Доктор Акомуто Херовато к вашим услугам! Том 1 (СИ) - Батуридзе Женя

Я вышел из поезда, закинул на плечо рюкзак, взял в руку чемодан и начал прорываться сквозь толпу, следуя указателям к выходу. Я следовал адресу, что дал мне Тайга, ища то, что станет для меня новым домом. Общежитие для персонала университетской клиники Шова.

Оно находилось в тихом, респектабельном районе, в десяти минутах ходьбы от больницы. Это было не общежитие в привычном мне понимании. Это было современное, стильное здание из стекла и бетона, больше похожее на дорогой отель или бизнес-центр. Идеально подстриженный газон, автоматические раздвижные двери, просторный, залитый светом холл с минималистичной мебелью.

На ресепшене сидела девушка в строгой форме. Она смерила меня вежливым, но холодным взглядом, проверила мои документы, выдала электронный ключ-карту и буклет с правилами проживания. «Не шуметь после десяти. Не курить. Не водить посторонних. За нарушение — выселение».

Моя комната была на седьмом этаже. Я ехал в бесшумном, скоростном лифте и смотрел на свое отражение в зеркальной стене. Уставший парень в мятой футболке. Да уж, не лучший видок.

Коридор был длинным и пустым, застеленным мягким ковролином, который поглощал звуки шагов. Я нашел свою дверь. Номер 707. Счастливое число. Хотя это ещё посмотрим. Я приложил карту. Щелк. Дверь открылась.

Я вошел и замер на пороге.

Комната была… идеальной. Идеально чистой, идеально светлой и словно идеально пустой. Две кровати, застеленные белоснежным бельем. Два стола. Два стула. Два встроенных шкафа. Холодильник. Большое окно с видом на город. Все. Никаких лишних деталей. Никакого хлама. Аж непривычно.

Одна половина комнаты была абсолютно пустой. И я так понял моя. А на второй… на второй были следы присутствия другого человека. На столе стоял ноутбук. Рядом — идеально ровная стопка книг. На кровати, казалось, не было ни единой складочки. Все. Никаких фотографий, никаких сувениров, никаких личных вещей, которые делают комнату домом. Казалось, здесь живет не человек, а призрак. Или робот.

Я поставил свой чемодан на пол, открыл рюкзак и начал раскладывать свои вещи. Мои немногочисленные пожитки смотрелись на фоне этой идеальной пустоты жалко и сиротливо. Рисунок Хинаты я сразу же прикрепил скотчем к стене над кроватью. И он сразу стал ярким живым пятном в этом царстве серого и белого. Затем разложил вещи в шкаф, книги на стол и в тумбы, а в холодильник продукты.

И вот наконец я сел на кровать и посмотрел на соседнюю, пустую. Кто он, мой сосед? Я посидел так ещё немного, а потом встал. Нужно было идти.

Путь от общежития до главного корпуса был похож на прогулку по декорациям к фантастическому фильму о светлом будущем. Идеально подстриженные газоны, стеклянные переходы, парящие в воздухе, и люди в идеально белых халатах, которые передвигались с такой деловой сосредоточенностью, будто каждый из них нес в кармане лекарство от всех болезней.

И вот я оказался перед ним. Главный корпус. В прошлый раз, когда я врывался сюда с умирающим пациентом, я видел его лишь мельком. Теперь же я мог оценить его масштаб. Это было не здание. Это был бетонно-стеклянный дворец. Он вздымался в небо на добрых пятнадцать этажей, и его фасад, покрытый тонированным стеклом, отражал облака.

Я толкнул массивные стеклянные двери и вошел в холл.

Глава 27

Холл был не просто большим. Он был гигантским. Потолок терялся где-то в заоблачной выси, и сквозь него, через гигантский стеклянный купол, лился мягкий, рассеянный дневной свет. Пол, выложенный плитами из белого, почти светящегося материала, был настолько отполирован, что в нем можно было увидеть свое отражение. Идеально чистый. Ни пылинки. На интерактивных панелях, встроенных в стены, сменяли друг друга графики, диаграммы и лица улыбающихся врачей, которые, судя по их безупречным улыбкам, никогда в жизни не дежурили по сорок восемь часов кряду.

Я направился к стойке регистрации. Это была не стойка, а скорее арт-объект из белого камня и хромированного металла. За стойкой сидели девушки в одинаковой униформе, с одинаковыми вежливыми улыбками. Я подошел к крайней, которая как раз освободилась.

