Она говорит так уверенно и просто, словно биржевой маклер, причём прожжённый и учуявший неслыханную прибыль в своём кармане.
Князь не смог удержать маску безразличия и выдал заинтересованность…
— Золото? И он так просто решил отдать целый прииск только лишь за право называться её мужем?
Довольная Елена кивнула.
— Не верю или вы, сударыня в чём-то заблуждаетесь или хотите меня обмануть, или на золоте какое-то заклятье, что им невозможно пользоваться. Нет, не буду даже уточнять детали вашего заманчивого предложения.
— Но вы же из княжеского рода, для таких, как вы снять какое-то там примитивное заклинание — раз плюнуть, ой, простите. Я уже была сегодня на прииске, но могу ещё раз съездить, но на вашей карете, взгляните сами, прикинете силы и возможности. Всё проще торговаться с зятем, зная его козыри. Увы, моих способностей, раскусить это место не хватает. Но там совершенно точно есть на что посмотреть.
Князь сделал вид, что пропустил мимо ушей заманчивые слова новой «родственницы» и принялся за остывающую уху.
Подали второе, деревенского вида рыбные котлеты с разваристой гречневой кашей и сметанным соусом, совершенно выпадающим по вкусу из общего букета деревенской еды. Его словно приготовили в каком-то ресторане и подали в небольших стеклянных соусницах, совершенно по-деревенски, не придавая значения ценности утончённого блюда.
— Очень вкусно, надеюсь, вы не побрезгуете нашей простой, деревенской едой. Но послушайте, понимаю, что вы устали, понимаю, что дело к вечеру, однако…
В этот момент Елене показалось, что в комнате трётся рыжая кошка, какой здесь вроде как нет. Повернула голову и замерла от ужаса, но вилочкой показала на угол, где действительно сидит кошка, но сияющая, состоящая из золотых песчинок, стоило поражённым людям заметить призрачное животное, видение рассыпалось.
Но ладно бы песок остался на полу, нет. Песок превратился в золотистую змейку и улизнул куда-то за небольшой буфет.
— Ой, — простонала Елена в ужасе, забывшая прожевать кусочек вкусной котлеты.
— Доедайте, сейчас же едем на ваш проклятый карьер и завод. Брату ни слова! — прорычал князь и быстрее доел то, что ещё оставалось в тарелке, на такие дела лучше идти сытым и отдохнувшим. — Поедем на моей карете, это ваш кучер? Чернявый такой?
Елена испуганно кивнула.
— Его тоже возьмём, нам лишние люди не помешают, нечистое дело.
Не успела няня убрать тарелки и подать чай, как новые компаньоны уже поспешно поднялись из-за стола и поспешили на выход, но Елена забежала в свою комнату за сумочкой, а потом огорчённо припомнила, что револьвер-то братец не вернул. А спрашивать его сейчас не самая лучшая идея.
Вздохнула, поправила шаль и вышла на крыльцо, позвать Малахая с дробовиком, приказать сесть на облучок рядом с кучером князя, и…
Замерла в нерешительности, в этот самый неподходящий момент на небольшой двор влетела очередная, хорошо знакомая карета её благоверного супруга.
— Вот чёрт, его только не хватало, — процедила сквозь зубы, но прятаться уже поздно. Анатолий Лаврентьевич, уставший, и весьма серьёзный, успел выйти из экипажа и удивиться происходящему.
Его жена собирается куда-то в компании городского, слишком дорого одетого павлина, такого важного, что оторопь берёт.
Елене срочно пришлось представлять мужчин друг другу, чуть ни силой заставить их пожать руки и прошептать: «Господа, умоляю, дело весьма короткое, на хорошей карете мы мигом туда и обратно, но, если братец выйдет из дома, мы уже объяснить наш вояж не сможем, нельзя игнорировать эту золотую кошку, поспешим!»
Если князя подтолкнуть она постеснялась, то мужа чуть не силой заставила сесть в княжеский экипаж. Потом сама приказала Малахаю взять дробовик и ехать с ними в качестве охранника.
— Позволь спросить, милая, что значит — золотая кошка? Что у вас здесь происходит?
— Золотая лихорадка и массовые галлюцинации. Мы должны разобраться с этим делом, а потом я заберу свою племянницу в город, а сюда пришлю кого-то из магической управы.
