Девочка в подвале и другие истории (ЛП) - Гартон Рэй "Артур Даркнелл, Джозеф Локи"

Эллиотт покачал головой.

- Мари, не беспокойтесь об этом. Райан и я сохраним все в секрете, верно, Райан? - Он повернулся к мальчику, который кивнул. - Это только между нами тремя, Мари. Я поднимаю эту тему, потому что не уверен, что ты полностью понимаешь, что находится у тебя в подвале.

Она нахмурилась. Такое выражение лица редко можно было увидеть у Мари, и оно делало ее совсем не похожей на саму себя.

- Вы не уверены, что я..., я не понимаю.

- Это то, что меня беспокоит. Мари, вы, кажется, цепляетесь за мысль, что Мэдди просто страдает расстройством множественной личности, каким-то психическим заболеванием, тогда как для меня совершенно очевидно, что она одержима неким существом, неким духом. Райан и я пришли к выводу, что это не доброжелательное и не нравственное существо, и, честно говоря, оно нас очень пугает. Вы понимаете, о чем я говорю? Эти люди лгали вам.

Мари положила толстый локоть на стол и медленно провела рукой по лицу.

- Оно всегда пытается заставить меня усомниться в своей вере, - произнесла она после долгого молчания. - Обычно я напеваю себе под нос, когда оно начинает со мной разговаривать. Когда это только Мэдди, все в порядке. Она может быть такой милой девочкой, знаете, она очень добродушная. Когда это она. Но это не всегда она. В такие дни я много напеваю и стараюсь не слышать всех тех ужасных вещей, которые оно говорит о Боге и Иисусе. Это ужасные вещи, но позже они не дают мне покоя, те вещи, которые оно говорит. Мне приходится много молиться, чтобы выкинуть это из головы, но это становится все труднее. Я могу напевать только до определенного предела. Некоторые из этих вещей... проникают в мою голову. Я ненавижу его за это, за то, что оно так со мной поступает, за то, что заставляет меня сомневаться в своей вере, вере, которая не раз спасала мне жизнь. Я ненавижу его за это.

Эллиот нахмурился.

- Так вы все это время знали.

Она опустила голову на руку.

- Я подозревала. Но это не то подозрение, которым можно поделиться с кем-то. Люди решили бы, что я сумасшедшая, и я боюсь, что они могут быть правы. Но я скажу вам прямо сейчас, я не думаю, что для Хэнка все это имело бы какое-то значение. Даже если бы я смогла его убедить, я не думаю, что его бы это обеспокоило, пока продолжают происходить все эти хорошие вещи. Ему, наверное, было бы все равно, даже если бы Мэдди была одержима сатаной и призраком Элвиса, пока эти люди продолжают делать такие вещи, как покраска нашего дома, установка центрального кондиционера и отопления, строительство бассейна и установка большого телевизора со всей этой звуковой аппаратурой и всем остальным. Вот почему идея вызвать преподобного Томлина никогда не сработает. Какова была бы цель? Избавиться от всего, верно? Вы знаете, в какую беду мы бы попали, если бы избавились от этой твари, мистер Грейнджер? Как я уже упоминала, вы не представляете, какие эти люди. Они все деловые до глубины души, в них нет ничего другого.

Эллиот заметил изменение в чертах лица Мари – они все как будто немного сжались, словно под тяжестью какого-то огромного внутреннего груза.

Райан сказал:

- Но я не понимаю, как вы можете жить, зная, что эта штука находится под одной крышей с вами?

Остальная часть Мари, казалось, тоже немного сдалась, и ее охватили рыдания. Эллиотт понял, что уход за Мэдди сильно сказывался на Мари, и он подозревал, что она впервые выразила это.

Ее верхняя часть тела слегка покачивалась из стороны в сторону, пока она плакала.

- Это было ужасно. Хэнк не знает. Он никогда ее не видит. Он не имеет к ней никакого отношения. Хэнк не имеет представления, каково это.

- Может, пора показать ему, Мари, - произнес Эллиотт. - Может, пора показать Хэнку, с чем вы имеете дело.

- Я пыталась, я пыталась. Когда я вывожу Мэдди на прогулку, иногда Хэнк бывает во дворе, и я подвожу ее к нему. Тогда она ведет себя нормально. Она всегда говорит: ‘Привет, Хэнк’ и ‘Пока, Хэнк’. С ним она всегда ведет себя нормально.

