— Дедушка, посмотрите на эту рыбу! У нее слишком грустные глаза. Она явно умерла не своей смертью, а от сердечной тоски. Возможно, её разлучили с семьей прямо перед... — она сделала театральную паузу, — ...смертью! Как можно продавать рыбу, которая пережила такую душевную травму?! Мой бедный братец-хирург, он такой чувствительный, его рука дрогнет, если он узнает, какую боль пережила эта рыбка! Это же отразится на его работе!
Продавец, пожилой мужчина с выцветшим фартуком, только моргал, совершенно ошеломленный таким напором. Он пытался что-то возразить про свежесть и утренний улов, но Хана уже перешла в наступление.
— А эти водоросли! — воскликнула она у следующего лотка, указывая на пучок ярко-зелёных водорослей с видом эксперта. — Они недостаточно зеленые. Мой братец — человек науки, ему нужны идеальные цвета. Такая блеклость может вызвать у него цветовую слепоту, а это катастрофа для хирурга! Представьте, он перепутает сердце с ну допустим почкой! Разве вы хотите, чтобы такое произошло из-за ваших водорослей?
Я уже даже устал краснеть, бледнеть и зеленеть от стыда, решив, что в этом приюте, видимо, не знают такого слова «стыд». Так что приняв свою судьбу, я лишь стоял с лицом настоящего мучаника, которое мне даже не пришлось изображать.
Продавец водорослей, женщина с хитрыми глазами вдруг побледнела. Она что-то пробормотала про "особую скидку для такого чудесного доктора" и почти силой впихнула нам полкило водорослей по цене одного пучка.
У торговца фруктами, который с самого начала казался подозрительно весёлым, Хана обнаружила, что яблоки недостаточно красные.
— Дядюшка, — начала она трагическим шепотом, — эти яблоки… они слишком идеальны, — Хана на секунду замолчала, и я понял, что она не знает, что придумать. Затем в ее глазах вдруг зажегся странный огонек и она продолжила: — Их глянцевый блеск и совершенно ровная форма это неестественно! Если мой братец хирург съест такой идеальный фрукт, это может вызвать у него ощущение неполноценности, и он начнёт сомневаться в своих силах! А хирург, сомневающийся в своих силах, это же катастрофа!
Торговец, до этого улыбавшийся во все тридцать два зуба, медленно вытер пот со лба. Он даже не знал, что придумать в ответ на такое бредовое заявление, и лишь продолжал охать и ахать. В итоге продавец, все-таки, сдался, и мы получили целую корзину яблок по цене пары штук.
В какой-то момент, когда Хана уже направлялась к следующему прилавку, я, спеша за ней и одновременно складывая яблоки в пакет, резко развернулся и в кого-то врезался. Чей-то пакет с апельсинами полетел на землю, и оранжевые бока фруктов раскатились по грязной брусчатке. Черт, опять. Кажется, врезаться в людей — моя новая суперспособность.
— Простите, я... — начал было я, готовясь к очередной порции стариковской ругани, и поднял глаза.
И замолчал.
Передо мной стояла она. Та самая девушка-фельдшер. Только сейчас на ней был не форменный костюм, а легкое летнее платье нежно-голубого цвета, которое так шло к ее темным волосам, собранным в небрежный пучок на затылке. Несколько прядей выбились и обрамляли ее лицо, на котором было написано искреннее удивление. Без вечной усталости и тревоги, которые я видел на ее лице во время вызовов, оно было поразительно красивым. Правильные, тонкие черты, большие карие глаза, в которых сейчас плясали смешинки, и родинка над верхней губой.
— Доктор Хаос? — улыбнулась она, и я понял, что стою и пялюсь на нее с видом полного идиота.
— А, эм... здравствуйте, — выдавил я, чувствуя себя полным идиотом. — Простите, я сейчас все соберу.
Я неуклюже присел на корточки, пытаясь собрать апельсины, и она присела рядом. Наши пальцы случайно соприкоснулись, когда мы потянулись к одному и тому же фрукту. Я отдернул руку, как от огня. Господи, Шпаков, тебе уже туча лет, ты профессор медицины, а ведешь себя как пятнадцатилетний школьник!
— Спасибо, — сказала она, когда мы сложили все апельсины обратно в пакет. — Меня, кстати, Йосано Акико зовут.
— Акомуто Херовато. Хотя, вы, наверное, и так знаете, — усмехнулся я. — После моих «подвигов» мое имя, наверное, уже пишут на стенах, правда, в общественных туалетах.
