— Получи мой «Удар Тысячи Разгневанных Муравьев»! — не остался в долгу Рен, пытаясь ущипнуть соперника.
За этим поединком века с невозмутимым видом наблюдала Хината. Она сидела на ступеньках, поджав под себя ноги, и в ее альбоме для рисования уже появлялись контуры двух маленьких, но очень разъяренных сумоистов.
А в стороне, в тени старой сливы, Юки строил из игральных карт замок. Да что там замок, целую Вавилонскую башню. Настолько хрупкую и невероятно сложную по строению, что она, казалось, бросала вызов всем законам гравитации, физики, химии и других лженаук. Он был так поглощен своим занятием, что, казалось, не замечал творящегося вокруг безумия. Примерно так я ощущаю себя, когда в ординаторской пытаюсь писать планы операций под шум мультиков, песен, громких споров и сплетен.
Я хотел было объявить о своем прибытии, как вдруг Макото, получив-таки коварный щипок от Рена, взвыл и, потеряв равновесие, с грохотом повалился прямо на карточный домик Юки.
Секундная пауза. А затем — грандиозное, медленное, почти поэтическое крушение.
Листопад карт. "Кабан" – бах!
От "Муравьев" Рена домику – полный крах.
Вавилон – в прах. Юки кричит: "Кошмар!"
Хината смело ловит стыд и жар.
Сэндвич: «Хи-хи! Я царь горы!»
Итог всей движухи и пыльной игры:
Валет перевернут и – лицом в грязь!
А Рен с набитым ртом: "Шанс был у вас…"
В общем, посыпался карточный домик.
Юки же не закричал. Он просто медленно поднял голову, и в его глазах стояли такие вселенская скорбь и разочарование, что у меня у самого сердце сжалось. Макото, поняв, что натворил, замер, его лицо выражало смесь ужаса и вины. Кажется, он предпочел бы сейчас встретиться лицом к лицу с разгневанной тетушкой Фуми, чем с молчаливым укором в глазах Юки.
— Братец! Ты вернулся! — первой меня заметила Рин, выскочившая словно из неоткуда.
— Я… я не хотел! — залепетал Макото, подбегая ко мне и прячась за моей спиной, будто я мог защитить его от праведного гнева Юки.
— Ты мне все сломал! — наконец подал голос Юки, и в нем зазвенели слезы.
— Это Рен! Он начал щипаться!
Они вцепились в меня с двух сторон, наперебой выкрикивая свои обиды и оправдания. Я стоял, как рефери на очень странном боксерском поединке, и пытался что-то сказать, но меня никто не слушал.
— Дети, тихо! — раздался с веранды голос тетушки Хару. Она вышла, вытирая руки о фартук, и ее лицо сияло. — Акомуто-кун, вернулся! А мы уже ужин готовим. Проголодался, небось?
Я открыл рот, решив, что вот он момент, чтобы наконец-то выложить свою новость о Токио.
— Тетушка, я…
— А у нас сегодня твой любимый карри! — перебила она меня, не дав договорить. — Густой, острый, как ты любишь! И рис сварился идеально, зернышко к зернышку!
— О! Карри! — тут же забыл о своем проступке Макото и с воплем «Я первый!» рванул к умывальнику.
Я вздохнул. Похоже, мироздание было категорически против того, чтобы я сегодня делился новостями. Ладно. Поговорю после ужина.
Главным героем сегодняшнего ужина был огромный котел с карри, который тетушка Хару водрузила на середину стола. Густой, темно-коричневый, он источал такой божественный аромат пряностей, что у меня аж скулы свело. Рядом возвышалась гора белоснежного пушистого риса. А вокруг целая россыпь маленьких тарелочек: хрустящие маринованные овощи цукэмоно, салат из водорослей, какие-то непонятные, но очень аппетитные закуски.
Все расселись по своим местам. Макото и близнецы, как обычно, заняли стратегические позиции поближе к котлу, готовясь к бою за лучшие куски мяса. Хана устроилась напротив меня. Хината и Юки сели рядом, тихонько перешептываясь. Кайто, который только что спустился со второго этажа с книгой в руках, сел с краю, всем своим видом показывая, что он выше этой мирской суеты и «глупой борьбы за еду», но при этом его ноздри хищно раздувались, улавливая запах еды.
— Спасибо за еду! — пронеслось дружным хором, и битва началась.
