Паук у моря (СИ) - Валин Юрий Павлович

— Об этом я не слышал, — помолчав, признался Вольц. — Это тебе подружка рассказывала?

— Вот сейчас ты у меня ничего не спрашивал, — проворчал Верн.

— Да, извини. Ее впутывать не будем. Хорошо, что хоть кто-то из наших друзей в безопасности. Проклятье, если я вдруг спячу от всего этого замкового и предательского безобразия, прошу меня немедленно и честно пристрелить или прирезать! Не желаю усыпляться в вонючей Дойч-клиник!

— Не волнуйся, дружище, нам такой финал вряд ли грозит, — успокоил Верн. — Далековато нам до Дойч-клиник.

— Только это и утешает, — Вольц фыркнул. — Меня подмывает дойти до Хамбура, отбить Гундэль и отвалить из столицы куда-то подальше. Хотя бы вот в эти горы. Основать новый, независимый форт.

— В целом недурная идея. Но возникнут очевидные сложности.

— Да, мы ведь присягали Эстерштайну. Но я подумаю, как разрешить эти противоречия! — пригрозил Вольц. — Слушай, давай я тебя сменю? Мне все равно не уснуть.

— Вот тебе верный собеседник, — Верн передал «маузер». — Пораскиньте мозгами. И не слишком отвлекайтесь на девушек.

— Это тоже верно. Постой… если мы дойдем до Хамбура… вернее, когда дойдем. Представишь меня официально своей медицинен-сестре? У меня явно появится уйма вопросов по всей этой медицинской зауми.

— Полагаю, это можно будет устроить, — заверил Верн. — Она весьма толковая и знающая девушка. Хотя и не совсем та, за кого вы ее принимаете.

Начался поход вполне удачно — в горы поднялись без приключений, дорога была знакома, можно сказать, уже привычна. Неприятный сюрприз ждал во временном лагере.

…— Люди. Наглые, вороватые, вонючие людишки! — сделал логичный вывод Фетте, исследуя следы вокруг разрытой ямы.

— Еще бы. Львов наша крупа вряд ли заинтересовала, дикобразы и цизели не добрались бы, — холодно сказал Вольц. — Господа, мы крепко обделались с маскировкой тайника. Вот закономерный и трагический результат. Имеет смысл учесть на будущее. Скоты, ведь даже и не просыпали ничего из добычи!

Немногочисленные, но весьма важные запасы резервной провизии исчезли. Почти полный мешок крупы, две бутыли масла, жестянки с сухарями, малоценные вспомогательные, но отнюдь не лишние инструменты — все исчезло. Рядом под скалой нашлось пятно небольшого кострища и мелкие птичьи кости. Видимо, удачливые искатели чужих кладов успели здесь отдохнуть и отпраздновать успех.

— Что ж, остается утешиться мыслью, что крупа была не лучшего качества, — заметил Верн. — Кстати, вряд ли дело в неудачной маскировке. Уж очень целеустремленно рыли. Возможно, за нашим отрядом какое-то время следили. Такую возможность тоже придется учитывать.

— Вполне обоснованное предположение, — согласился начальник штаба. — Предпримем контрмеры.

— Кстати, о назревших мерах, — Верн снял тяжелый шлем и пригладил волосы. — Предлагаю сменить командование. Запас моей командирской удачи явно иссяк. Официально задачу рейда мы выполнили, приказ генштаба о моем назначении утерял силу.

— Что еще за странные фантазии⁈ — изумился Вольц. — Ты везунчик, непосредственно в походе под твоей командой рейдовый отряд не потерял ни единого человека. Мы даже ламов не потеряли! Предательство фельдфебеля и гибель нижних чинов — отдельный случай, предугадать такое невозможно. Менять командира без уважительной причины в нашей ситуации крайне неразумно. Мы можем сглазить!

— Действительно, какого черта? Веди, у тебя отлично получается, — поддержал Фетте. — Ты дьявольски талантлив в выборе маршрутов переходов и в переговорах с аборигенами. Мне бы такой дар общения с баб… с дамами.

— Господин обер-фенрих, мы с ламами вам бесконечно доверяем! — заявил научный специалист. — Возглавь отряд господин Вольц, мы бы немедля ввязались в какое-то генеральное сражение. А дружище Фетте завел бы нас к бабам, которые не обязательно дамы. Нет уж, давайте идти, как шли. Сражения и баб можно отложить.

