— Что Вы, — она даже немного смутилась. — Оно у вас довольно необычное. Редкое. Правда… — Акико вдруг замолчала, и ее взгляд стал задумчивым. Она замедлила шаг.
— Что? Что такое? — напрягся я.
— Наверное, это прозвучит грубо, и, может, я лезу не в свое дело, — девушка вдруг повернулась ко мне, и я увидел, как она нервно теребит пальцами тонкую ткань своего платья. — Просто вы так странно представляетесь. Всегда говорите сначала имя, а потом фамилию. Необычно.
Я смутился. И вправду. В Японии принято всегда первой называть фамилию, затем имя, а у нас — наоборот. И, видимо, по привычке я всегда представлялся так «Акомуто Херовато», хотя, по правильности, надо было бы «Херовато Акомуто».
— Что ж, наверное, я просто не слишком грамотный.
Акико рассмеялась, и я продолжил:
— Наверное поэтому профессор Тайга так смотрит на меня и пытается понять, как такое недоразумение, как я, еще не взорвало больницу.
— Но он же сделал вас своим ассистентом, — серьезно заметила она. — Профессор Тайга никогда не стал бы работать с тем, кому не доверяет. Он суровый, но он один из лучших хирургов, которых я знаю. Он видит людей насквозь.
— Возможно, он просто хочет держать меня поближе, чтобы вовремя остановить, когда я решу провести очередную безрассудную операцию, — пошутил я.
Акико улыбнулась, но взгляд ее оставался серьезным.
— Не думаю. Мне кажется, он видит в вас что-то, чего не видят другие. И чего вы, возможно, сами в себе не замечаете.
Затем мы говорили о работе, о смешных и страшных случаях. Акико рассказала, как однажды им пришлось принимать роды в застрявшем лифте, а я про пациента во время практики, который проглотил зубной протез и утверждал, что его похитили инопланетяне для экспериментов. Мы смеялись, и мне было, на удивление, было очень легко с ней. Будто знакомы сто лет.
Я узнал, что она живет здесь с отцом, который, как оказалось, тоже был врачом. Причём не просто врачом, а, судя по её словам, довольно консервативным и практичным человеком. Он, например, активно убеждал её пойти по пути менеджмента, пророча стабильность, нормированный график и отсутствие того дикого стресса, который так привычен нам, хирургам и фельдшерам скорой. «Никаких ночных дежурств, никаких запачканных кровью халатов, только чистые кабинеты и отчёты,» — так, по всей видимости, рисовал он её будущее. Но Акико с самого детства была влюблена в экстренную медицину.
— Мне нравится это чувство, — говорила она, глядя куда-то вдаль. — Когда каждая секунда на счету. Когда ты на адреналине, на пределе, когда спасаешь чью-то душу. В этом есть какая-то... настоящая жизнь.
Я понимал её, как никто другой. Медицина — это тот самый мощный пульс жизни, который пронизывал каждую мою клетку. Когда ты стоишь над операционным столом и знаешь, что каждая твоя ошибка может стать для кого-то последней. Вот почему я так цеплялся за свою работу, даже когда она высасывала из меня все соки — в ней была эта неподдельная, ничем не разбавленная жизнь.
— А вы? — спросила она, взглянув на меня. — Почему вы стали врачом?
— Я… — и тут я призадумался. Никогда, если честно, даже не думал об этом. — Наверное, просто... всегда хотел. Казалось, что это единственное, что я умею.
Мы подошли к небольшому аккуратному дому, утопавшему в буйной зелени. Стены его были почти полностью скрыты за пышными кустами гортензии, расцветившимися тысячами нежно-голубых и розоватых соцветий, и яркими, словно языки пламени, лепестками азалии. Воздух был густым, напоенным не только ароматом свежей травы, но и чем-то неуловимо-сладким — возможно, это был запах жасмина, обвившегося вокруг старой деревянной веранды, или каких-то других, скрытых от глаз цветов.
— Вот я и пришла, — сказала Акика, останавливаясь у калитки. — Спасибо большое, что помогли.
— Пустяки, — ответил я, отдавая ей пакет. — Был рад столкнуться с вами. В буквальном смысле.
Она снова рассмеялась, прикрыв рот ладонью.
