Книга дождя - Уортон Томас

Она заказывает второй бокал домашнего вина. На нее это не похоже. Она себя балует. В путеводителе есть заметка, способная напомнить Клэр, зачем она все-таки здесь, но она избегает смотреть туда с тех пор, как приземлилась. Ей и не нужно – она читала ее так часто, что знает почти всю наизусть.

В древнем тропическом лесу, еще растущем на западном склоне вулкана, живет сапфировая лягушка, редкая амфибия красивого оттенка: она обитает у ручьев и во влажной гниющей листве на лесном войлоке. Этот вид относится к семейству Hylidae, квакш, взрослые особи достигают от 3 до 6 сантиметров в длину, с короткими лапками, расположенными под прямым углом от туловища, с тупоконечной головой и рудиментарным хвостом, который часто остается после стадии головастика. Главная отличительная черта лягушки – отметины цвета индиго, зачастую усыпанные мелкими золотистыми или медными веснушками. Это долгожитель среди амфибий: предполагается, что некоторые особи доживают в дикой природе до двадцати пяти лет и даже более.

Хотя сапфировой лягушке и так грозит потеря ареала обитания, она уже оказалась на грани исчезновения в результате незаконной торговли частями животных. Яркая кожа лягушки (отпугивающая других зверей, но лишь слегка ядовитая для людей) ценится как компонент народных снадобий в Юго-Восточной Азии и в других регионах. Шкурки сушат, растирают в порошок и добавляют в эликсиры, которые, как считается, способствуют долголетию. В результате численность популяции значительно сократилась, несмотря на новые строгие законы, направленные против контрабанды животных: одно из недавних дел завершилось приговором к тюремному заключению на семь лет.

Клэр замечает, как колотится ее сердце. Она залпом допивает остатки вина, оплачивает счет и, когда возвращается в фойе, решает совершить вечернюю прогулку. Осмотреться, по-настоящему поговорить с людьми, уделить время работе, ради которой она якобы приехала, пока ждет дальнейших инструкций с той стороны. В фойе она вспоминает, что должна позвонить Артуру, издателю, сообщить, что она на месте.

Но телефон не ловит сигнал.

Клэр останавливается посреди фойе, внезапно растерявшись. Свет снаружи – блекло-зеленой морской волны. Она перебрала вина. Или недобрала. Который час? Час, когда сверка с наручными часами ни о чем тебе не скажет.

Внезапно перед ней открывается бездна. Она балансирует на краю, едва дыша.

Кто-то узнал, зачем она здесь. Для чего она сюда прибыла. Должно быть, ее вычислили. Тот старик в автобусе с неожиданным рассказом о слонах и контрабандистах. О фауне под угрозой исчезновения и людях, которые наживаются на ней. Это не может быть случайностью. Наверно, кто-то уже сидит у нее на хвосте, следит за каждым ее шагом.

Она опускается на один из красных кожаных диванов. Спина прямая, стопы твердо стоят на полу. Глаза закрыты. Дыши.

Что, черт возьми, происходит? У нее порой слегка пошаливают нервы, и она научилась отгонять тревогу, не задумываясь. Но это. Что бы то ни было, это чувство накатывает волнами, одна за другой. Дыши. Она всегда говорит себе, что ей нужно быть слегка взвинченной, чтобы оставаться собранной, наготове. На своих первых заданиях она принимала таблетки, когда ее потряхивало, но ей не понравилось, что лекарство затуманивало сознание, замедляло реакцию, делало ее склонной к бесполезному витанию в облаках. Она не взяла таблетки в эту поездку. Пожалуй, это ее ошибка.

Осмотрись. Веди себя нормально. Дыши, черт бы тебя побрал!

Мужчина и женщина входят в фойе с улицы. Возможно, местные, судя по одежде и по тому, как по-хозяйски они двигаются, словно это их собственная гостиная и в ней никого больше нет. Они спорят на повышенных тонах: совершенно очевидно, что она не хотела сюда приходить и он пока победил. У стойки он говорит с портье, указывая на дверь, пожимая плечами. Клэр не слышно, о чем он говорит. Женщина стоит в стороне, смотрит в окна на улицу. На ней длинное блестящее зеленое платье, будто они только что из оперы. А может, так и есть. В городе новый потрясающий концертный зал, построенный прямо на берегу, и Клэр приходит в голову, что она должна его посетить ради путеводителя. Она слышала, что местный композитор сочинил какую-то совместную «человечье-дельфинью» оперу. Дельфины сами создают и исполняют часть музыкального произведения.

