Паук у моря (СИ) - Валин Юрий Павлович

Девочка показала горшок, еще влажный после ручейной воды, темный:

— Так будешь «ягодник»?

Рот обер-фенриха немедленно наполнился слюной. «Ягодник», да еще остуженный в прохладной воде… да такой напиток и с пивом не сравнится.

— Кто же от такой вкусноты отказывается? — вздохнул Верн. — Наливай! Только и себе, чтоб поровну, а не как вчера.

— Мне-то за что? — печально вздохнула девочка. — Я Гнилого Льва не убивала, да и вообще здоровая.

— Так положено. Если сидят двое, беседуют, так и угощение должно быть поровну у обоих. Иначе обиженный злобу затаит и непременно яда подсыплет.

Бинхе хихикнула. С чувством юмора у нее было отлично. Неудивительно, с такой-то мамой.

— Так на чем мы остановились? — спросил Верн, осторожно пригубливая «ягодник». Ух, вкус-то какой!

— На страшном-страшном Хеллише, — подсказала девчонка, выразительно округляя глаза.

Глаза у нее были удивительные. Пожалуй, глазами мамку превзойдет. В остальном хрупковата, наверное, даже когда вырастит, будет невысокой и слишком легкой. Ну, ей пока только двенадцать, все еще измениться может.

— Да, Хеллиш. Вроде бы просто скалы, изрытые ходами, крутые, с обрывами, на холмы не очень похожи, там куда выше, — Верн показал крутизну склонов рукой в лубках. — Но в них обитает древняя жуть! Человеку там жить невозможно, только пройти-проехать побыстрее мимо, да не оглядываться. Стоят, конечно, там солдатские посты, охраняют…

…Вот с этим было сложно. Гости не знали, что можно рассказывать, а что нельзя. Строго говоря, расположение постов, распорядок несения службы, всякие технические подробности — военная и государственная тайна. Дело не в том, что деревенские жители способны атаковать столицу или совершить диверсию. В деревушке чуть больше ста пятидесяти жителей, из них видело дойчей, да и вообще эстерштайнцев, всего два человека. Но слухи непременно разойдутся, о вражеском городе узнают очень разные племена феаков, а там и до бдительных тресго кое-что дойдет. Местные племена между собой враждуют редко, здесь что феак, что тресго — всё едино. Слишком мало людей. Первым мужем Фей был воин-тресго, тоже подлечивался тут случайно. И совершенно случайно у Бинхе характерная резкая линия скул и чуть больше зубов, кстати, мелких, но ровных и белых, хотя тут зубы золой чистят, цивилизованного зубного порошка никогда не видели. Впрочем, причем тут зубы? Военная тайна, да. Начальник штаба страдает — товарищи, да и он сам, балансируют на самой грани нарушения устава. Правда, в уставе ничего про болтовню с дикими феаками не значится — не предусматривались такие ситуации. Но есть же и дух устава! И этот дух аж повизгивает от негодования — не болтать! Молчать! Скрывать! Неоднократно обсуждали эту проблему с Вольцем.

…— Это не прямая измена, но какая-то косвенная, — страдал начальник штаба. — Так нельзя. Это незаконно.

— С одной стороны ты прав. С другой, молчать бессмысленно. Наш научный специалист остается здесь и он точно не собирается держать язык за зубами. Воспрепятствовать мы не можем — он свободный гражданин, да к тому же дойч.

Вольц закряхтел:

— В этом ты прав. К счастью, он мало что знает по практической военной организации Ланцмахта и об оборонительных укреплениях Эстерштайна.

— Так это, вроде бы, никому и не интересно. У меня ничего подобного и не пытались выспросить.

— Да, у меня тоже. Но нужно оставаться настороже. Я еще раз поговорю с Фетте.

На том и порешили.

А Немме оставался в деревне — это уже было решено однозначно. По крайней мере, к тому моменту, когда Верн окончательно пришел в себя, научному специалисту уже выделили пустующий дом, там намечался предварительный ремонт. Никакой предубежденности селяне к плешивому умнику не выказывали, похоже, они вообще не понимали, что вот этот — плешивый, и есть настоящий дойч, а остальные его спутники всего лишь полукровки. Для местных все эстерштайнцы были людьми сомнительными и злодейски настроенными, требующими проверки и надзора. Но Немме был, вполне очевидно, не очень боевым человеком, хотя храбрым и очень образованным, следовательно, достойным, менее опасным, и даже полезным. Дойч полностью оправдывал надежды, ему тут нравилось, и он чувствовал, что будет полезен и уважаем. Еще бы — человек, в одиночку добивавший Гнилого Льва выстрелами в ухо из крошечного таинственного оружия, да еще умеющий читать и писать, — это уже знаменитость и великий авторитет.