— Добрый день, — пробормотал я. — Я Акомуто Херовато, новый ординатор кардиоторакального отделения. Мне сказали явиться сегодня.

Девушка кивнула, ее пальцы забегали по клавиатуре.

— Одну минуту, — пропела она. — Ах, да. Херовато-сан. Профессор Томимо ждет вас. Шестой этаж, кабинет 666. Лифт в конце холла, слева.

Она указала рукой, на которой красовался безупречный маникюр.

— Спасибо, — пробормотал я и пошел в указанном направлении, чувствуя на своей спине ее любопытный взгляд.

Лифт, как и все в этом здании, был произведением искусства. Прозрачная капсула из сверхпрочного стекла, которая бесшумно скользила вверх вдоль внешней стены здания. Когда двери закрылись, и кабина тронулась, у меня перехватило дыхание. Под ногами разверзлась пропасть — тот самый гигантский холл, который теперь казался муравейником. А за стеклом, во всей своей красе, простирался Токио. Бесконечное море крыш, небоскребов, дорог, уходящее за горизонт. Я чувствовал себя как на витрине.

«Вот, смотрите, — казалось, говорил невидимый экскурсовод. — Это доктор провинциальный, обыкновенный. Вид вымирающий. Обратите внимание на его усталый взгляд и дешевую футболку. В естественной среде обитания питается растворимым кофе».

На этаже меня встретил уже более привычный больничный коридор. Я нашел нужную дверь. Табличка гласила: «Профессор Томимо Токосо». Я глубоко вздохнул, ведь вспомнил, что это был тот самый врач, который тогда наорал на меня за трюк с ручкой, затем постучал.

— Войдите!

Я толкнул дверь и вошел в кабинет. Он был полной противоположностью заваленного бумагами кабинета Тайги. Огромный стол из черного стекла, два кресла из черной кожи. На стене — огромное множество дипломов, фотографий, грамот. И за столом сидел он. Профессор Томимо. Увидев меня, он тут же вскочил. И, к моему удивлению, улыбнулся. Да еще и такой широкой, такой заискивающей улыбкой, что у меня аж зубы свело.

— Херовато-сан! — воскликнул он, поднимаясь мне навстречу и протягивая руку. — Наконец-то! Мы вас заждались! Присаживайтесь, прошу!

Я пожал его сухую, теплую руку, чувствуя себя полным идиотом. Он усадил меня в кресло, которое было до жути неудобным. Специально, что ли? А затем обошел стол и сел напротив, сложив руки в замок.

— Прежде всего, — начал он, и его голос сочился медом, — я хотел бы принести вам свои глубочайшие извинения.

Я моргнул.

— Херовато-сан, я… я хотел бы принести вам свои глубочайшие извинения за вчерашний инцидент, — пояснил Томимо, заметив мое недоумение. — Вы должны меня понять! Такая напряженная ситуация, пациент в критическом состоянии… Я был на взводе, не разобрался. Нервы, знаете ли, нервы! Работа у нас такая. Я был не в себе. Позволил себе излишнюю резкость. Простите великодушно этого старого дурака.

Он склонил голову в поклоне. Я сидел, как громом пораженный. Этот человек, который еще недавно готов был меня испепелить, теперь извинялся.

— Что вы, профессор, — пробормотал я. — Не стоит. Я все понимаю.

— Нет, нет, стоит! — Томимо выпрямился, и его улыбка стала еще шире. — Я был неправ. Ваш метод… да, он был неортодоксальным. Рискованным. Но, черт возьми, он сработал! Вы спасли жизнь человеку, да еще какому!

Вот оно как.

— Семья Ямада — наши главные меценаты, — продолжал он свой сладостный монолог. — Уважаемые, достойнейшие люди! Я лично знаком с Ямада-саном. Мы пару раз играли в гольф. Великий человек! И то, что он лично поспособствовал вашему переводу сюда… это говорит о многом! Он разглядел в вас талант. Как и я! Я сразу понял, что вы — не простой ординатор!

Я молчал, давая ему выговориться. Это было даже забавно. Теперь-то понятно, чего так засуитился. Видимо, думает, что у меня есть связи. Не знает он правды: связи эти не крепче паутинки. Но наблюдать за этой сменой его поведения было все равно смешно, будто смотришь документальный фильм о превращении гусеницы в бабочку. Только вместо бабочки получился скользкий, неприятный слизняк.