— Что за трусливый ботаник! — хором сказали Вольц и Фетте. — Но в принципе ведь прав наш дойч.

— Попрошу не попрекать моим происхождением! И не завидовать! — потребовал ботаник, гордо вскидывая аккуратно обритую голову.

Дойч довольно ловко увернулся от кинутой в него головешки, но споткнулся об собственный ранц-мешок. Фенрихи жизнерадостно заржали.

Шалуны. На везение они надеются. Хотя… в чем-то они правы, пока все идет относительно благополучно. Если не считать почти неминуемого голода.

— Что ж, выдвигаемся! — Верн кивнул ламам — те прислушивались с большим интересом, видимо, отсутствие ожидаемых килограммов дополнительного груза их не очень расстроило. Да, питаясь травой и ветками, бродить по горам гораздо проще.

Отряд выступил в путь, сейчас главной задачей было отыскать удобный проход на юг.

Дни и переходы случались очень разными: порой тяжелыми, когда приходилось неоднократно возвращаться, выбираясь из тупиков и завалов, иногда под дождем, по ставшими опасно скользкими склонам, а иногда переход оборачивался довольно приятной «почти-прогулкой», когда тропа находилась сама собой, а упитанные дрофы добровольно кончали жизнь, появляясь на прицеле арбалета. Впрочем, вкусные птицы были нечастой добычей, цизели попадали в походный котел куда регулярнее. Мясо грызунов было достаточно питательно, Верну так и вообще их вкус нравился, товарищи слегка морщились, но особого выбора не было. Тут еще попробуй подлови добычу — цизели мелки, но осторожны.

Остальное шло штатно. Львов, преследовавших отряд четверо суток, удалось отпугнуть. Когда Черноносый повредил ногу, отряд встал на двухдневный отдых, так же поступили, когда простудился ботаник. Занемогших лечили обильным теплым питьем и воспитательно-дисциплинарными речами начальника штаба. Впрочем, лекарства из аптечки тоже пригодились.

В целом путь был весьма тяжел. Спасало то, что отряд не имел строгих сроков выполнения задачи. Верн вел товарищей, интуитивно выбирая подходящий темп, учитывая погоду, сложность ущелий, проблемы со жратвой и прочее. И то смутное, что глупо именовалось «предчувствиями», тоже учитывал. Как-то задержались с утренним выходом, совершенно необъяснимо — просушка одежды и одеял после ночного дождя была откровенно смехотворным поводом — но не прогадали. Все слышали шум лавины, сошедшей ниже по склону. Там еще рокотало, а товарищи уже пристально смотрели на командира.

— Нет, я не колдун, — жалко оправдался командир. — Просто дождь был довольно сильный, горы заметно отяжелели.

Вольц понимающе похлопал по плечу:

— Не волнуйся, наш тайный маг, мы никому не расскажем. Ты слишком ценен для друзей. Не отвлекайся, колдуй тщательнее.

Колдовать обер-фенрих Верн Халлт, конечно, не умел. Просто ему нравились горы. Конечно, это чистое безумие, он и сам понимал, но было что-то этакое… волшебное в здешних местах, которые ты никогда не видел, и, наверное, больше не увидишь. Уже по устоявшейся традиции Верн брал себе последнюю ночную смену часового, предутреннюю. Смотрел на медлительную и неотвратимую смену оттенков светлеющих склонов и вершин, вдыхал чистый холод грани ночи и рассвета. Мир в эти минуты пустел. Лишь они вдвоем — с «маузером» — плыли-дрейфовали в чуть туманном воздухе над ущельями. Миг абсолютного счастливого одиночества в бесконечной вечности. Нет, этого не передать в записи ЖБП, такое только запомнить можно.

Но уже вскипал котел над костром, начинали хрюкать и бодаться сонные ламы, парил над лагерем первый любопытный грифок[2]. Поднимался начальник штаба, судорожно широко, на львиный манер, зевал, но морда была довольная. Частенько, ой частенько, снилась герою несравненная Гундэль.

— Рейд, подъ-ъем-м-м! — вполголоса командовал Верн, уставно завершая обязанности часового.

Недовольно ворчали желудками ламы и Фетте, издавал ритуальный стон господин ботаник — мир окончательно расшевеливался.