Она рассмеялась, и смех ее, как бы банально это не прозвучало, был как звон колокольчиков.
— Ну, не в туалетах, но говорят о вас много, это правда. Вы очень смелый. Или очень сумасшедший. Я пока не решила.
— Я и сам пока не решил, — честно признался я.
Этот неловкий момент был прерван громкими возгласами, и тут за моей спиной материализовались мои церберы.
— Братец! — звонко прокричала Хана. — О, а это кто? Твоя подружка? Какая красивая!
Я почувствовал, как кровь снова приливает к лицу. Акико хихикнула, вежливо улыбнулась и поклонилась.
— Здравствуйте.
— Ох, какая милая девушка! — вмешалась тетушка Фуми, окинув Акико таким оценивающим взглядом, каким обычно смотрят на тунца, решая, достаточно ли он свеж для сашими. — Акомуто, ты что же, не представишь нас?
— Тетушка Фуми, Хана, это Йосано-сан. Мы вместе работаем. Иногда, — пробормотал я.
— Работаете, значит, — многозначительно протянула тетушка. Она посмотрела на наши сумки, потом на пакет Акико, потом снова на меня. — Хана, я вдруг вспомнила! Нам же срочно нужны те самые редкие грибы шиитаке, которые продают только на другом конце рынка. Идем скорее, а то все раскупят.
— Но, тетушка, мы же их уже купи... — начала было Хана, но, поймав испепеляющий взгляд тетушки, тут же осеклась. — Ах, да, точно. Грибы! Самые важные грибы на свете! Йосано-сан, было очень приятно познакомиться! — она быстро поклонилась, а затем подмигнула мне. — Братец, не опаздывай к ужину!
А затем они испарились в толпе, оставив меня одного с Акико и чувством, что меня только что разыграли, как последнего лоха. Я смотрел им вслед, а потом перевел взгляд на Акико. Она сдерживала смех.
— У вас очень заботливая семья.
— Их забота иногда может привести к инфаркту, — вздохнул я. — У вас, я смотрю, тоже закупки.
— Да.
Тут между нами повисла неловкая тишина.
— Я тогда, наверное, пойду, — подала голос Акико. — Было приятно с Вами…
Тут я обратил внимание на большие пакеты в ее руках и перебил:
— Давайте я помогу донести вам пакеты, — и чтобы это не прозвучало слишком внезапно, добавил: —Мне как раз в Вашу сторону.
Но Акико вдруг расмеялась.
— Херовато-сан, — проговорила она, пытаясь сдержать очередной приступ веселья. Девушка прикрыла рот ладонью, но смех все равно прорывался сквозь пальцы. — Как это... вам как раз в мою сторону? Вы же даже не знаете, где я живу!
Я смутился. Что-то сегодня у меня совершенно невезучий день. С утра меня Хана выставляла дураком, а теперь и я сам неплохо справился с этой задачей. Что-то пробормотав про то, что хочу загладить вину за это столкновение, я все-таки взял у нее пакеты.
— Спасибо, Херовато-сан, — улыбнулась Акико, и мы медленно пошли прочь от рыночного шума.
Мы шли по тихим улочкам, залитым тёплым дневным светом. Солнце пробивалось сквозь кроны деревьев, рисуя узоры на асфальте, и лёгкий ветерок шелестел листвой. Неловкое молчание первых минут, когда я лихорадочно перебирал в уме темы для разговора, быстро сменилось лёгкой беседой. Акико оказалась на удивление открытой, и её смех то и дело прерывал её фразы.
— Так значит, «Доктор Хаос»? — усмехнулся я.
— Услышала, как вас так назвала одна из медсестер в приемном покое, — улыбнулась Акико. — А мне так понравилось, что оно запомнилось даже быстрее, чем ваше настоящее имя.
— Могу поспорить, это была медсестра Аяка, — пробормотал я. — У нее талант придумывать истории. По ее версии, я уже потомок императора, владеющий секретной техникой «исцеляющего касания».
Акико прыснула со смеху, прикрыв рот ладошкой.
— Да-да, что-то такое я тоже слышала! Говорят, вы можете одним взглядом заставить аппарат ЭКГ работать правильно.
— Увы, пока получается взглядом только заставлять домашнего упитанного кота слезть со кухонного стола, — вздохнул я. — Видимо, мое имя «Херовато» не настолько интересное, как прозвище. Не внушает трепета.