Почему-то эта мысль порождает еще один приступ тревоги. Она впивается ногтями в подлокотник дивана.

Портье развернул монитор, чтобы смотреть на него вместе с посетителем, и, похоже, терпеливо объясняет что-то, производя медленные скользящие жесты, словно длинный лист подводного растения качается в такт течению. Мужчина наконец пожимает плечами и отходит к двери, даже не оглядываясь на женщину. Она ждет немного, бросает быстрый, злой и униженный взгляд ему в спину и идет за ним вслед.

Даже местные теряются…

Сердце Клэр вновь начинает колотиться. Ей нужно подумать. Эта гостиница. Факты. Ее прикрытие – обновление путеводителя. Блог, который она ведет на веб-сайте издателя. Как бы то ни было, все это здесь законно. Пока она ждет, что с ней свяжутся, она может выйти наружу и исследовать остров, найти пару хороших историй для заметок о том, как местные справляются с извечной угрозой природной катастрофы. Она читала про бурный рост, последовавший за открытием и разработкой нового месторождения орихалка в прибрежной зоне, а с ним и пугающее учащение землетрясений, наводнений, вулканической активности и очень странных погодных явлений. Единственный плюс – бум привел к расцвету инноваций в науке, медицине, искусстве – ренессанс, который местные прозвали Всплеском. Ходят слухи о новой загадочной энергетической технологии, тайных разработках. Это практически бесплатный источник неиссякаемой энергии. Очевидно, они еще не используют ее для фенов и вайфая.

А это еще что за толчки?

Она вскакивает так поспешно, что приступ головокружения вынуждает ее покачнуться. Прислонившись к колонне, она ждет, пока сердце вновь угомонится, а дыхание выровняется. Люди, проходящие через фойе, бросают на нее странные взгляды.

– Я работаю над путеводителем, – сообщает она бармену в зоне отдыха гостиницы.

Он кучеряв, его глаза завораживающе зеленые, как море. Он настолько хорош, что приходится вновь и вновь поглядывать на него, чтобы убедиться, что он ей не мерещится, чтобы насладиться его симметрией классической статуи. Он как минимум на десять лет младше нее, отмечает она. Его бледная кожа имеет слабый аквамариновый оттенок, особенно заметный у запястий и связок шейных мышц, когда он поворачивает голову. Это значит, вспоминает она прочитанное, что он, возможно, один из тех редких местных жителей, чья родословная восходит к первым обитателям острова. Не чистокровный у’Йой, но происходит от них.

– Так вы писательница, – говорит он, искажая английские гласные еще мягче, чем портье за стойкой. Обычно она избегает общаться с барменами и прочей обслугой. Такие непринужденные беседы в итоге звучат так, словно их заранее срежиссировали. В ее случае обычно так и происходит, просто ей не нравится это замечать.

– Можно и так сказать, полагаю. По правде, это красивое слово для проверяльщика фактов. Я здесь, чтобы обновить материал для переиздания.

– Уже бывали на острове?

– Я тут впервые. Издатель хотел иную точку зрения. Ну, чтобы кто-то посмотрел на все свежим взглядом. И вот я тут.

Раздраженная собственной нервной болтовней, она отпивает впопыхах заказанный коктейль. «Коралловый закат», что бы это ни значило. Ром, лайм, возможно, манго и какое-то рыбное послевкусие на языке. Напоминает воду в ее душе. По идее, отвратительное сочетание, но, как ни странно, оно работает – разворачивается постепенно, как медленно всплывающее воспоминание. И действует коктейль, как ей нужно. Бездна еще здесь, но теперь Клэр может заглянуть в нее, не чувствуя почти ничего.

Бармен спрашивает ее, где еще она побывала. Они болтают какое-то время о его и ее работе. Он аспирант на кафедре прикладной физики в университете. Работа барменом помогает ему платить по счетам.