Я резко поднялся на кровати, шумно хватая ртом воздух. Тело била дрожь, на лбу выступили бисеринки пота. Снова… снова кошмар. Один и тот же сон преследовал меня с тех пор, как я сбежал, пряча в дорожной сумке драгоценности из фамильной сокровищницы и артефакт, способный изменить ход истории. Прошло три года. Порой казалось, что поиски прекратились, я смог замести следы и навсегда останусь Винсентом Стоуном, пекарем без роду и племени. Но вот сон… он не давал забыть, насколько всё зыбко.
Переведя дух, подошёл к окну, которое, несмотря на тёплые летние ночи, никогда не открывал. Распахнув створки, вдохнул сладкий ночной воздух. На соседнем окне распускались пёстрые бутоны мирабилиса, сладкие и дерзкие, как и та, которая их посадила. Усмехнулся своим мыслям.
Вероника…
Сахарная фея, ворвавшаяся в мою жизнь благодаря мошенническим схемам чёрных риелторов. Если бы она встретилась мне в другое время, в другой жизни, но… Меня тянуло к этой девушке с того момента, как она развернулась на каблучках и оценивающе прошлась по мне взглядом своих зелёных глаз. Однако сейчас я мог предложить девушке лишь роль конкурента, раздражающего самовлюблённого бабника, не способного на серьёзные поступки и чувства. Может, спустя много лет я действительно пойму, что опасность миновала, но только если смогу уничтожить злосчастный камень, а пока мне всюду мерещилась фамильная печать и те, кто, я предполагал, рано или поздно должны были прийти за своей «игрушкой». Поэтому наслаждался тем, как стыдливо вспыхивают щёчки Вероники на мои саркастичные двусмысленные намёки, как сверкают изумрудные глаза, когда мы обмениваемся колкостями. О, да… в этом определённо была своя прелесть. Без этих бодрящих перепалок я уже не представлял себе рабочий день.
Часы показывали четыре утра, можно было больше не ложиться. С силой растёр лицо, умылся ледяной водой и спустился в притихшую пекарню. Если замереть, то можно было услышать, как где-то под холщовыми полотнами, в глубине дрожжевого теста тихо лопаются пузырьки воздуха. Невероятно. Уже полтора года прошло с тех пор, как я освоил пекарское дело, а всё никак не мог привыкнуть к этой простой, но такой чистой магии.
Обучаясь у старого мастера из крохотной деревеньки в три дома под Стоунсвиром, я точно также каждое утро выходил в просторную кухню и «слушал хлеб». А он говорил. Говорил, какой сегодня будет погода, сколько порций сдобы лучше замесить про запас и в какой угол поставить опару. Я учился быть обычным человеком, и хлеб помогал мне ощущать магию в повседневности, слушать себя, видеть глубже.
Простояв несколько минут в оглушающей тишине, надел чистый фартук и принялся за дело. Подкормил молодую закваску, достал формы, активировал магическую печь и затопил обычную. Именно последнюю использовал для традиционного хлеба. Хрустящая корочка и ни на что не похожий аромат дровяной печи заставляли посетителей становиться в очередь буквально с первого дня. Это обстоятельство, кстати, явно злило мою дражайшую соседку, а может, не только это. С самого начала Вероника смущалась и злилась из-за любой мелочи, а я, да, не мог на неё не смотреть. Миловидное личико, обрамлённое светлым облаком волос, яркие зелёные глаза, чуть вздёрнутый носик с едва заметными веснушками и невероятно живая мимика. Маленькая трудолюбивая пчёлка, порхавшая от прилавка к кухне целыми днями. Её работа с карамелью и шоколадом завораживала. Тонкие пальцы ловко превращали бесформенную массу в изящный цветок, а растопленный на огне сахар в тонкую ажурную надпись по заказу клиента. Завораживающее зрелище, которое я мог изредка наблюдать вечерами, и лишь благодаря тому, что в процессе работы девушка ничего не видела и не слышала, а её назойливый фамильяр ежедневно улетал в неизвестном направлении…
— Вот Дирх! — мысли снова пришлось встряхнуть и направить в нужное русло. — Пора действительно найти себе увлечение, чтобы мозги на место встали…
Пробубнил, доставая из-под полок тяжёлый чан. Предстояло замесить специальные пирожки, не используя обычную муку. Клиентка, которую отправила ко мне Вероника после своих фокусов с солью (в которых, кстати, так и не призналась, откупившись небольшим скандалом и вкуснейшим сливовым пирогом), оказалась больной женщиной. Её история никого не могла оставить равнодушным, и я решил изобрести что-то более съедобное, чем сухие хлебцы с семенами льна и тыквы. На разработку рецепта ушло несколько вечеров, но сейчас я с уверенностью мог сказать, что пирожки с ягодной начинкой получились отменные, поэтому смело подготовил для теста большую ёмкость.
