Сторож брата моего - Пауэрс Тим

– Разве что в Лидсе или Брэдфорде, – возразил Патрик, уставив в пустоту мигающие глаза, – ну а здесь, возле границы с Ланкаширом, их будет совсем немного. Сожалею, сэр, что вам пришлось впустую проделать такой дальний путь!

– Все равно я путешествую, – ответил Керзон, – и оказался неподалеку. – Он выдохнул и сердито взглянул на Эмили.

И та поняла, что сейчас наилучшее время для того, чтобы вступить в разговор.

– Я рада, мистер Керзон, что вы оправились от раны, которую получили сегодня утром, – сказала она и добавила, повернувшись к отцу: – Папа, это тот самый джентльмен, о котором я вам рассказывала.

На несколько секунд старый Патрик Бронте застыл в неподвижности. Затем он прошел к своему столу, выдвинул ящик и поднял руку, держа в ней нож с двойным лезвием.

– Эмили, – сказал он, – лови. – И бросил его в ту сторону, откуда раздавался ее голос.

Она поймала нож за рукоять и свободной рукой подала сестрам знак отойти к двери.

– Нет ли у нашего гостя, – осторожно подбирая слова, спросил их отец, – повязки на глазу?

– Есть. Хотя утром вы, мистер Керзон, сказали мне, что носите ее лишь потому, что так положено, не так ли?

Тот лишь стиснул в кулаки опущенные руки.

Патрик Бронте уставился невидящими глазами в сторону Керзона.

– Дочь сказала мне, – медленно заговорил он, – что, когда она нашла вас, на этом ноже была кровь. Я думаю, что в вас нужно видеть скорее союзника, нежели противника.

Керзон покрутил головой, рассматривая всех присутствовавших, и заговорил очень холодным голосом:

– Я не вступаю в союз с глупцами. Да, это была кровь ликантропа. – И продолжил, обращаясь непосредственно к Патрику: – А вы! Сначала возродили эту породу, а потом поселили свою семью именно там, где эти твари процветают!

Эмили ощутила мягкий толчок в бедро и не глядя поняла, что к ним присоединился Страж. Она ощущала вибрацию: пес рычал настолько низким звуком, что человеческое ухо его не слышало.

– Значит, католические приходы, – презрительно бросил Патрик. – А я думаю, что вас интересовало нечто другое! – Он вскинул голову. – Моя дочь сказала мне, что утром вы упоминали о Валлийце; это правда: я привез его обратно в Англию. По неосторожности. Но пока мои дети здесь, со мною, он для них не опасен.

– Здесь?! – повысил голос Керзон. – Какую защиту, по вашему мнению, вы способны им предоставить, мистер Бранти? Стрелять вслепую по утрам из ружья над могилами? Мне об этом рассказывали в деревенских лавках. Расставлять повсюду ведра со святой водой? Так это практически ничего не дает.

Эмили смотрела на Керзона, но краем глаза наблюдала за отцом и видела, как его лицо над бесконечными витками шелкового шарфа на шее наливается кровью. «Святая вода? – думала она. – Да что же ей делать в англиканском доме? Ведра с водой… в каждой комнате и коридоре дома… Они стоят на случай пожара и, конечно же, не могут иметь другого назначения».

Страж не сводил глаз с Керзона и рычал уже хоть и негромко, но слышно.

– Совершенно ясно, – сухо сказал ее отец с гораздо более заметным, чем обычно, ирландским акцентом, – что предлог, который вы выбрали для этого визита, был обманным. Я определенно не хочу участвовать, особенно под лживым предлогом, в каких бы то ни было планах губертианцев, и… и поэтому я принимаю к сведению ваше мнение и желаю вам доброго дня.

Керзон наклонился, чтобы поднять со стоявшего у окна стула твидовую кепку. Он явно колебался, и Эмили подумала о том, как мог бы сложиться его разговор с отцом, не будь здесь ее.

Как бы там ни было, Керзон сказал лишь одну фразу:

– Мне остается молиться, чтобы не пришлось когда-нибудь убить ваших детей. – И пошел к двери, грубо оттолкнув Эмили и Шарлотту. Страж клацнул зубами, и Эмили услышала треск рвущейся ткани. Керзон пробормотал что-то невнятное, но, даже не оглянувшись, прошагал к парадной двери и вышел из дома.

Отец тяжело опустился в кресло.

– Ликантропы?.. – чуть слышно произнесла Шарлотта.

