не имею. Город там странный. Во всяком случае точно не такой, как здесь. Контакты мутные. Но кое-что у меня есть – старый заказ, ещё со времён, когда был просто ремонтником чудес. Один клиент там до сих пор считает, что просто "честный технарь". И пока так – пусть и будет. Надо будет зайти, проведать.

Может, успею. Одиннадцать часов – туда. Одиннадцать обратно. Плюс день на месте. В целом – планируемо. Если никто не устроит фейерверк. Хотя, по опыту, фейерверк обычно устраиваю я. Сам. Даже не специально. Но тут бабушка на двое сказала. Поскольку планирую…

Скоро взлёт. Уже купил билет. Через официальный сайт. Настоящий рейс, с расписанием, номером места, даже с возможностью выбора курицы или рыбы. Всё как у людей. Всё как будто ещё человек.

Да и цена смешная. Шестьсот двадцать кредов туда и обратно. Даже с багажом. Почти как телепорт – только дешевле и… реальнее.

Поднялся, встряхнулся. Песок осыпался с брюк. Пошёл к терминалу. Рядом загудело другое аэротакси – кто-то прилетел с города. Даже не обернулся.

Лайя, наверное, всё ещё зла. Или нет. Она же не сказала "прощай". Она сказала "я бы не зарекалась".