Доктор Акомуто Херовато к вашим услугам! Том 1 (СИ) - Батуридзе Женя

Справка:

Дайко́н — овощная разновидность редьки посевной семейства Капустные.

Шиитаке — съедобный гриб, с хорошими вкусовыми качествами, который употребляют сырым, или залитым сметаной с солью, в виде салатов

Глава 13

Профессор Тайга подтолкнул меня к норэну — короткой тканевой занавеске, висевшей в дверном проеме. Я на секунду замер, чувствуя, что надо бы скорее валить отсюда и не напрашиваться на неприятности, но ноги, подкупленные любопытством и легким давлением руки Сато-сана на спину, сделали шаг вперед.

Я прошел сквозь занавеску. Пахло в баре так, словно все самые лучшие запахи и звуки на свете решили устроить вечеринку: терпкий аромат соевого соуса, шипение мяса на гриле, горячий, чуть сладковатый дух сакэ, старое, пропитанное временем дерево и, конечно, табачный смог, который висел в воздухе легкой, почти осязаемой дымкой.

Изакая была до жути маленькой. Длинная, отполированная до блеска бесчисленными локтями и стаканами стойка из темного дерева занимала почти все пространство. За ней, в облаках пара от кипящих котлов, молчаливо колдовал хозяин — морщинистый старик с повязкой-хатимаки на лбу. Стены были увешаны пожелтевшими плакатами, какими-то вымпелами и полками, уставленными батареями бутылок с сакэ, сётю и пивом. Вдоль противоположной стены ютились несколько маленьких столиков, за которыми шумно галдели «сарариманы» — офисные работники в белых рубашках с ослабленными узлами галстуков. Они смеялись, громко спорили и размахивали руками, создавая тот самый фон веселья, который и делает такие места живыми и настоящими.

— Мастер, нам три пива для начала! И якитори! Побольше, всего и разного! — громогласно объявил Сато-сан, усаживаясь за стойку и беззастенчиво хлопая меня по спине, чтобы я садился рядом.

Я неловко опустился на высокий табурет. С одной стороны от меня был совершенно незнакомый, но такой дружелюбный и шумный господин Сато, с другой — мрачной скалой возвышался профессор Тайга. Он сел, не издав ни звука, и тут же заказал себе горячее сакэ. Я оказался зажат между двумя друзьями-японцами. Ситуация была настолько абсурдной, что я чуть не рассмеялся.

— Ну, рассказывай, юный гений! — не унимался Сато, когда перед нами на стойке приземлились три запотевшие кружки пива. — Как тебе удалось приручить этого старого дракона? Мы с ним знакомы со студенческой скамьи, и я до сих пор не знаю, с какой стороны к нему подойти, чтобы он не испепелил меня взглядом.

Я сделал большой глоток холодного, горьковатого пива, чувствуя, как оно приятно холодит горло. Что ему ответить? Облизнув губы и почувствовав вкус хмеля и легкое головокружение, я осторожно начал:

— Ну, что вам сказать, Сато-сан? Наверное, это просто терапия шоком. Думаю, профессор Тайга настолько ошарашен мною, что ему не до испепеляющих взглядов.

Сато грохнул кружкой по стойке и расхохотался.

— Ха! Вот оно что! Тайга, ты слышал? Он еще и острый на язык! Где ты его откопал?

— В куче таких же оболтусов, — проворчал Тайга, не отрываясь от своей маленькой керамической чашечки с сакэ. — Сато, прекрати. Парень устал. И не спаивай его, у нас завтра рабочий день.

— О, не волнуйся, — отмахнулся Сато. — Один бокал пива еще никого не убивал. А вот и наша закуска!

Хозяин поставил перед нами большое блюдо с дымящимися шпажками якитори: куриные сердечки, кожица, шашлычки из рублёного мяса — всё это было глянцевым от соуса и источало божественный аромат. Мой желудок благодарно заурчал. Каждый кусочек на шпажке блестел от сладковато-солёного терияки, а запах жареного мяса, смешанный с ароматом зелёного лука и лёгкой ноткой дыма, мгновенно заполнил всё пространство вокруг нас, отвлекая от любых неловких мыслей и разговоров.

Я потянулся за одной из шпажек, чувствуя, как слюнки текут. Это был куриный шашлычок. Горячий, весь в соусе, он так и манил. Я вгрызся в него, не дожидаясь ни секунды. Нежное, сочное мясо, чуть сладковатое от соуса, смешанное с острым вкусом поджаренного лука, взорвалось на языке фейерверком вкуса. Каждый кусочек был идеально приготовлен, с легкой хрустящей корочкой снаружи и удивительно мягкий внутри. Я жевал, прикрыв глаза от удовольствия, забыв обо всем на свете. На мгновение мир сузился до этого идеального якитори.

