Паук у моря (СИ) - Валин Юрий Павлович

Тяжело нагруженные разбойники огибали «свой» склон. Анн волокла тяжеленную и неудобную ослиную ляжку. Отрубили ее криво, носильщица порядком измазалась свежей кровью. Постираться недолго, но одежка и так вид теряет, скоро как дикая полуголая тресго по скалам будешь скакать. Снятая с покойников одежка уж точноразбойничьей фрау не достанется.

Разгрузились в лагере, мужчины, отдуваясь, отправились за следующей порцией добычи, Тихий оглянулся:

— А кровь-то тебе идет. Может, тебе помягче мясца принести? Не побрезгуешь?

Анн хотела сказать, что при нужде и печень Тихого сожрет, даже не поморщится. Но такие откровенности с этим упырем могут дорого обойтись. Так что пришлось передернуться в ужасе и страхе. Тихий усмехнулся, весьма ласково:

— А ведь играешь, красотка. Знаешь, как мужчину заманить.

Вышел, поскольку снаружи дружки уже недоброе думать начали, там сходу объявил:

— Потрошки на ужин будут. Вдоволь!

Анн с ненавистью сплюнула в очаг, вытерла грязные руки об одеяло Тихого и занялась готовкой. Ослиные потроха ей варить не приходилось, но что тут сложного, все равно сожрут. Пока ходила за водой, разводила огонь и вешала котел, начали мучить сомнения и предчувствия. Слишком уж весел Тихий, азарт в глазах. Смотрел многообещающе.

Обычно мужчины смотрят на бедра и грудь — этими достоинствами бывшая медицинен-сестра не особо щедро одарилась от природы, но умела выгодно показать. Потом смотрят в лицо и на все остальное, порядок последовательности случается чуть разным, у каждого герра вкус свой собственный, но то тоже предсказуемо. Беда в том, что Тихий смотрел исключительно на шею разбойничьей соратницы. Сегодня даже не особо пристально взгляд ее ловил, только шея и шея на уме. Возбужден. Некий хороший куш сегодня взяли. И что же там такое могло быть?

Когда мужчины вернулись с новой партией мяса и иной добычей, печень и почки ослиные уже были в котле. Разгружаясь, Здоровяк поставил на камень вместительную бутыль:

— Шнапс! Фермерский, но у них даже крепче. Э, Медхен, только попробуй отхлебнуть! Живо каждый глоток у меня отработаешь.

— Куда тут хлебать? — озабоченно огрызнулась Анн. — Котел полный, огонь слабый. Соберите в костер подбросить что-нибудь.

— Сама соберешь. Ишь, фрау чисто-дойч выискалась, прислугу ей подавай, — герои-разбойники засмеялись, ушли.

А кому был иной ответ нужен? Никому. Когда кучей соберутся, тупеют, и дело у Анн много глаже идет.

Разбойница-повариха выбралась на сияющий простор склона, принялась собирать топливо. Вечная проблема, что в Хеллише, что в городе: каждый подходящий стебелек, щепочку, мусор подходящий — всё для очага. На заводы, фабрики и в замок уголь привозят, но он дико дорогой, с шахт через озеро барками переправляют. Надо бы какой фургон с углем на дороге в Хеллише «растворить», но такие грузы тут и возят-то раз в год, когда добротное топливо для начальства в форт доставляют.

Собирая в ведро пересушенную колючую траву и катышки помета скальных крыс и дикобразов, хозяйственная разбойница прошла до заветного места. Вроде никто не следит. Вот с этим в шайке сложно: вроде и глаз немного, а каждый раз приходится тщательно проверяться. Анн сдвинула заветный камень, достала сверток, поспешно размотала промасленную тряпку. Сейчас только пистолет, остальные сокровища ждут нужного часа. Надо думать, более счастливого, башку ему сдери…

Тяжесть небольшого, но надежного пистоля слегка успокоила. Вернее, эта тяжесть перевела нервность дурного предчувствия в иное русло. Изучение оружия отняло уйму времени, но Анн так и не была уверена, что все правильно поняла. Испытать бы пистоль, патрона очень жаль, но все равно стоило бы. Но как и где? Он же шумный. Наверное.

