Паук у моря (СИ) - Валин Юрий Павлович

— Можно и взглянуть. Хотя зачем? — недоуменно пожал плечами Фетте. — Вперед, Чернонос, вперед, косматые братья! Ночью будете принюхиваться, пока нечего нервно сопеть.

Отряд двинулся между холмами. Верн, начальник штаба и Белый шли замыкающими.

— Что именно настораживает, дружище? — Вольц был вял, выглядел паршиво, но бдительности не утерял. Видимо, такое вообще невозможно — начальник штаба останется на службе до последнего своего вздоха.

— Не знаю, — честно проворчал Верн. — Настораживает, что наши пути опять пересеклись. Это Генерал, я его чую задницей.

— Да и черт с ним, сдери ему башку. На нас он лезть больше не рискнет, научен.

— Он ранен. И уж точно — злопамятен. Мы это знаем. Он нас не забудет.

— Львы обладают недурным нюхом, порой весьма умны. Но не преувеличивай. В Эстерштайн он за нами точно не потащится, — заверил Вольц.

Верн хотел сказать, что и не думал о столь бесконечном преследовании, но… пожалуй, думал. Пусть и подсознательно.

— Это очень странный лев. Но дело не в нем, — сказал Верн.

— Значит, все-таки чуешь что-то этакое. И не только задницей, — заключил начальник штаба.

К вершине поднялись втроем — научный специалист остался охранять лам. Ну, или ламы за дойчем остались присматривать.

— Отличный наблюдательный пункт, — одобрил Вольц, осторожно, на одном локте проползая повыше.

Начальник штаба был прав: отсюда деревушка открылась шире, видно разом полтора десятка домов — то, что обозначало центральную улицу. Просторный загон, куда успели собрать всех лам и коз — ветер доносил испуганное многоголосое фыканье, ыканье и мемеканье. Люди — вооруженные мужчины, цепью прикрывшие пространство между близлежащими хижинами, далее строение покрупнее, там кто-то мелькал, виднелась наспех сложенная колючая изгородь. За ней, у большого дома, женщины и дети, подтаскивают то немногое, чем еще можно укрепить изгородь.

— Не так глупо, — прокомментировал Фетте. — Надеются отбить первую атаку на подступах, кого-то из хищников подранить, потом отступят за укрепление, зажгут костры. Могло бы сработать. Но о Генерале бедолаги еще не знают. Он, наверняка, все спланировал, а если надо, лично пробьет изгородь, она не на вес его туши рассчитана.

Верн передал бинокль начальнику штаба, сам лег на спину и посмотрел в предвечернее небо. Тревога нарастала. Ночь для селян будет последней, видимо, для всех жителей. Мужчины и мальчики умрут с оружием в руках, остальные — как повезет. Это жизнь, которая, как известно, всего лишь предварительная часть смерти.

«Бессмысленно что-то пытаться сделать», — подумал Верн. «Они обречены, и если мы тоже умрем, это ничего не изменит. У нас шесть патронов. Даже если отстрелим Генералу всю мошонку или что там у него есть, это не поможет. Нас раздерет львиное войско. Наверное, жевать нас будут по одной ноге, до утра, растягивая месть. Нужно уходить».

— Ну? — спокойно намекнул Вольц.

— Сейчас.

Верн не двигался, и мыслей уже не было. Только небо Холмов. Ну и что оно может подсказать? Небу до крошечных людей дела нет. Собственно, как и до огромных спятивших львов.

Порхнула пестрая птица, сделала круг над залегшими фенрихами и внезапно приземлилась на траву. Глянула бусинкой-глазом, тряхнула хохолком.

— Совсем обнаглели крылатые, скоро на голову гадить будут, словно мы уже тут костяками по всему склону разбросаны, — с негодованием прошептал Фетте.

Удод глянул на фенриха с презрением, вспорхнул, мгновенно унесся-исчез трепетной черно-рыжей искрой.

— Я пойду, — пробормотал Верн. — Я и «маузер».

— Ты птицу ждал? — с интересом уточнил начальник штаба, глаза его болезненно блестели, но он был собран и готов к действию.

— Нет. Удод, это просто удод. Дело в другом. Объяснять долго. Возьму два патрона, две гранаты, и пойду.

— Безумие. Но хорошо, я с тобой — сказал Вольц. — Это весьма интересно: внезапный, хирургически точный короткий удар в тыл столь нестандартному противнику.

