Жатва. Том 1 (СИ) - Мичурин Артем

— Батюшки святы... Не будь я брутальным гетеросексуальным мужиком, отдался бы тебе без разговоров. Девки все подъюбники обмочат. А сапоги-то какие! Сердцеед, как есть сердцеед.

— Великоваты немного, — потряс Волдо ногой, не в силах сдерживать счастливую улыбку.

— Правда? Ха! Ну и нормально, подрастёшь ещё.

Остаток дня мы, как лучшие подружки, провели, хвастаясь нарядами и отрабатывая в них свои аристократические манеры, с коими Волдо оказался знаком куда глубже моего. Совершить действительно убедительный надменный поклон, к примеру, у меня вышло далеко не с первой попытки. Кроме того, пришлось обучиться искусству держать бокал так, будто в нём не вино, а ссанина гонорейной проститутки. Ближе к вечеру, когда мои манеры стали достаточно омерзительными, чтобы не стыдно было щегольнуть ими на балу, я рискнул посетить давно скучающего по ласке Красавчика.

— Эй, — заранее обозначил я своё присутствие, дабы не стать жертвой копящегося сутки напряжения. — Ты живой там?

Из-под дерюги донеслось недовольное ворчание и вонь, от которой даже лошади старались вжаться как можно глубже в угол своего загона. Никогда раньше не видел на кобыльих мордах такого кислого выражения.

— Дьявол... Ты что, под себя ходил?

Красавчик высунул морду и прорычал нечто подозрительно напоминающее «урод».

— Ну прости. Я, в отличье от тебя, всё это время не на сене валялся, а решал жизненно важные вопросы. Святые угодники... Человечина явно не на пользу твоему кишечнику. Эту телегу придётся сжечь, да и конюшню тоже. На, попей, — вылил я в зубастую пасть содержимое фляги. — Сегодня, ближе к полуночи, мы пойдём на дело. Мы с пацаном. Ты пойдёшь за нами, тихо и незаметно. Будешь ждать неподалёку от дома, куда мы двое направимся. Надо будет прикрыть отход, если всё пойдёт не по плану. Ты понял? Понял, спрашиваю?

— Да, — буркнул генератор смрада и снова скрылся под дерюгой.

— Вот и отлично. Боже милостивый... По дороге ищи канавы и окунайся в каждую, можешь даже в помоях искупаться. Более гадкой вони, чем эта, в мире всё равно нет.

За полчаса до полуночи, поднимая дорожную грязь и распугивая запоздалых прохожих, пара всадников на гнедых лошадях вылетела прочь из Шафбурга, и запах говна следовал за ними, до того густой, что обрёл плоть. Уверен, именно так очевидцы опишут наш отъезд.

Волдо в самом деле неплохо держался в седле, и до особняка Ройтеров мы домчали без промедлений. Снаружи последний производил довольно-таки гнетущее впечатление — стоящий на холме, огромный, в три высоченных этажа, выстроенный из тёмно-серого грубо отёсанного камня, с многочисленными башнями и шпилями, он скорее напоминал готический замок, нежели родовое поместье. Горгульи с пёсьими головами, смотрящие с ворот и карнизов тоже совсем не свидетельствовали о гостеприимстве здешних хозяев. Но внутри горел свет, много света, играла музыка, и тени в окнах намекали, что их обладатели неплохо проводят время.

— Пр-у-у! — натянул я поводья возле парадного входа и насколько мог ловко спрыгнул наземь. — Тупая скотина!

— Господа, — материализовался невесть откуда лакей. — Проблемы с лошадью?

— С лошадью проблем нет, — сунул я ему мятое как из жопы приглашение. — Проблемы с тобой, нерасторопная ты мразь.

— О... Нижайше прошу простить меня. Бал уже в разгаре, и мы не ожидали...

— Заткнись и отведи моего оруженосца на кухню. В этой провонявшей капустой дыре под названием Шафбург кормёжка и свиньям не годна.

— Немедля распоряжусь, — лакей вставил в рот два пальца и свистнул, как заправский матрос, в ответ на что из-за угла к нам побежали трое пацанов лет десяти-двенадцати и, достигнув цели, тут же потащили наших кобыл и Волдо на процедуры.

— Пусть лошадей почистят, — дополнил я список безапелляционных требований. — Дорога — одно название.

— Всенепременно, — заверил меня лакей и распахнул двери благородного дома. — Прошу следовать за мной.

