Магия, кофе и мортидо наставника Медея. Дилогия (СИ) - Ютин Макар

Но глаза… О, глаза тренера горели огнем лихоманки, тем самым состоянием подъема и активности, за которым больного ждет окончательная смерть. К сожалению для всех остальных преподавателей, никакой реальной угрозе жизнь воина не подвергалась. В отличие от ушей взыскательной публики.

Аристон постоял на месте, помялся с ноги на ногу, затем всхрапнул на манер дикого кабана и покосился на единственного действительно невозмутимого наставника – Немезиса. Воин попытался открыть рот, но издал лишь невнятный хрип, после чего сдался и просто несколько раз отрывисто кивнул Суверену да помахал листком, плодом трудов Медея.

Немезис на мгновение прикрыл веки, затем медленно протянул руку вперед и постучал вилкой по кубку, призывая к тишине. Студенты уже начали обращать внимание на стоящего Аристона, поэтому разговоры быстро прекратились даже за столом первокурсников, еще не знакомых лично с педантично‑кровожадной натурой первого помощника Алексиаса.

Медей вздохнул. Сперва текст не по уму инициативного водонагревателя заставил его давиться от смеха, даже несмотря на неприятные мысли от предсказания Демокрита и размолвки с Эскулап. Да с чего она вообще вдруг решила влезть к нему в душу⁈ Бесцеремонная лоля, гребаный маскот, персонаж‑развлечение для уставших от литров крови читателей, главный донор 18+ контента для азиатских художников

Неважно. Переделывать текст в нечто удобоваримое оказалось довольно весело. Тем более, он смог взять за основу прекрасный текст песни: «Гром победы, раздавайся…». Жаль, некоторые чудовищные эпитеты и рифмы так и не получилось изжить. Аристон считал их максимально подходящими. Ну что ж, Медей сделал все, что мог: исправил не меньше восьмидесяти процентов жуткой «мирнославной» поэзии, как окрестил свое направление Аристон. Разумеется, кроме как «мимосральной», Медей поэзию тренера называть отказывался.

– … А сейчас, наставник Аристон исполнит вам свой собственноручно придуманный гимнос – воспевание недавнего подвига, разведки самого Делетериона!

– О‑о‑о! – ученики за столами принялись хлопать.

Сначала редко, неуверенно, потом все сильнее и сильнее, по мере того, как до них доходила суть сказанного. Первый курс слабо понимал его подвиг, зато старшие успели наслушаться, а самые безбашенные третьекурсники – даже прощупать магическими методами основание Пустой башни. Концентрация фантасий там не могла не вызывать ужас. Каким же должно быть место, которое боятся сами эти фантасии⁈

– Гимнос? Наставник Аристон умеет сочинять гимносы? Я бы послушал!

– О, настоящий подвиг! Наставник Аристон такой мужественный! – принялись щебетать из‑за стола второго курса.

– Сам Делетерион! Интересно, что там скрывалось?

– Может, он поведает нам в своей поэме?

– Поскорей бы!

– Наставник Аристон!

– Ура!!!

Постепенно воздух наполнялся свистом, одобрительными возгласами, девичьим хииканьем и другими атрибутами ожидаемого и популярного выступления.

Сам водонагреватель выдохнул и заулыбался, когда увидел столько энтузиазма на чистеньких юных лицах. Его хмурое, словно высеченное из мшистой скалы лицо растянулось в нехарактерной для него широкой, радостной улыбке. Он втянул в себя воздух – долго, обстоятельно, со всей возможной отдачей. После чего громко объявил:

– «Гром победы, раздавайся…»!

Фраза прокатилась по помещению совместно со вспышкой его мощной, подавляющей воинской ауры. Несколько девушек взвизгнуло от неожиданности, парни поморщились от бескомпромиссного вызова, от привкуса крови и оружейной стали. Однако этот дискомфорт еще сильнее разжег их интерес.

– Гром победы!

– Ого!

– Академия ведь не приглашает пиитов! Наконец‑то кто‑то решил!..

– Просим! – крикнул один из студентов третьего курса.

– Просим, просим, – подхватили вразнобой остальные ученики, а потом стали скандировать в один голос:

– ПРО‑СИМ! ПРО‑СИМ! ПРО‑СИМ!

