Паук у моря (СИ) - Валин Юрий Павлович

Походная жизнь двинулась штатно, если так можно сказать в данных условиях. Рейд продвигался на юг, пришлось опять выйти к берегу, ибо кроме остатков унаследованной деревенской крупы, жрать было нечего. Ловили рыбу, кроме обер-фенриха, очевидные успехи в ужении показывал господин ученый советник. Это было внезапно, но весьма своевременно. Хотя, если вдуматься, человек, прочитавший столько книг о всяких гадах, обязан в них разбираться и на практике. Кстати, Немме утверждал, что «черноспинки» научно именуются гобии[3], что в переводе означает нечто вроде «рыбы-рогачи», правда, в точности перевода специалист уверен не был. Не суть важно, вполне себе съедобные рыбки, жаль, ими на рынке Хамбура почему-то не торгуют.

Огорчал начальник штаба — рана на его ребрах то подживала, то заново начинала гноиться. Все попытки вычистить злосчастное заражение успехом не увенчались. Медицинен-опыта у Верна было маловато, да и из лекарственных средств у рейдовиков оставалась лишь неполная бутылка шнапса. Начальника штаба мучили приступы жара, собственно боль он, естественно, превозмогал, но приобрел постоянную кособокость. Ну, и с настроением у Вольца обстояло скверно. Как-то наедине он сказал:

— Если я по какой-то причине окажусь не в строю, не забывай заводить часы. Ты аккуратный и дисциплинированный офицер, но ценные механизмы требуют максимальной пунктуальности.

— Неужели? Ты о чем на самом деле сказать хотел?

— Помоги ей, дружище, — тихо сказал Вольц. — Она такого не заслуживает. Конечно, жизнь в проклятом замке ее испортила, растлила и развратила, но в сущности она храбрая и славная девушка.

Верн подумал, что сочетание «славная — испорченная» несколько противоречиво, тут начальник штаба что-то упрощает. Или усложняет. Но сейчас заострять на этом внимание было неуместно.

— Дойдем, сам ей поможешь. Мне симпатична твоя Гундэль, но не настолько, чтоб слепо лезть в осиное гнездо Хейната. Мне замок и снаружи не очень нравился. Помочь тебе, это, конечно, иное дело. Но хладнокровно и обдуманно! Спасение этаких высокопоставленных особ, знаешь ли, требует куда большей пунктуальности, чем уход за драгоценными армейскими часами.

— Разумный и трезвый подход, — признал Вольц. — Боюсь, когда дело касается фрау Гундэль, я не способен оставаться абсолютно объективным. В столице обсудим план действий более предметно. Если я дойду. Ты знаешь мою выдержку и чувство ответственности. Я отдаю себе отчет, что скоро начну катастрофически задерживать движение отряда.

— Мы никуда особо не торопимся, — напомнил Верн. — Если будет нужно, остановимся на дневку, пусть даже многодневную. Ничего страшного, отдохнешь, наберешься сил. Подождет прекрасная Гундэль, ей не к спеху.

— Кто знает, что там сейчас творится, в замке и в столице, — проворчал Вольц. — Мы слишком многого не знали.

«Ну да, теперь-то мы знаем слишком много, сдери ему башку» — подумал Верн.

О замковой жизни и взаимоотношениях высших слоев эстерштайнского общества много рассказывал Немме. Научный специалист твердо вознамерился не возвращаться в столицу, мечтал осесть в какой-то деревушке, достаточно отдаленной от границ цивилизации. «Сменю имя. Если придется, буду возделывать оливковые рощи. Мне жить хочется». Жутко образованный человек, но слегка слабоумный. Как будто в сельскую жизнь войти так просто. Да еще с этакой откровенно дойчевской рожей.

Прибрежный маршрут уперся в на редкость поганые, труднопроходимые скалы — белесые скальные породы здесь походили на столичные хеллишские, что обнадеживало — возможно, рейдовики продвинулись дальше, чем предполагалось. Здесь у скал сделали двойную дневку, начальник штаба передохнул, «рыболовный расчет» создал небольшой запас рыбы — мелкие тушки черноспинки-гобийки быстро подсушивались, развешанные на нитках на ветерке. Главное было отогнать мух и ламов.

