Офень флая федьма (СИ) - Амеличева Елена

Ух ты, а эти двое как раскаленная сковорода и маслице! Точно будет уха. Уха да не та!

— Пойдем, — я потянула Кондратия к двери.

— А? Чего? — рассеянно посмотрел на меня.

— Не будем мешать, — вытолкала его в зал.

— На самом интересном месте! — обиженно пробурчал он.

— Свою любовь заимей, а не за чужими подглядывай, — укорила вековушку.

— Была она у меня когда-то, — огладив бороду, прошептал он.

— Да ты что? — ахнула, начав протирать столы — чего без дела-то стоять. — А я почему об этом впервые слышу?

— Ты малехонькая в то время была, в пеленки прудила да сиську требовала, — он вздохнул. — Ладно, что было, то прошло, да быльем поросло.

— Рассказал бы.

— А тебе почто мои сказки? — хитро прищурился. — Своих не хватат, что ль?

— Где ты у меня сказки увидал? — удивленно на него уставилась, отметив, как он ловко тему перевел со своей интересной, как оказалось, биографии, полной темных любовных пятен.

— А то так я не видал, как ты на Эзру уставилась! — шлепнул себя по ляжкам. — Разве что не облизывалась, как голодная коша, на мыша глядючи!

— Неправда!

— Да ты шо, неправда? А пойдем-ка подоконник потрогаем!

— Чего его трогать-то?

— Так липкий он, ты ж его слюнями-то и закапала!

— Кондратий!!! — покраснев, рявкнула так, что оставшиеся столики сами с себя пыль смахнули да скатертями накрылись, а посетитель с перепугу полную солонку в суп высыпал.

Наверное, и на кухне у русалочьего поголовья мигом совесть проснулась. И хорошо, а то как начнут метать икру, кто работать будет, опять демон? Этак у него невидимые рога с натуги напрочь отвалятся.

— Чего орать-то сразу, — пробормотал вековушка и, развернувшись, пустился в бега.

— Я вот тебя догоню сейчас и получишь ты воспитательных пендюлей! — погналась за ним. — Чтобы знал, что тут порядочная метелка живет, а не…

Добежав до сада, чуть не упала.

— Вот лихоимец! — погрозила вслед шустрому нахалу, лапти которого мелькали далеко впереди, и заметила, как около парочки лимонных деревьев мелькнула тень.

Кто это у нас там шастает? Очередная «щучка с икрой» от Тимьяна заявилась на поиски любимого? Или свекобра моя засланца какого наняла напакостить — она может, еще как. Или проблемы демона нас догнали и теперь будем с ними в убегалки играть?

Ишь ты, даже любопытство разыгралось.

Я покосилась на таверну и усовестила свою совесть тем, что у Селины там жизнь кипит в кои-то веки, как молоко для каши, не надо мешать. Заслужила наша русалка свой чешуйчатый романтИк. А мне, как бесстрашной ворожее, лучше прокрасться на разведку и выяснить, что там за сюрпризы очередные шастают промеж моих деревьев и траву с цветами топчут.

Агась, а вот и он! Щуплая спина какая, кушает плохо, поди. Но это не избавит его от налета «офень флой федьмы» — как говорил в детстве мальчишка, которому я совочком зубки выбила, когда он котенка мучил.

— Стоять! — гаркнула, подкравшись к плохо откормленному нарушителю частной ведьмовской собственности.

— Ой! — он подпрыгнул, как заяц, и…

Рухнул на траву бездыханным!

Кажись, переборщила с ужастями. Крякнула, качая головой. Нехорошо получилось.

Чего ж теперь делать-то?

Глава 29

Жить

— Закапывать будем или откачивать? — раздался сзади голос Эзры.

— Думаешь, он… того? — прошептала, когда мужчина подошел ближе, и с надеждой на него уставилась.

— Ты так гаркнула, что у меня гвоздь с перепугу погнулся. А этот хлипачок в полуметре стоял от тебя. Так что… — демон присел перед ним на корточки.

— Так я ж не хотела! — заверила его и вытянула шею, тоже разглядывая пострадавшего. — Ну, чего там? Не молчи, бессердечный, не видишь, что ли, что извелась я совсем от переживаний?

— Ну все, отбегался, — Эзра поднялся. — Бедный паренек, совсем зеленый еще, и жизни не видал. — Печально вздохнул. — Желторотик ведь, что ж ты его так, ведьма, за что?