Вообще Немме разительно преобразился. Регулярно заглядывал проведать и поделиться новостями — весь такой деловитый, сосредоточенный. Наверное, таким был раньше в своей библиотеке. Что характерно, абсолютно трезвый. С ним местный феак, тоже довольно тщедушный, косолапый и подслеповатый, но некоторые буквы знает — явный интеллектуал и светлое будущее чиновничьего сословия. Всё, конец деревушке приходит.

Нет, конечно, не конец, видимо, наоборот — начало расцвета и подъема. Местные вожди отнюдь неглупы — тут, собственно, все взрослые мужчины — поголовно вожди, так уж заведено — сразу шанс учуяли. Деревня по местным понятиям средняя, но расположена удачно: на тропе к горам, да еще ручей отличный, не пересыхающий. Шансов покорить и завоевать окружающие племена у деревенских вождей нет, да и смысла в такой экспансии немного — до соседней деревни почти три дня пути. А вот поставить трактир с гостиным двором, это очень даже можно. Три сорта пива (уже намечено начало производства), свежайшие речные раки, ну и прохлада с музыкой под отстроенными навесами — столь завлекательные чудеса не только из ближайших деревень гостей привлекут. Ну и намеченная школа, конечно.

Детей в деревушке хватало. Понятно, никто их не забирает, заботливого фатерлянда нет, сами по себе детеныши бегают, орут, раков ловят и подзатыльники получают. И долг-ленда нет, сами собой рождаются, неупорядоченно. Далеко не все малые сельчане своих отцов знают, но мамку, братьев-сестер — все знают, некоторые даже с братьями дерутся или сестер дразнят, глупыши. Еще с повитухой-целительницей деревне повезло, да и Старший вождь умен.

Странный дикий мир. Прямо хоть не уходи из него. Но это, конечно, невозможно.

Выходить подальше от хижины Верн начал с осторожностью — голова еще кружилась, порой внезапно и неприятно. Приходилось опираться на копье, а в первых прогулках сопровождала-поддерживала Бинхе. Дотащились тогда до загона. Ламы весьма обрадовались, мыгали восхищенно, Брек вообще обниматься лез. Четвероногие были сыты, чисты, в прекрасном настроении. Нравилась легкая деревенская жизнь геройским скотам.

— Вон как командира любят, — сказала Бинхе. — А мы думали, они только вашего Фетте слушаются. Он их водил камни к запруде таскать. Крупные, сильные, у нас таких лам нет. Но таскать не очень любят. Вот этот — прищуренный — в кузнеца нашего плюнул.

Верн засмеялся:

— Это Брек может. Они же не сельские ламы, эти специально выращивались для армии, приручались к вьюкам и стрельбе. А что у вас с запрудой? Продвинулась?

До запруды добрались через несколько дней. Бинхе уже не столько поддерживала, как сопровождала и показывала.

Прогрессивное сооружение, давно задуманное селянами, строилось при помощи волокуши «легко-саперного типа». Начальник штаба порядком поколебался, но счел, что сие армейское оснащение не является секретным, нарисовал чертежик. Воплотили в жизнь на редкость быстро, хотя и не совсем совершенно — один из полозов получился составным и требовал регулярной подправки: с древесиной в деревне было, как и везде — плоховато. Но доселе неподдающиеся камни удалось сдвинуть, в один день загородить часть русла. Небывалое свершение приводило в восторг селян, народ теперь ходил к запруде как в гаштет, посмотреть, обсудить, пива хлебнуть, дать советы четверым постоянным строителям-копателям, ну и заодно помочь слегка. Вечерами тут все деревня и собиралась. Вольц чертил на земле схемы шлюза, пояснял пользу и принцип действия. Вожди обсуждали. Фетте распевал боевые и игривые эстерштайнские песни, в лицах повествовал о личном знакомстве с Хозяйкой Гор (привирал, конечно, отчаянно). Потом наступал торжественный момент лекции. Торжественный господин научный консультант рассказывал нечто из области общих знаний, а потом вся деревня пыталась заучить и накарябать на земле очередную букву — с этим делом шло непросто.