На закате стоявший часовым Фетте углядел на море корабль, достаточно близко — менее километра от берега. Немедленно попытались просигналить огнями — без сомнения, это проходило одно из корыт Ерстефлотте, больше здесь плавать некому — пираты островов, если и появляются, то гораздо южнее столицы. Но корабль исчез, его даже толком рассмотреть не успели.

— Странный окрас у этого «шнель-бота», — заметил начальник штаба. — Видимо, нечто секретное. Нас бы на борт он в любом случае не взял. Но мог бы сообщить о нашем местонахождении. Непонятно, нужно нам это или нет? Ладно. Давайте повесим котелок что ли, выпьем чаю. Не пропадать же зря хорошему костру.

Увы, о настоящем ореховом кофе уже даже и воспоминаний не осталось. Чай из трав, да и тот в три порции — котелок, сдери ему башку, вмещать больше полутора кружек воды отказывался.

Отряд двинулся дальше, взяв курс на юго-юго-запад, дабы обойти неприятную местность.

[1] Шнельклопс — это не стремительный боевой клоп, а «быстрая отбивная». Обычно делается в сметанном соусе, здесь подразумевается более упрощеннее походный вариант.

[2] Безусловно, «паспортная» дальность выстрела Маузера 98к гораздо дальше и выше. Здесь сказывается местная специфика срока службы и эксплуатации импортного огнестрельного оружия.

[3] Порой дикость и дремучесть гомо сапиенсов изумляет. Сами выдумают название, а потом беспомощно путаются. Никакой не «гобий-рогач», а элементарный представитель семейства лучеперых «Gobiie» — бычковые. Отряд Gobiiformes — опять же, бычкообразные. Вот что тут перепутать-то можно⁈ (примечание ведущего ихтиолога планеты проф. Л. Островитянской)

Глава 16

Игра «Король холма»

Особых происшествий в эти дни не случалось. Местные цизели слегка горчили на вкус, видимо, из-за характерного приморского типа питания. Дважды рейдовики слышали львиный рев, но это, видимо, были некие дикие, не Генеральские, звери-одиночки. Все это было недостойно записи в «жобе», в котором, кстати, оставалось всего несколько незаполненных страниц. На горизонте показались горные цепи, возможно, это были первые северные хребты Норд-гор, за ними уже долина Ильбы и собственно земли родного и недоброго фатерлянда. Но шансов на общий успех близость гор не слишком-то прибавляла.

Дело не в усталости. Да, скорость отряда упала, но очередной хороший отдых вернул бы силы людям и ламам. Но не вернул бы снаряжение. Господа фенрихи практически разуты, на троих осталась пара форменных сапог, благо, размеры практически одинаковые. Маршировать приходилось в тапках-намотках из шкурок цизеля. Этот незаменимый грызун истинный спаситель походной жизни, но шкура у него так себе, только на пару дней и хватает. Пробовали выкраивать тапки из куска львиной шкуры, предусмотрительно запасенной и выскобленной Верном, получалось крепко, но зверски натирало ноги, да потертости еще и воспаляться начинали. Дрянные скоты эти львы, что в гастрономическом смысле, что в обувном…. С одеждой рейдовиков дело обстояло не лучше. Господа офицеры откровенно посверкивали задницами в безнадежно протертых и прорванных брюках, рукавов кителей ни у кого не осталось — ушли на заплаты. Походный котел — одно название, болтов для арбалетов неполная дюжина, запасные тетивы вообще кончились. Да, есть еще шесть патронов и надежное холодное оружие, но это…. Не слишком это утешает. Впереди горы и холодные ночи, с абсолютно неупорядоченными и непредсказуемыми проливными дождями…

Изредка рейдовики отмечали следы людей. Роща одичавших олив и заросшие фундаменты — то давнее. Брошенный силок с уже высохшим ворохом игл дикобраза — более свежее. Надетый на ветвь куста череп антилопы-жвуньи — это уже почти свежайшее. Добыть антилопу — немалый охотничий подвиг. Разглядеть небольшие стада быстроногих животных особого труда не составляет, но они даже на винтовочный выстрел к себе не подпускают, чрезвычайно осторожны. Впрочем, тратить патрон на жалкие сорок килограммов мяса, требухи и шкурку — немыслимое расточительство, до такого жеста отчаяния рейдовики не собирались опускаться.