Эллиотт почувствовал огромную волну симпатии к Мари. Ей и так хватало забот с шестью проблемными подростками, и совсем не нужно было, чтобы в ее доме появилось неземное существо, подрывающее ее веру. Он почувствовал, что Хэнк ей не особо помогает. Но она терпела и выполняла свою работу с большой заботой. Она не заслуживала такого в своей жизни.

- Мари, вы должны позвонить вашему священнику, - сказал Эллиотт. - Пусть он побудет с ней, посмотрим, что произойдет. Пусть помолится с ней.

Она промокнула глаза и щеки бумажным полотенцем, затем посмотрела на Эллиотта. Ее опухшее лицо было абсолютно бесстрастным.

- Вы думаете, это хорошая идея? - спросила она.

- Я думаю, вы обязаны это сделать ради Мэдди, - ответил Эллиотт. - Можете себе представить, как она себя чувствует? Она больше не контролирует себя. Кто знает, контролировала ли она себя когда-нибудь полностью. Разве вы ничего о ней не знаете, Мари?

Она как можно деликатнее высморкалась, а затем покачала головой.

- Только то, что мне сказали эти "стоматологи". Они сказали, что ее мать была наркоманкой, отец неизвестен, и что из-за ее расстройства множественной личности она участвовала в правительственном исследовании, связанном с некоторыми новыми лекарствами. Они приходят раз в месяц, чтобы побыть с ней наедине. У них всегда есть видеооборудование. Если бы они пришли, и этот... этот человек, это существо, что бы это ни было, если бы это исчезло... Я даже не хочу об этом думать.

- Откуда они узнают, что вы к этому причастны? - поинтересовался Райан.

- Ну, они спросят, я уверена, - ответила Мари.

- А вы могли бы им соврать, - заметил Райан.

- О, нет. Я не смогла бы соврать. Дело не только в том, что это неправильно, я действительно не умею врать – из меня ужасная лгунья.

- Вы знаете преподобного... как его зовут? - спросил Эллиот.

- Преподобный Томлин.

- Мы даже не уверены, сможет ли преподобный Томлин избавить ее от этого, - сказал Эллиот. - Просто приведите его к ней, Мари. Посмотрите, что он скажет о ней. Я считаю, что кто-то вроде священника или пастора должен ее осмотреть. И я думаю, что вы должны это сделать для Мэдди, Мари.

Мари встала, взяла свою кофейную чашку со стойки, подошла к кофеварке и налила еще кофе. Она отнесла чашку к столу, снова села и сделала глоток.

- Я могу попросить его прийти и помолиться за нее, - произнесла она. - Это не будет выглядеть необычно, и у него появится возможность провести с ней немного времени. Но это не гарантирует, что голос что-то скажет.

- Попробовать не помешает, - заметил Эллиотт. - Вы это сделаете?

Она отпила кофе.

- Я позвоню преподобному Томлину сегодня утром.

Эллиотт улыбнулся и обменялся довольным взглядом с Райаном.

Мари повернулась к Райану и сказала:

- Но ты должен оставить Мэдди в покое, Райан. И ты не можешь никому об этом рассказывать. Ты меня понимаешь?

Райан ответил:

- Да, я понимаю, я никому не скажу. Но вы должны позволить мне присутствовать там, когда приедет священник.

Она начала протестовать, но, подумав еще немного, вымолвила:

- Посмотрим.

- Мари, не сделаете ли вы мне одолжение? - спросил Райан. - Не отвезете ли вы меня к маме, прежде чем я пойду на работу? Она остановилась в мотеле в Андерсоне.

- Конечно, Райан, я могу это сделать.

Он улыбнулся.

- Спасибо.

Из дневника Райана Кеттеринга

Сегодня я видел Филлис. Мари отвезла меня. Она сказала, что подождет в машине, пока я схожу к маме. Я ответил, что это не нужно, но она возразила, что все в порядке, она подождет.

Мотель "Лэйзи З. Рэнч" когда-то был окрашен в шоколадно-коричневый цвет с мятно-зеленой отделкой, но сейчас краска вся выцвела и облупилась. Двери большинства бунгало были открыты, и люди сидели снаружи в тени своих небольших крытых веранд. Перед некоторыми из них виднелись припаркованные автомобили, все старые, в основном побитые и уродливые. Я не знал, в каком номере жила Филлис, поэтому подошел к огромной толстой старухе без зубов, сидящей перед своим бунгало и читающей бульварную газету, после чего спросил Филлис Кеттеринг.