Утро окончательно вступило в свои права, когда ко мне из-за резной ширмы, разделявшей пекарню и кофейню, выплыл господин Индиан, тучный мужчина средних лет. В руке мужчина держал стаканчик с кофе. И так каждое утро — сначала за кофе, потом за сдобой. Надо будет всё-таки найти с Сахарком общий язык, чтобы попросить её заряжать сахарные булки эффектом похудения. Я свою магию использовать практически не мог, слишком велика вероятность дать кое-кому ненужную подсказку. То, что меня ищут и через магический след, я не сомневался.
— Винсент, друг мой, светлого утра, — произнёс господин Индиан неприятным гнусавым голосом. — Не мог пройти мимо и не пожелать успешной работы моему дорогому другу.
Протянул мужчине руку, еле сдержав усмешку. Господин Индиан напомнил мне одного чинушу при императорском дворе. Тот тоже за секунды становился другом всем, да так филигранно, что сам император не смог бы сказать, когда успел перейти с ним на «ты» и наобещать различных привилегий.
— Светлого утра, господин Ирвин, — не поддался на панибратство. — Сегодня как обычно или попробуете что-то новенькое?
— А что новенького ты можешь мне предложить, друг мой? — довольно улыбнулся мужчина.
— Новый вид пирожков с ягодной начинкой, — не задумываясь, предложил я своё диетическое изобретение. — Только из печи. Гарантирую, руки можно откусить по локти.
— Заинтригова-а-ал, — задумчиво протянул мистер Индиан.
— Только сегодня, как новинка, идёт по минимальной цене.
Экономию господин Стоун любил больше сахарных плюшек, поэтому с радостью ухватился за уникальное предложение.
Распрощавшись с мужчиной, я не удержался и выглянул из-за ширмы. Зал пустовал, лишь за уличными столиками сидела пара посетителей. Вероника расставляла в вазы свежие цветы и что-то напевала себе под нос. Платье карамельного цвета, отороченное белоснежными кружевами, оттеняло молочную кожу, волосы красиво ложились на хрупкие плечи. Не знаю, когда я стал так почти по-женски внимателен к деталям, хотя… в чём ко мне приходит леди Мейн, ни за что не вспомню, да и была бы необходимость. Эта канарейка постоянно переливается как радуга, даже приставучая колибри Вероники скромней выглядит.
— Эй, сахарок! — позвал я громким шёпотом.
Девушка замерла, но не повернулась.
— Пс-с, слышишь меня? Сахаро-ок… Опять недовольна, да?
Цветок дрогнул в девичьей руке. Воздух завибрировал от наступающей грозы, а я едва подавил смех. Так бы и сжал в руках эту вредину.
Вероника медленно повернулась и направилась в мою сторону.
— Господин отважный тестомес, — начала она зловещим шёпотом. — Вы так талантливо воспользовались своими извилинами и догадались, что я ведьма, так почему продолжаете ходить по краю? М? — она приблизилась почти вплотную и рявкнула. — Я тебе не «сахарок»! Прокляну…
— Не напугала, — пожал плечами. — Вообще, я к тебе с предложением. Не хочешь посотрудничать?
В глазах девушки мелькнуло удивление.
— Посотрудничать? С тобой? Мы же…
— Да помню, помню, но… — я взъерошил волосы на затылке, подбирая слова. — Может, и не придётся завершать этот идиотский спор, а? Есть парочка клиентов, не знаю, заметила ты или нет. Они идут к тебе за кофе, а ко мне за сдобой для завтрака. Так вот, может, придумать что-то совместное? Завтрак из кофе и булочки. Или твой фирменный чай и пирожок? Может, ты могла бы добавлять в мой хлеб каплю магии, а я…