Бывшая медицинен-сестра осознавала, что абсолютно не дружит с секретным оружием. Тут особое образование нужно. И годные надежные учителя. В пересказе, да с чужих обрывочных слов, уже позже вспоминая и сопоставляя — это вообще ужас, а не учеба! Оружие маленькое, но жутко непонятное, боишься, что в тебя же и пульнет. Проще тысячу марок из клиента за один визит выдавить, чем вот с этакой тайной разобраться. Патроны эти… ты попробуй его вынь, а потом обратно вставь⁈ Варить живьем надо тех, кто такое замысловатое оружие придумал. Да, варить! В медленном кипятке, на потроха!

В принципе, с оружием Анн как-то свыклась. Не так уж непонятно, если почаще о нем думать. Пружина, то и сё — хитро придумано, но попроще, чем устройство организма человека. Или осла. Просто к железу иной подход нужен. Подход, сдери ему башку, вроде бы нашелся, но уверенности по-прежнему не возникало. Главное, и попалось-то совершенно неизвестное науке оружие. Положим, Молодой, он по жизни дурачок, хотя с оружейным делом и знаком, только откуда ему знать про такую редкость. Но о подобных пистолях, видимо, и Верн ничего не слышал. Хотя…

Анн вздохнула. С детьми остается вечная недосказанность. Свои у них тайны, и служебные, и вообще. С другой стороны, Верн определенно бы подсказал, если бы знал, что маме такое знание нужно. Но кто мог предугадать-то?

Ничего, слова «магазин», «затвор», «взвод» и «предохранитель» не такие уж магические. Понять можно. Как говорит чудик Молодой, «огнестрелы хоть и очень секретные, изначально задумывались понятными и для самых глупых стрелков, вот ремонт и настройка — то истинное высокое искусство!». Великий маг «Хамбур-Арсенала», понимаете ли.

О чем Анн догадаться не могла, да видимо, в Эстерштайне никто и не знал — как такие пистолетики положено носить? Видимо, подразумевалась некая сумка-кобура. Но высокопоставленная засранка (у-у, сука безухая!) надлежащую сумочку принести не догадалась. Хотя, может, и не было кобурки, ведь непонятно, как пистолетик достался самой аристократке. Может, тоже с какого-то осла «подрезала»? Она, хоть и пустоголовая, но выглядит шикарно, в постельках наверняка многих перебывала.

Разбойница печально помешала в котле — запах шел своеобразный, оригинальное блюдо. И вообще жизнь нескучная. Но по нормальной постели жутко скучалось, прямо даже и по школьной койке, известной своим неудобством. А уж тюфяки в Мемории — истинная мечта! Со здешней подстилкой из морской травы (которую еще поди насобирай и притащи) не сравниться — тут, кроме тебя, в траве еще и иных жильцов полно, возятся, шурудят, щекочут. Хорошо, что не особо кусачие.

Мысли поварихи вернулись к жильцам крупным и кусачим в максимальной степени опасности. Вот будет сегодня что-то, точно будет…

А ничего не было. Пока не было. Сожрали похлебку с крупно нарубленными потрошками, обсудили, что соли осталось много, а перца мало, надо бы при случае украсть или купить. Прошлась по кругу бутыль со шнапсом, Анн как обычно обнесли, впрочем, это было только к лучшему. Мозг сейчас туманить — себя убить.

Младшие разбойники помалкивали, но изнывали от нетерпения. Анн, баба неразумная, важности момента не улавливающая, возилась, убирая миски.

— Ну что, покажем? — гоготнул Здоровяк, с чувством глубокого превосходства озирая подельников. — Мало кто поймет, что за редкостная добыча подвалила. Но я объясню.

Он придвинул корзину, ждавшую у стены. Не особо большая корзина, плоская, плетеная из стеблей болотного тростника. Такие в арлагах непрерывно производят, там заросли, говорят, бесконечные. Эти почти бесплатные корзины у фермеров в большом почете, но так-то ничего особенного, обычная вещь.

Здоровяк бережно, даже с нежностью, выкладывал из корзины продолговатые штуковины. Анн догадалась, что это оружие. Похоже на палицы: медная трубчатая рукоять, видимо, с отвинчивающимся колпаком на конце, на другой стороне цилиндр потолще, тоже медный, с глубоко накатанным «клетчатым» узором.

— Ну⁈ — Здоровяк обвел взглядом разбойников. — Что, не догадались? Гранаты это! Настоящие ланцмахтовские гранаты! Одна такая больше ста марок стоит.

Шайка в молчании разглядывала необычную добычу.