Паук у моря (СИ) - Валин Юрий Павлович

— Одну осечку я прослушал, — пробормотал Вольц. — Отравление дурно воздействует и на слух. Слушай, может не надо вливать в меня вот это всё? Мне же очевидно легче.

— Пей! Это приказ!

Вольц пил, давился, блевал, ругался, снова пил. Потом влил в себя полкружки лекарственного раствора и угрюмо затих. Зрение начальника штаба восстанавливаться не спешило.

Медик с тоской сел напротив полного ведра. Нужно промыть и себя. Видимо, это бессмысленно, но необходимо. Хотя бы в качестве дисциплинарного взыскания. Как ни оправдывайся, но отряд разгромлен.

— Лев! — рявкнул оживший Вольц. — Рядом, слева! Крадется!

Верн бросил кружку и схватил оружие. Перепуганно «ыкнул» черномордый лам…

— Стойте! Это не лев! — завопил Немме.

— Это я! Я! — умирающе застонали из-за камней.

На песок выползал фельдфебель Цвай-Цвай.

— Так, у нас пополнение, — молвил Вольц, глядя поверх цели, но многозначительно поигрывая «курцем». — Как объясните свое отсутствие и свое появление?

— Никак не объясню, — простонал фельдфебель, обессилено приваливаясь к камню. — Ночью мне стало ужасно плохо: несло желудком и тошнило. Я пошел за камни, присел… дальше не помню. Очнулся — ужасно болит голова, и вы кричите. Похоже, ночью меня крепко двинули по затылку.

Верн кивнул ученому специалисту, тот, не выпуская винтовку, подошел к блудному фельдфебелю, осмотрел:

— Ссадина на задней части головы. Кость не пробита.

— Проломить фельдфебельскую кость способен далеко не каждый, — веско отметил Вольц. — Посидите минутку, Цвай, наберитесь сил. Сейчас вам идти за водой. Под охраной господина ученого, разумеется.

— Вряд ли я способен встать, — пробормотал долговязый фельдфебель. — У меня жутко кружится голова. И кажется, меня нюхал лев.

— Всех нюхал, — успокоил Вольц. — Здешние львы навязчивы, но не так уж голодны. Нам нужна вода и лечение, потом уже мы зададим этим зверюшкам. Так, господин обер-фенрих?

— Несомненно. Я тоже иду за водой. Продержитесь тут несколько минут без нас.

Копье и щит оказались жутко тяжелы, даже ноги подгибались. Кобуру с «кур-курцом» Верн не брал. Ученый специалист покосился, но ничего не сказал, у самого него, кроме громоздкого «маузера», торчал топор за поясом. Не так глуп плешивый ученый. Старшие чины конвоировали фельдфебеля, вооруженного парой мятых медных ведер. Цвай пошатывался и сдержанно стонал. Но до ручья добрались благополучно.

Обратно двигались еще медленнее. Господин ученый нес одно из ведер, второе пришлось нести вдвоем, надев дужкой на древко копья — самостоятельно у Цвая поднять ведро не получалось. По пути слегка расплескали, но в меру. Сам Верн здорово ослабел, оказалось, что дорога к водопою чертовски длинна.

— Отлично! — Верн с облегчением отпустил древко и рухнул на песок. — Теперь кипятим и продолжаем лечиться.

Ученый и единственный нижний чин принялись собирать топливо для костра, Верн присел рядом с Вольцем.

— Ну? — поинтересовался подослепший друг.

— Я ему не верю.

— Разумно. Но пока мы в ослабленном состоянии, проводить дознание преждевременно. Что Фетте?

— Спит. И смахивает на покойника.

— Оживет. Он старый вояка, я в него верю. Возможно, отучится жрать по две порции.

— Это вряд ли. Как твои глаза?

— Могли бы быть лучше, — с досадой признал Вольц. — Это чувство абсолютной беспомощности, знаешь ли… Я стал лучше понимать фрау Гундэль. Она-то ведь постоянно живет в беззвучии и безмолвии. Нам нужно это учитывать.

— Вот же, сдери тебе башку… Кто-то говорил, что я крепко влипаю с девушками. Так вот — это вовсе не я влип.

— Не преувеличивай, — запротестовал ослепший штабист.

Потрескивал огонь костра, уцелевшие вояки придвинулись ближе — от слабости крепко знобило. Завернутый в одеяло Фетте безотрывно смотрел на пламя — ему все еще было совсем худо.