— Вы оба спятили! — с ужасом прошептал Фетте. — Генерал же от нас отстал. Может, считает, что мы и сами сдохнем. Что весьма даже вероятно. Но зачем же так спешить⁈ Ладно, я пойду. Я, между прочим, туповат, но не трус. Нужен заряжающий, я понимаю.

— Останешься с ботаником, — веско сказал Вольц. — Ламам необходима охрана. Ты единственная здоровая и подходящая кандидатура. Кроме того, это операция для высшего командного состава.

— Дружище, ты бредишь, это жар, — сочувственно поведал Фетте. — На себя посмотри. Ты даже до огневой позиции не доплетешься. А если доплетешься, то толку с тебя не будет.

— Заткнитесь оба! — приказал Верн. — Я беру два патрона, и прекрасно справлюсь без заряжающего. По сути, у меня будет единственный выстрел, второй патрон только для порядка. В качестве страховки — гранаты. Вы ждете здесь, наблюдаете. Если будет смысл, ждете меня. Или наоборот.

— Безусловно, командир — ты, но в данном случае… — начал Вольц.

— Спускаемся к ламам, там оставлю лишнее, а вы выскажете ценные замечания и бурные возмущения, — шепотом рявкнул Верн.

…— Засяду на левом холме. Если ветер не изменится, Генерал сам выйдет мне на прицел, — пояснил Верн, избавляясь от излишней амуниции, которой, собственно было не так много. — Тут главное, не спешить с выстрелом. А спешить я не стану.

— Все равно это недопустимо! — продолжал настаивать Вольц. — Командир отправляется на вылазку один, без прикрытия⁈ Где, в каких уставах и наставлениях упомянута и оправдана столь рискованная ситуация⁈

— Это не просто вылазка, — возразил Верн. — Если все пройдет благополучно, возможны переговоры. Не с Генералом, естественно. С селянами.

Соратники переглянулись.

— О, ты заглядываешь на два хода вперед? — пробормотал начальник штаба. — Это несколько меняет дело. Но тем не менее…

— Давайте я пойду, — внезапно подал голос Немме. — Заряжающий из меня посредственный, но из арбалета я стреляю довольно метко. Прикрыть смогу. Взведению гранат обучен. И если нас не сожрут, будет уместнее, если при разговоре будет присутствовать некто не такой… армейский и откровенно ланцмахтовский. Вас, ребята, опасаются и ненавидят все, даже цизели.

— На тебе прямо-таки написано, что ты дойч, — заметил Верн. — Прямо на роже накатано, причем крупными шелушащимися буквами.

— Дикие феаки все равно не умеют читать, — на редкость хладнокровно ответил научный специалист. — И к чему спорить? Как отвлекающая приманка для льва я не хуже любого из вас. К тому же не хромаю, и ноги у меня не сбиты. А еще я смертельно устал таскаться по холмам. Дайте мне возможность быть сожранным достойно! Я заслужил!

— Какая исключительно трусливая, слабовольная, но в целом верная логика! — изумился начальник штаба

— Ладно, пошли, — пожал плечами Верн. — Отличная возможность не вернуться в столь пугающий тебя Эстерштайн. Практически гарантированная.

Все, включая лам, напряженно следили, как отбираются патроны.

— Вот этот, и, пожалуй, этот, — решил Верн. — Не должны подвести. В случае, гм, частичного успеха операции передайте мой поклон фельдфебелю Зиббе. Он нас здорово выручил. И еще… Вольц, когда дойдешь, найди мою медицинен-сестру. Ты ее видел, дело это неспешное, как-нибудь найдешь время, встретишься. Расскажешь, как всё вышло и передашь, что Холмы мне в общем-то понравились, я решил остаться.

— Это возмутительно! — приглушенно завопил начальник штаба. — Он идет на вылазку такой важности, а мечтает о бабах⁈ Я даже не подумаю встречаться с твоей красоткой! Это что, романтическая пьеса театра, что ли? Да она тебя уже давно забыла, прекрасно проводит время в гаштетах с другими кавалерами.

Верн ухмыльнулся:

— Да пусть проводит. Я вам давно хотел сказать, да все как-то повода не было. Анн мне не подружка. Просто очень близкий человек.

— И кто тут говорил, что я брежу? — сухо поинтересовался Вольц. — Вот кто бредит! Вовсе не боевые товарищи у этого легкомысленного красавчика числятся самыми близкими людьми, а некая миловидненькая тощенькая фрау.