Жатва. Том 1 (СИ) - Мичурин Артем

— Ну нет. Это немного иначе работает.

— Вы ведь в курсе, что я в Оше без году неделю?

— Разумеется. И вполне понимаю ваш интерес. Думаю, баронессе от тридцати до пятидесяти. Видите ли, никакие души не помогут слишком долго сохранять внешнюю молодость, если ваше тело не претерпело перерождения. Вы, в силу своего краткого пребывания здесь, вряд ли успели столкнуться с обладателями великих душ. Иначе заметили бы, что их рост аномально высок. Такие телесные трансформации происходят не постепенно. Для этого существует так называемый обряд перехода, или Magni Corporis. Он разрешён лишь представителям высшего дворянства и духовенства. В нашем захолустье вы таких не встретите. Обряд небезопасен и требует тщательной подготовки. Я слышал, зрелище это до того мерзкое, что проводящие его храмовники лишены зрения, дабы не становиться свидетелями конфуза небожителей. После обряда телесная оболочка увеличивается в размерах, как минимум. А может приобрести и другие изменения, в зависимости от поглощённой великой души. Но вот с сохранением молодости после этого должен быть полный порядок.

— Так Ройтер не из этих?

— О нет. Маркиз знатен, но великой душой не обладает. Он чуть повыше вас. Так что не переживайте, дотянитесь.

— Спасибо, успокоили. А я уж боялся, что придётся шмыгать у него между ног и бить по яйцам.

Сезар расплылся в улыбке:

— Я бы на такое посмотрел. Яйца у маркиза крепкие, надеюсь, и ваши — не пашот. Без обид, просто, фигура речи.

— Ага. Простите моё любопытство, но... Почему вы сами — человек явно не лишённый доступа к душам — выглядите как скукоженная жопа моей прабабки? Фигура речи, без обид.

Сезар беззлобно усмехнулся и пожал плечами:

— Не повезло. Ош принял меня уже в том возрасте, когда, проснувшись, понимаешь, что жив, только благодаря ломоте во всём теле. Но — вы удивитесь — и к такому можно привыкнуть, мне вот удалось.

— Если вы утоните, и ко дну прилипните, год лежите, два лежите, а потом привыкните, — вспомнился мне стишок. — Сколько вам?

— Ну... — старик поджал губу и устремил взгляд в бесконечность, занимаясь непростыми арифметическими вычислениями. — Я бы сказал, что инквизиция должна была заинтересоваться мною уже раз семь, не перебирайся я каждые двадцать лет на новое место. Долголетие чревато тем, что соседи через некоторое время начинают болтать, а чёртовы святоши очень чутко внемлют разным сплетням.

— Непросто, наверное, каждый раз заново строить криминальную империю.

— Проще, чем кажется. Сильно проще. Люди одинаковы повсюду и во все времена. Кстати, как дела дома?

— Ничего нового. Грабят, насилуют, убивают. Однажды, правда, взялись за последний пункт как следует, засучив рукава, немного до конца не довели. Но у них ещё будет шанс, я уверен.

— Да... Знаете, в Оше можно прожить десятки человеческих жизней, прожить по-разному, набираясь всё больше мудрости. Но главный вывод, к которому в конце концов приходишь — люди неисправимы.

Этот дед начинает мне нравиться.

— Говорят, есть один способ. Даже горбатым помогает.

Сезар прищурил хитрые зенки и, чуть поразмыслив, глухо по-старчески рассмеялся.

— Что ж, надеюсь, ваш чудодейственный способ поможет и маркизу сегодня ночью. А пока переоденьтесь, ни к чему сейчас привлекать внимание. Верхом скакать обучены?

— Жокей из меня херовый, но с какой стороны к лошади подходить знаю, — похвастал я, вступив в битву с многочисленными пуговицами.

— Отлично. В «Хромой гусыне» вас будут ждать две осёдланных кобылы. Негоже являться на светский раут пешком, да и путь неблизкий.

— Вторая для оруженосца?

— Конечно.

— Почему вы уверены, что он умеет скакать верхом?

— Волдо Кёлер — смышлёный парнишка, он много чего умеет. Дураки редко учатся лекарскому ремеслу в столице графства. Жаль его, конечно, досталось мальчугану. Сначала отец, потом мать, а теперь вот и отчем этот мир покинул. Ходят слухи, что на их деревню звери напали, настоящая бойня, никто не выжил. И души исчезли. Не знаю, при каких обстоятельствах он покинул дом, но, похоже, это спасло паренька.