— Итак, что мы имеем в результате данного прискорбного происшествия, — начал Вольц, с отвращением пригубливая из кружки смесь, приготовленную командиром отряда. — Нижние чины дезертировали практически в полном составе, командный состав болен и вышел из строя. Тоже почти в полном составе. Сопоставляя эти события, мы имеем все основания предположить, что имеет место отнюдь не случайность, и офицеры отряда злонамеренно отравлены некими злоумышленниками или злоумышленником. Возмутительно! Я этого так не оставлю!

— Само собой, преступники понесут надлежащее наказание, — заверил Верн. — Но нужно сказать — предательство солдат катастрофически сократило наши силы и возможности. Дойти до озера Двойного нам будет намного сложнее.

На Верна уставились: Немме с огромным изумлением, фельдфебель с откровенным ужасом.

— Господа, этот вопрос даже не обсуждается. У нас есть приказ, он обязан быть выполнен, — напомнил Верн. — Даже если из нас останется в живых кто-то один, он отправится к Двойному и проведет полноценную разведку. Эстерштайн на нас рассчитывает, и мы не можем подвести родную страну!

— Но львы, господин обер-фенрих! — вскричал Цвай-Цвай. — Мы даже лагерь не способны надежно охранять. К тому же нас подводят подмокшие боеприпасы…

— Фельдфебель, если у вас есть предложения по улучшению несения службы, изложите их, как надлежит по уставу! — рявкнул Верн. — Дисциплину забыли? Фенрих Фетте остается вашим непосредственным командиром, обращайтесь к нему. В свободное от несения служебных обязанностей время.

— Но он…

— Он жив и скоро поправится. Тогда и изложите ему свои ценные мысли. А пока не вмешивайтесь в разговор старших по званию, возьмите оружие и отправляйтесь на пост. Дело к вечеру, львы не дремлют.

Фельдфебель молча встал, взял «маузер», поплелся к скале.

— Цвай, вы забыли стрелковую маску, — просипел вслед Фетте. — Когда все наладится, напомните мне — вам полагается два наряда вне очереди.

— Так точно, господин фенрих, — без выражения отозвался фельдфебель, взял маску и убрался.

Помалкивающий Немме посмотрел на офицеров и тихо сказал:

— Вы чертовски изощрены в армейской службе, господа фенрихи.

— А вот это не ваше дело, господин научный специалист, — вполголоса напомнил Верн. — Я объявляю вам официальную благодарность за действия во время нашего… гм, недомогания, но в нюансы армейской службы вам лучше не лезть.

— Я тоже вам благодарен, Немме, — заявил Вольц. — По возвращению в цивилизованные места ждите с меня приглашение в гаштет. Там во всеуслышание заявлю, что вы — самый ценный ботаник из служивших в нашем отряде.

— Весьма лестно слышать, — сказал Немме. — А теперь мне заткнуться? Или идти сторожить хищников, вооружившись бесполезной железкой?

— Мое замечание касалось исключительно нюансов несения службы, — холодно уточнил Верн. — Простите, но вы в этом деле совершенно не разбираетесь. Вот ваши мысли о планах перехода к озеру, насчет общей ситуации и прочем, мы охотно выслушаем.

— О, понял. Простите, я маловато общался с профессиональными военными, порой меня заносит не туда. Это не нарочно, — неожиданно разумно заверил Немме.

— Отлично, в этом вопросе мы достигли взаимопонимания. Тогда скажите, что вы думаете о нашем отравлении и внезапной пропаже нижних чинов. В этом событии, безусловно, присутствует и научная составляющая.

— Полагаете? — Немме поскреб плешь. — Выглядит довольно странно. Вернее, как-то недоделанно. Если солдаты дезертировали, то отчего не утащили большую часть запасов и снаряжения? Ящик с патронами и то не вскрыт, я смотрел. И отравление.… Это был неплохой яд, видимо, запасенный заранее. Это меня не удивляет — в столице не желают нашего возвращения, поэтому подстраховались. Уж простите, господа офицеры, за прямоту, но я в этом уверен. Но отравлял нас человек, слабо понимающий, что он делает. Вы, в смысле, мы, все еще живы. Это очень странно.

— Исходя из деталей произошедшего, смело можем предположить, что отравлен был именно суп, — начал раскладывать задачу на отдельные составляющие пунктуальный Вольц. — Вы, Немме, суп только попробовали и отказались. Как видим, это оказалось малообъяснимым, но прозорливым решением, спасшим не только лично нас, но и сохранившим боеспособность всему отряду. Кто нам принес суп и кто мог его отравить?