— Чего? — я всхлипнула. — Так не хотела же, говорю ведь. Смотрю, шастает кто-то чужой по саду. За ним пошла, проследила. Думала, пакости какие очередные к нам пожаловали — или от мужа очередной подарочек, или от свекровушки. Уж не знаю, какого больше бояться. — В голосе задрожали слезы. — Не хотела ведь, чтобы так-то вот все обернулось… — всхлипнула и дрожащей рукой утерла нос, как в детстве. — Эй, ты куда? — тут же вскрикнула, увидев, как труп ожил и дал стрекача.

— Вот что слезы-то животворящие делают! — демон рассмеялся.

Прожгла его взглядом. Я тут помираю от чувства вины, а ему хиханьки? Ну погоди, копытный, отплачу!

— Догоняй, чего застыл-то, хохотун! — подтолкнула его в спину.

— И то верно. Вот гаденыш! — шутник в два прыжка догнал беглеца, схватил за шкирку и поднял в воздух.

Тот мигом замер, как котенок, что повис у матери в зубах. Одну лапку свесил, глазками заморгал, побледнел.

— Ты кто такой? — подошла к нему, вглядываясь в светловолосого паренька, прижимающего к груди вяленький букетик ромашек.

— Титан я, — пробормотал он, хлопая белесыми ресницами.

— К-кто? — Эзра расхохотался. — Это что за боевой таракан?

— Мамка Титом зовет, — пояснил он. — Коли вам так сподручнее, и вы можете называть этим именем.

— И чего ж ты мамку позоришь, Тит, по чужим садам шастаешь? — укорила его. — Чего украсть-то хотел?

— Я не украсть! — замотал головой, как болванчик. — Наоборот.

— Это как? — тоже немного «подзависла», как кошка на заборе, застряв хвостом между досок.

Что ж за воры такие пошли, что не уносят, а приносят? Ну, если только посыльные от бургомистра, что бумажки на уплату новых налогов притаскивают. Он горазд их придумывать. Будто ночами не спит, размышляет, какую бы пошлину еще ввести, а то народ слишком хорошо живет, имеет наглость каждый день кушать, да и не по одному разу — совсем ведь совесть потеряли! Вот ежели ввести несколько новых налогов, совсем другой укроп получится, а питание все то же останется, трехразовое — по понедельникам, средам и пятницам. Сплошная экономия для семейного бюджета и для города процветание!

— Вот, — Тит вытянул вперед букетик. — Подарить хотел!

— Марьяне, что ли? — демон помрачнел.

— Не пугай ребенка! — шикнула на него.

— Ничего себе ребенок! — возмутился рогатый. — Он уже это, по ведьмам бегает! Маленький, да скороспелый! — мужские глаза уже знакомым образом сузились.

А ведь этот боевой таракан демону на один кусь, подумалось мне. Оглянуться не успею, как схомячит целиком, только букетик выплюнет.

— Да не Марьяне, а Катечке! — спас себя паренек. — Я Кате хотел цветочки на подоконник положить. Думал, романтично будет. Ей понравится, она любит букетики.

— Это другое дело, — Эзра мигом передумал, поставил ребенка на ноги и поправил на нем помявшуюся рубашку. — Это завсегда пожалуйста.

— Ишь ты, а меня спросил? — подбоченилась и тоже прищурилась. — Чего это ты тут разразрешался-то? Мои детки, мне и решения принимать.

Эх, а Катя-то выросла, выходит. Вздохнула тайком. Уже и женихи, вон, шастают, букетики таскают. Как время летит! Пара лет и бабушкой стану…

Стоп! Я — бабушкой⁈ Дурное помело, да ни в жисть!!!

— Отрок, ты девицу порядочную почто позоришь? — накинулась на женишка, как оголодавшая гарпия. — Как вор бегаешь, все тайком, непорядок!

— Попал ты, пацан, — Эзра усмехнулся.

Тот нервно сглотнул.

— А… как надо-то? — проблеял тоненько. — Я ж еще… ни к кому… Катя первая любовь.

— И последняя, — отрезала я. — Нам тут влюбчивые шмели не нужны. Знаем таких. Сегодня один цветок, завтра другой, послезавтра вообще на соседнюю полянку ушмелил. Нет уж, полюбил, так навсегда. Понял? Один шмель — один цветок!

— Ага, ага! — тот закивал послушно.

— Молодец. Дальше слушай, — приобняла его за плечи. — Коли ты порядочный, с серьезными намерениями, то приходи честь по чести в гости. Проси руки ее… Тьфу, то есть, позволения ухаживать да в гости хаживать. Потом с мамой знакомь — и Катю, и нас.