— Может, зайдете на чай? — произнесла девушка, и её карие глаза, в которых всё ещё плясали весёлые искорки, вопросительно уставились на меня.
Я замер. Конечно, общение с Акико было приятным. Она была невероятно интересной девушкой, с живым умом и таким редким взглядом на мир. Каждое её слово находило отклик, и я чувствовал себя удивительно легко, непринуждённо, будто я нашёл родственную душу, настоящего друга, который понимает меня. Но что-то внутри мне говорило отказаться. Я будто сам не знал, кто я, почему я здесь и зачем. И я думал, что в чём-то обманываю и её, и себя, играя роль человека, которым, как мне казалось, я не был. Это было слишком просто, слишком хорошо, слишком приятно....
— Спасибо, но меня ждут на ужин с теми самыми грибами, — наконец улыбнулся я. — Если я опоздаю, тетушка Фуми использует меня в качестве удобрения для своего сада.
— Понимаю, — кивнула она с серьезным видом, но уголки её губ всё равно дрогнули в улыбке. — Тогда, может быть, в другой раз?
— Обязательно, — ответил я, сам не зная, говорю ли я от чистого сердца или бессовестно лгу. — До встречи, Йосано-сан.
— До встречи, Херовато-сан.
Я стоял и смотрел, как она легко скользнула за калитку, и дверь бесшумно закрылась за ней, а затем медленно побрел домой.
И тут уже вечер опустился на город незаметно. Улицы, ещё недавно гудевшие жизнью, стали тихими и почти пустынными. Фонари заливали асфальт теплым желтым светом, создавая уютные островки света в наступающей темноте, а из открытых окон доносились обрывки чужих, незнакомых разговоров и приглушённые звуки телевизора
Я брел бесцельно, просто наслаждаясь прохладой и тишиной, когда мой взгляд зацепился за знакомую фигуру. У входа в небольшой, старомодный бар, из тех, что японцы называют «изакая», стоял профессор Тайга. Он курил, выпустив в ночной воздух струйку дыма, и его лицо в свете красного бумажного фонаря выглядело еще более уставшим и суровым, чем обычно. Он был не один. Рядом с ним стоял высокий мужчина в очках и дорогом костюме, который что-то оживленно ему рассказывал, жестикулируя.
Я хотел было тихо пройти мимо, чтобы не нарушать редкие минуты отдыха профессора, но мужчина вдруг заметил меня. Его глаза, скрытые за блестящими линзами очков, сверкнули, и на лице появилась широкая, дружелюбная улыбка.
— О, Тайга, смотри-ка! Не это ли твой чудо-ординатор, о котором ты мне все уши прожужжал!
Профессор медленно повернул голову в мою сторону. В его взгляде не было ни малейшего удивления, словно он ожидал меня здесь, на этой случайной улочке, в этот поздний час.
— Херовато, — констатировал Тайга.
— Профессор, — кивнул я.
— Херовато-кун, я так понимаю? — улыбнулся мужчина, делая шаг мне навстречу. Он был шире в плечах, чем Тайга, и от него веяло какой-то жизнерадостной энергией, совершенно не свойственной нашему профессору. — Я доктор Сато, старый друг и собутыльник этого угрюмого гения. Наслышан о твоих подвигах! Тайга хоть и ворчит все на тебя, но, кажется, ты единственный, кто за последние лет десять заставил его хоть немного удивиться.
Я не знал, что ответить, поэтому просто вежливо поклонился.
— Ну что же ты стоишь на пороге? — хлопнул меня по плечу Сато-сан. — Неужели ты дашь своему наставнику пить в одиночестве? Заходи, парень, я угощаю!
Он подтолкнул меня к двери изакаи. Оттуда пахло жареным мясом, соевым соусом и, конечно, сакэ. Заливистый смех и приглушенный гомон доносились аж на улицу. Я бросил вопросительный взгляд на Тайгу. Тот лишь тяжело вздохнул, выпустив последнее облачко дыма. Потушив сигарету о пепельницу рядом с дверью и бросив на меня взгляд, который можно было перевести не иначе, как «Ну вот, ещё одна головная боль на мою седую голову, да ещё и в мой единственный выходной», произнёс:
— Заходи, раз уж пришел. Но учти, Херовато, если напьешься, завтра будешь делать клизмы пациентам всего отдения. Лично.
___________________________________________________