— Так все-таки, Херовато-кун, — вдруг вырвал меня из райского наслаждения господин Сато. — В больнице ходят легенды. Разрыв пищевода, тампонада сердца, разрыв диафрагмы... Тайга мне, конечно, в общих чертах рассказал, но он тот еще партизан. Расскажи сам. Откуда такие знания у вчерашнего интерна?

Я почувствовал на себе тяжелый взгляд профессора. Он молчал, но я знал, что он слушает. Слушает каждое мое слово. Казалось, что это был не просто случайный дружеский треп, а настоящий допрос.

— Я… много читаю, — ляпнул я первое, что пришло в голову. — В интернатуре было скучно, вот я и читал. Все подряд. Учебники, статьи, зарубежные журналы…

— Читаешь, значит, — хмыкнул Сато. — Я тоже много читаю. В основном меню в таких вот заведениях. Но от этого у меня не появляется талант делать перикардиоцентез на коленке в приемном покое. Тайга, — он повернулся к профессору, — ты же помнишь наш случай в префектуре Киото? Когда привезли того рыбака с пробитым легким? Мы тогда вдвоем над ним тряслись часа три, и то были не уверены, что вытащим. А этот парень, говорят, в одиночку справляется.

Тайга медленно поставил свою чашечку на стол.

— У того рыбака был осколок в миокарде. Другая ситуация, — глухо ответил он. — Херовато, ешь. А то остынет.

В этот момент я зауважал профессора еще больше, ведь таким образом он помог мне сменить тему. Желая побыстрее отвадить приставучего господина Сато, я зубами вцепился в шпажку с куриной кожей, хрустящей и соленой, и сосредоточился на еде.

Они же заговорили о своем. О каких-то общих знакомых, о новом оборудовании, которое закупило министерство, о дурацких реформах. Я сидел, пил пиво, ел потрясающе вкусное мясо и слушал, чувствуя себя невидимкой.Словно снова окунулся в те самые времена, когда был обычным молодым врачом, ходил на ужины с отделением и сидел там, как мышка, боясь и слова сказать при умных взрослых.

В то же время краем глаза я поглядывал за профессором. Тот же совершенно менялся рядом со своим другом. Плечи Тайги были не так напряжены, а в уголках губ иногда даже проскальзывала тень усмешки. Он все так же был немногословен, но его короткие реплики были полны какого-то только понятного им веселья. Они были как два старых солдата, прошедшие через огонь и воду и понимающие друг друга без слов.

— А помнишь, как мы на последнем курсе подрались из-за медсестры Асами? — вдруг сказал Сато, наливая себе ещё сакэ. Его голос стал еще более расслабленным, наполненным воспоминаниями. — Ты тогда ей такие стихи писал, ужас. Графомания чистой воды. А она выбрала меня!

Тайга нахмурился, и его взгляд стал чуть суровым.

— Она выбрала тебя, потому что ты пообещал ей достать билеты на какой-то концерт, — проворчал он, его тон показался мне даже обиженным. — А стихи были хорошие.

Сато грохнул кружкой по стойке, расхохотавшись ещё громче.

— Ха! Да ты до сих пор так думаешь! — Он повернулся ко мне, его глаза блестели от веселья. — Херовато-кун, ты только представь! Этот грозный монстр, которого боится вся больница, когда-то писал сопливые стихи про луну и лепестки сакуры!

Я постарался сохранить невозмутимое лицо, но все же кинул беглый взгляд на профессора Тайгу, пытаясь найти хоть малейший намёк на поэтическую натуру в его суровом профиле. Однако он лишь недовольно хмыкнул и снова уставился в свою пиалу с сакэ. И все-таки это была бесценная информация. Можно сказать, это был компромат.

А вечер катился дальше. Я узнал многое. Что Сато-сан — блестящий гастроэнтеролог, заведующий отделением в центральной токийской клинике. Что они с профессором вместе прошли через огонь, воду и интернатуру под руководством какого-то профессора-тирана, по сравнению с которым Тайга — просто плюшевый мишка. Время шло, пиво сменилось сакэ, которое Сато наливал мне с упорством человека, решившего раскрыть все мои тайны. Но он не на того нарвался. Я же пил понемногу, чувствуя, как приятное тепло разливается по телу, а голова становится легкой. Отвечал я на вопросы, больше отшучиваясь, и старался не смотреть на профессора.