Тетушка Хару, как щедрая богиня плодородия, накладывала всем рис. Тетушка Фуми же следила, чтобы каждому досталась справедливая порция карри.
— Рен, не чавкай! — строго сказала Хана, которая ела с изяществом королевы, аккуратно орудая палочками. — Ты похож на поросенка, которого месяц не кормили.
— Зато я съем больше тебя! — прошамкал Рен с набитым ртом, за что тут же получил легкий подзатыльник от сидевшего рядом Кайто.
Кайто ел молча и быстро, как и всегда. Он был слишком серьезен даже во время обычного семейного ужина, но я видел, как уголки его губ дрогнули в усмешке, когда Рин, пытаясь стащить кусочек мяса с тарелки брата, уронила его себе на колени.
— Рин, не размахивай палочками!
Я положил себе большую порцию риса, щедро полил его карри и отправил первую ложку в рот. И… о, боги. Это было великолепно. Пряный, обжигающий, но в то же время с какой-то сладковатой ноткой, он согревал не только желудок, но и душу. Кусочки говядины были такими нежными, что таяли во рту, а картошка и морковь, разварившиеся в соусе, добавляли сытости. Я ел, забыв обо всем на свете. Был только я и этот божественный карри.
Юки, как и Кайто, ел молча, но в глазах его плясали смешинки. Он аккуратно подцепил палочками кусочек имбиря и положил его в свою миску, его движения были точными и выверенными, как у настоящего хирурга. Кстати о хирургах.
— Ребята, я хотел сказать… — снова попытался я.
— Братец, передай соус! — перебил меня Макото.
— Ой, а я свой рис рассыпала! — пискнула Хината, и ее маленькая мисочка с рисом опрокинулась, рассыпав белые зернышки по всему столу.
Тетушка Хару тут же бросилась на помощь с тряпкой, причитая и одновременно смеясь.
— Дети, ешьте аккуратнее, — уже вмешалась тетушка Фуми своим ровным, спокойным голосом, и все на мгновение притихли. Авторитет тетушки никем никогда не оспаривался. Да что уж, даже мэр города не решался ей перечить, когда на каком-нибудь из собраний тетушка что-либо говорила.
Я решил, что это мой шанс.
— Я хотел сказать, что мне предложили…
— …еще кари! — закончила за меня тетушка Хару, подкладывая мне на тарелку еще здоровую ложку. — Ты такой худой стал, Акомуто-кун, на тебе лица нет. Одна работа на уме. Ешь, пока горячее!
Я обреченно вздохнул и взялся за палочки. Спорить было бесполезно. Ужин продолжался. Разговоры текли, как река, перескакивая с одной темы на другую. Обсуждали школьные оценки, новый мультфильм, дырку на штанах у Макото, даже погоду на завтра. Я же просто ел и думал о своем.
— Братец, — вырвала меня из мыслей Хана, и я увидел уж слишком подозрительно хитрую улыбочку на ее лице. — Ну же, расскажи семье, как ты в Токио съездил. Мне-то платье купили, Хинате — краски. А себе что-нибудь купил?
Я слушал ее, не понимая, к чему Хана ведет. Она же все время рядом была и видела, что я никуда не отлучался. Да я настолько сильно хотел побыстрее уйти из этого торгового центра, что даже и не думал о том, чтобы приобрести себе что-нибудь.
— Ну как так, братец, — видя мое замешательство, сказала Хана, а затем буквально расплылась в ухмылке: —Хоть бы набор шариковых ручек купил. А то вдруг твои сломаются. Говорят, они не очень прочные, особенно если ими в людей тыкать.
Я поперхнулся. Хината тихо хихикнула. Тетушка Фуми метнула на Хану испепеляющий взгляд, но та сделала невинное лицо.
— Кстати, а ты взял номерок у той красивой тети-докторши? — не унималась она, еще больше веселясь и вгоняя меня в краску. — Она к тебе прям так вплотную подошла тогда. Ух…!
— Хана, ешь, — строго перебила ее тетушка Фуми. — И не лезь к брату с глупыми вопросами.
Я благодарно кивнул ей. Разговор о женщинах за столом, полном детей и двух строгих тетушек, — это было последнее, чего мне хотелось. Я снова открыл рот, чтобы сказать главное.
— Кстати, о Токио…
— А правда, что там поезда ездят со скоростью света? — перебил меня Макото с набитым ртом. — И что там есть роботы-полицейские? А Годзилла? Ты видел Годзиллу?