Князь проворчал с недовольным видом, но Елена прекрасно понимает, что князь уже захватил крючок и осталось только подсекать.
Глава 11
Я не он!
— Я себя очень плохо чувствую, сам понимаешь причину. Да ещё как назло дядя узнал про меня и примчался, и твоя сестра масла в огонь подливает, и ты сам — с того света выходец, для меня сейчас всего этого слишком много. Пожалуйста, сделай одолжение, оставь меня одну, лягу в постель, хочу хоть немного согреться. Если тебе так хочется за мной ухаживать, то сделай милость, принеси с кухни грелку, няня знает. Больше ничего не нужно. Только тишину.
Она говорит так просто, словно не огорошила меня, только что, назвав нечистью.
Женщины, такие женщины семь пятниц на неделе.
— Значит, ты меня не боишься? Раз, по-твоему, я нечисть, возможно, опасный, вдруг я утащу тебя на свой страшный завод…
Не могу ничего поделать с собой и улыбаюсь, признаться возникло желание согласиться на ту авантюру, что она только что предложила — сбежать вместе на край света.
— Утащишь, и что дальше? Нет, ты не страшный, но опасный, но лишь только тем, что сам не понимаешь своей сути, а когда поймёшь, дядя меня уже заберёт. И он для меня сейчас гораздо страшнее тебя.
Она так улыбнулась, что захотелось снова прильнуть к её сладким губам, но я сдержался. Нечисть, да ещё приставучая, не самая хорошая репутация у меня формируется в глазах жены.
Молча забираю посуду и иду за грелкой, сам бы я согрел её гораздо лучше.
— Ой, вы снова в трудах, барин. Не ровён час, сами к печи встанете! Но, что я вам скажу-то. Елена спелась с князем, снова на завод умчались, уж она ему пела, уж она его уговаривала. Так и того мало, ведь и зять ваш примчался, и его с собой забрали. Чудно, ой чудно всё это. Не успеете опомниться, как лишитесь всегошеньки.
Федора Карповна живенько забрала у меня поднос и тут же выдала разведывательные данные.
— Они сделают для меня огромное одолжение, если сами погрязнут в бесконечных делах завода и песчаного карьера. Но у нас дела бытовые, у Алёны ножки замёрзли, неважно себя чувствует, просила грелку.
Няня открыла рот, проморгалась и посмотрела на меня взглядом экзорциста.
Поднимаю брови и улыбаюсь, надеясь, что она не решится какой-то на отчаянный шаг, мало кому понравится терпеть подле себя льстиво-заботливую нечисть.
— Няня! Очнитесь! Грелку для Алёны! Эй! — более настойчиво пытаюсь привести её в чувства.
— А-а-а-а, сейчас, кипяток есть вот налить во флягу, закрутить, но она жаркая, надо бы завернуть в тряпку, да под ноги ей и положить. Может, ещё чаю? — она спохватилась, вытерла руки о передник и поспешила исполнять.
— Если захочет, я ей сам отнесу, а пока только грелку.
Няня быстро подала мне круглую, плоскую фляжку с небольшой крышкой в центре, напоминает мину, откуда у меня эта информация? Но я совершенно точно понимаю, что имею в виду под словом «мина».
Чудно всё, однако, но грелку-мину я сам заложу, куда нужно.
— Любимая, ещё не уснула? Вот тебе грелка, грейся и отдыхай…
Алёна не успела ответить, как я уже всё подготовил, в полотенце завернул грелку и подсунул под тёплое одеяло, и, конечно же, прикоснулся к её ледяным ногам.
Она вздрогнула, но не стала протестовать.
— Спасибо, согреюсь и станет лучше, я бы попросила тебя выйти, но боюсь, что дядя придёт со своими вопросами, а потом сама не замечу, как вдруг окажусь в его карете, и на подъезде к столице. Маг он посредственный, но подчинять умеет прекрасно.
— Они снова уехали с Еленой на завод. Неймётся им, с другой стороны, если ей удастся его заинтересовать, то может быть, он отстанет от тебя и тогда…
Алёна вздохнула:
— И что тогда? Вот что? Ты прекрасно понимаешь, что между нами уже нет ничего общего, ты не мой муж, а его двойник. Ты сама магия, а я слегка одарённая. Повторно заключить союз нам не позволят, да и боюсь я тебя, так что даже не пытайся…