Ого! Вот это я понимаю — жить на все деньги. А они тут буквально орали с каждой дубовой панели, тряпицы, люстры, канделябра, балки и половой доски: «Посмотри-посмотри, как нас дохера! И тут, и вот тут, и даже там, где ты подумать не мог, да-да-да!». О, такого я действительно ещё не видывал, а ведь это только холл. Мне пришлось приложить чудовищные усилия, чтобы не разинуть рот, тупо вращая башкой в этом царстве морёного дуба, полированной бронзы, цветного стекла и искусных гобеленов. Хорошо, что лакей шагал впереди, иначе таинственное исчезновение печати перманентной надменность с моей вельможной рожи могло бы его не на шутку озадачить.

Мы миновали чудо-холл и, свернув налево по чудо-коридору, остановились перед двустворчатыми чудо-дверьми, украшенными столь искусным барельефом, что я мог бы изучать его часами, узнавая всё новые и новые подробности батальных и бытовых сцен, запечатлённых гениальным резчиком. Особенно мне понравились полуголые бабы, купающие какого-то мужика в лохани. Но то, что было сокрыто за дверьми меня просто ослепило. Буквально.

— Его сиятельство барон Драгош Вулпе из княжества Сул! — громогласно возвестил лакей, обращаясь в пространство, сотканное из искрящегося света.

Бальная зала сверкала как водная рябь на солнце. Отполированные тщательнее чем хер сутенёра колонны множили преломляемые хрусталём огни сотен свечей, в мраморном полу отражались пышные подъюбники вальсирующих дам, а их ожерелья, серьги и тиары пленяли блеском камней, на которые можно было купить весь этот обоссаный городишко вместе с населением и пару-тройку деревень на сдачу.

Как и предполагал Сезар, подавляющему большинству отдыхающих было уже глубоко посрать на какое-то там вновь прибывшее сиятельство. Они пили, танцевали и совсем не по-дворянски гогоча перетирали о своих делах.

— Эй! — окликнул я семенящего мимо полового и взял с его подноса внушительных размеров бокал с рубиново-красным пойлом, пригубив которое, чуть не забыл о недавно полученных уроках этикета, но быстро взял себя в руки: — Что-то кроме уксуса здесь подают?

Раскрасневшееся от усердной работы лицо блюдоносца моментально приобрело землистый оттенок и, лелея надежду уйти целым, он боязливо кивнул в сторону ломящихся яствами столов:

— Возможно, вам что-то придётся по вкусу, милорд, — подрагивающие губы расплылись в притворной улыбке. — Могу я ещё чем-то помочь?

Не удостоив полового ответом, я проследовал к столам и некоторое время стоял перед ними, не зная, что же выбрать. Не то чтобы я сильно привередлив в еде, но это... Столы были уставлены жратвой не просто под завязку, харчи лежали на блюдах, выставленных в несколько ярусов. Грозди винограда, колбасы, гусиные шеи, клешни раков и бог знает, что ещё, чему я даже не находил названия, свисали из переполненной серебряной тары слюновыдавливающими гирляндами. Море ароматов щекотало нос и провоцировало пустой желудок переварить самого себя. Жутко захотелось открутить от какой-нибудь румяной дичи ногу и вонзить в неё зубы, но — ёб твою мать — титул обязывал к сдержанности.

— Что скажете о здешней кухне? — подошёл я к важному как индюк толстячку, старательно просовывающему ручонку в недра одной из гастрономических пирамид.

— О! — вздрогнул тот от неожиданности, но быстро вернулся к начатому. — Вы здесь недавно? Если так, крайне рекомендую отведать томлёной оленины. Я слышал, маркиз самолично добыл трёх молодых тёлок в своих угодьях и следил за их приготовлением.

— Весьма признателен за совет, — сорвал я с грозди виноградину и аристократично отправил её в рот. — Кстати, а где сам маркиз?

— Да вот же он, — указал толстяк жирным пальцем в сторону компашки из трёх мужиков и одной миловидной девицы с огненно-рыжей шевелюрой.

Ага! — щёлкнуло в голове. — Цель захвачена, к осуществлению непотребства готов.

— Который из них? Давненько не виделся с Зигфридом.

— В лиловом. Ха-ха! В этой глуши он совершенно отстал от моды.

А этот тип в хорошей форме. Под метр девяносто, широкоплеч, подтянут, на вид не больше сорокета. Даже немного жаль списывать такого племенного жеребца.