– Святая вода? – сказала Энн.

– Капля, – сказал, отмахнувшись, отец. – По одной в каждое ведро. Да, ликантропы – можете называть их вервольфами или просто оборотнями, как угодно, а местные зовут их гитрашами. Эмили, не взглянешь ли ты, куда он пошел? В деревню или в поля?

– Кто такие губертианцы? – спросила Энн, ну а Эмили уже выскочила в прихожую; за нею, не отставая ни на шаг, следовал Страж.

Выйдя на улицу, где гулял холодный ветер, и закрыв за собою дверь, она увидела высокую фигуру Алкуина Керзона, который шагал по улице мимо кладбища – и даже не прихрамывал! Он определенно направлялся в деревню; возможно, там ждала его какая-то повозка, на которой он покинул бы Хоуорт.

Повинуясь порыву, она бросилась бежать за ним. Страж рысил рядом, не вырываясь вперед.

Она догнала Керзона совсем скоро, на мощеной площадке перед церковью.

– Мистер Керзон! – окликнула она его с расстояния в несколько шагов.

Он остановился, оглянулся, нахмурившись, и Эмили разглядела прореху на колене его новых брюк. Страж подобрался было, и она, не наклоняясь, взялась левой рукой за утыканный стальными шипами ошейник.

– Судя по всему, – сказала она, – рана, которую вы получили нынче утром, была не столь опасна, как мне показалось.

– Успокойте пса, – сказал он вместо ответа. – Я не собираюсь делать ему ничего плохого.

Эмили поняла, что до сих пор держит в правой руке странный нож.

– Мы с ним защищаем друг друга, – сказала она, и по ее речи трудно было понять, что она только что пробежала изрядное расстояние: она почти совсем не запыхалась. – Вы говорили, что вам, возможно, придется убить меня, но он никогда не позволит этого сделать.

– Все же придется попробовать, если вы начнете перекидываться. Но, – на его лице возникло какое-то подобие улыбки, – вы помогли мне сегодня, и я постараюсь дать вам возможность сначала исповедаться.

– Католическое великодушие! – Она мотнула головой. – Вам что-то известно обо всем этом деле…

Он не шевелился и продолжал рассматривать ее открытым правым глазом. Эмили подумала, что было бы хорошо, если б он тоже был закрыт повязкой, и быстро продолжила:

– Вам случалось видеть смуглого мальчика, превращающегося в стаю ворон?

Керзон отступил на шаг; его глаз расширился.

– Боже мой, дитя… мисс Эмили! Вы тоже отмечены им?

Он сделал еще шаг назад, когда Эмили вытянула руку с ножом, но она разжала кулак, и нож, звонко клацнув, упал на мостовую.

– Возьмите; вы забыли его утром. Я всего лишь хотела показать вам руку.

Он еще мгновение пристально смотрел единственным глазом ей в лицо, а потом опустил взгляд. И кивнул.

– Как я и предполагал утром, это шрам от зубов, а поверх него еще и от ожога – вы прижгли укус. Если вы сделали это достаточно быстро – я полагаю, что так оно и было, – то вы не должны были видеть дух Валлийца; кто-то рассказал вам об этом привидении. Ваш идиот-отец? Одна из ваших несчастных сестер? – Он вновь перевел взгляд с ее руки на лицо. – Кто-то из носящих смертоносную отметку.

Смертоносную отметину? Эмили уже пожалела о том, что уронила нож, но ведь рядом с нею был Страж, и она пальцами, держащимися за ошейник, ощущала, как мощное тело вибрирует от неслышного рычания. Она продолжила:

– Мальчик – это дух Валлийца? Я видела его несколько раз, далеко отсюда, в полях. – Она глубоко вдохнула. – Расскажите мне о Понден-кирк.

Он вздернул голову, и его глаз прищурился. Возможно, это означало жалость.

Он холодно и твердо смотрел на нее, но она ответила ему точно таким же взглядом.

Керзон первым перевел взгляд с ее лица куда-то мимо нее и дома священника. Он провел сложенной ладонью по лицу вокруг рта.

– Вы не погрязли в нем необратимо. Проклятие! Вы же совершенно ненужная помеха и сплошное неудобство, и, вероятно, разума у вас не больше, чем у вашего выжившего из ума отца… но, если подумать как следует, мне следует взять вас с собою. Идемте, сейчас же, и не оглядывайтесь на эту обитель обреченных душ.