Ах ты ж ёб твою налево...

— Даже так? Что ещё вам обо мне известно?

— Разве мы говорили о вас?

Я хотел было возразить, но хитрожопый старикан загнал меня в ловушку, и нужные слова свернули не туда по дороге к языку.

— Не переживайте, — махнул Сезар рукой, явно удовлетворённый моим конфузом, — у нас будет возможность всё обсудить, когда закончите с делом. Знаю, у вас много вопросов, и я смогу ответить на некоторые. А пока вот, — протянул он мне бумагу с художественным тиснением, исписанную каллиграфическим почерком и украшенную сургучной печатью с тремя пёсьими головами на гербе. — Это приглашение на бал.

— Дорого-богато, — оценил я искусную подделку. — Только вот тут пятно.

— Да, я позволил себе внести небольшой штрих. Это пролитое вино. Не забывайте, вы барон Драгош Вулпе из княжества Сул. Ваша жизнь протекает в кутеже, разврате и драках. И вам плевать на мнение какого-то дворецкого, принявшего из ваших благородных рук изгаженное приглашение. Так что не церемоньтесь с ним особо, сложите, помните, только постарайтесь не ломать печать. Обращение с лакеями исключительно пренебрежительное, буквально как со скотом. С дворянами — высокомерное, с плохо скрываемым презрением, но всё же сдержанное, в формальных рамках этикета. Нужно понимать, что вы одним своим присутствием оказываете огромную честь этому дому и всем его гостям. Осанку держим гордую, спина прямая, подбородок выше, голову чуть назад, словно вам к носу поднесли нашатырь. Справитесь? О, великолепно! Вы будто урождённый сулиец.

— Знай своё место, смерд, — процедил я, вживаясь в образ.

— Исключительно, — сложил Сезар кольцом большой и указательный пальцы. — Мне уже захотелось вас убить.

— В этом я действительно хорош.

— Без сомнения. Одевайтесь. Упакую пока ваши платья. И сапоги с перчатками не забудьте. Вторая пара там.

— Вы что, и размер ноги моего «оруженосца» знаете? А историю детских болезней?

Сезар лишь усмехнулся и занялся упаковкой.

— Как мне связаться с вами, когда проблема будет улажена?

— Просто оставайтесь в «Хромой гусыне». Мой человек вас навестит.

— Надеюсь, наше маленькое дельце не совпало с окончанием очередного двадцатилетнего цикла. Не хочу, чтобы мои слова показались угрозой, но...

— Я никуда не денусь, ваше сиятельство, — сыронизировал старик. — У меня здесь ещё есть дела, и, возможно, вам найдётся в них место.

Глава 9

В «Хромой гусыне» меня ждал скандал.

— Да вы рехнулись! — шипел Волдо, стараясь шёпотом передать весь спектр негативных эмоций. — Мало того, что ввязываетесь в самоубийственную авантюру, едва приехав, так ещё и меня впутываете!

— Пацан, это была не моя идея, но так надо. И вообще, чего ты разнылся? Другой на твоём месте радовался бы выпавшему шансу. Побываешь в богатом доме, бухнёшь на халяву, может, кухарку какую осчастливишь. А? — потрепал я красного от возмущения Волдо по щеке. — У тебя роль-то небольшая — постоять в сторонке, любуясь, как я исполняю, и домой. Всего делов. К тому же... — поднял я вверх указательный палец и торжественно достал из сумки наряд оруженосца. — Паба-а-ам! Видал, красота какая. Давай-ка примерь.

Гнев Волдо, всё ещё красного как рак на блюде, немного ослаб, уступая любопытству.

— Ну не ломайся. Тебе понравится.

Пацан сделал шаг вперёд и будто бы нехотя принял из моих рук камзол:

— Это не значит, что я согласен.

— Накинь, застегни. О-о, вы только поглядите на этого франта. Какие там кухарки, все горничные твои, не меньше.

Волдо смущённо улыбнулся, поглаживая сукно и теребя латунные пуговицы.

— Видишь? Я же говорил. Второй день в городе, а уже пинжак тебе справили всем на зависть. Жизнь налаживается! Давай, примерь остальное.

Через пять минут передо мной стоял совсем другой человек. Даже осанка выправилась. Казалось, пацан и впрямь поднялся несколькими сословиями выше.