Наставники в это время сидели пасмурными, прогорклыми статуями, отворачивались, стискивали кулаки, прятали глаза. Каждый чувствовал, что предает своих учеников, бросает их на растерзание безжалостной, проклятой твари, а невинные овечки радостно идут на заклание…

– Бегите, глупцы, – встал и закричал Павсаний в безумной попытке спасти тех, кого он клялся защищать, но его мужественный, стойкий голос потонул в реве студентов.

Так и происходят самые чудовищные катастрофы – когда облеченные властью люди просто отходят в сторону, а голоса самых стойких и преданных теряются в общей толпе.

Несчастного наставника схватили за руки и пояс другие мужчины и женщины, оттащили от Врага Рода Человеческого, после чего Павсаний больше не смог раскрыть рот. Его фигура обмякла, на глаза навернулись чистые, искренние слезы праведника. Он лишь прошептал: «нет пророка в своем отечестве» и дал себя увести мощным ударом кулака Немезиса по его светлой, безгрешной макушке.

Павсаний упал подкошенным деревом, свалился за спинами остальных наставников, никем не замеченный, безмолвный и бессознательный. Под его лицом стала понемногу скапливаться лужица крови, но остальные наставники лишь завистливо смотрели на этого хитреца. Каждый из них клял себя, что не додумался до этого метода первым. Безусловно, он сейчас в лучшем из миров‑

Аристон начал декламацию.

– Гром победы, раздавайся!

Веселися, Эвелпид!

Звучной славой украшайся.

Раздавили всяких гнид!

Водонагреватель проревел это с абсолютным, гремящим восторгом человека, который никогда не рассчитывал ни на такую широкую аудиторию, ни на такой качественный текст.

Вопль оглушил людей вокруг, бросил тщедушных магов в пучину злой, яростной ауры Аристона. Его желчного, гунявого облика, уродливого, отталкивающего лица, безобразного, мерзкого голоса, что вызывал отторжение на генетическом уровне.

Под влиянием концентрированной ауры великого воина, жесты наставника вызывали эффект зловещей долины, силуэт словно бы вырос до трех метров, но утратил личность, переродился бесформенным ужасом из ночных кошмаров. Борода стала походить на ядовитого паука, пожирающего выбеленный череп, глаза пылали демоническими углями, лысина сверкала и слепила всех одновременно, создавало бесконечное множество микро ожогов на сетчатке чужих глаз.

– Что это?.. – беспомощно прохрипел тот самый студент, что начал волну: «просим».

Из его глаз сами собой текли едкие, кислотные слезы, что оставляли на щеках дорожку обожженной кожи. Рядом бешено вращала глазами его невеста – изящные ногти заскребли стол с такой силой, что часть из них не выдержала – обломилась у самого основания, но она словно не замечала ужасной боли и льющейся крови – продолжала елозить ими по излохмаченным обрывкам скатерти точно в трансе.

– Башня Делетериона

Уж в руках теперь у нас;

Храбрость, сила Аристона,

поломала тварей глас.

Поэт орал, выл, опускался до фальцета и тут же переходил в баритон. Ужасная какофония выворачивала наизнанку саму душу, заставляла тело отродья вибрировать от напряжения, вызывала диссонанс между новым Медеем и его никчемным вместилищем. В прошлый раз Медей не смог в полной мере ощутить, насколько тяжело переносится его присутствие. Сейчас же наставник мычал от боли и пытался протолкнуть хоть немного воздуха в сжатые от ужаса легкие.

Ощущение, словно он попал в старый, затхлый от крови бассейн с акулами. Туши мертвых хищников отравили всю воду, паразиты и черви скользят по коже раскатистым речитативом наставника, вгрызаются в мозг стрекотом омерзительной игры тональностью, аура убийцы пытается встроиться в поэтические рамки, сдирает с себя кожу прирожденного, идеального воина и транслирует эту пытку всем вокруг.

Впрочем, основную волну невыносимо уродливой дикции, гнетущей, кровожадной ауры и безобразного артистизма тренера приняли на себя именно наставники.

Киркея не стала плакать навзрыд, как в прошлый раз, наоборот – при первых же звуках голоса коллеги, свет в ее лучистых глазах померк, истончился слабым солнечным лучом в безбрежном холоде бесконечной Вселенной. Она откинула голову назад, как откинулась голова Медея во время убийства его клона на Втором Испытании. Глаза девушки закатились, по подбородку потекла ниточка слюны. Она впала в транс – столь сильный, что стал неотличим от смерти.