— Орден, — повторила лиса удивлённо. — Но…
— Я подумал, что это будет самый простой способ защитить то, что нам дорого, — сказал герой. — Будучи официальным городским орденом, мы можем… Защищать права лис, и обсуждать вещи на равных со стражей, и пить вино, и готовить боевой суп, и совершать подвиги, и брать учеников, и паниковать, и много чего ещё… Конечно, мы будем очень маленьким орденом. Совсем не имеющим отношения к большим играм. И каждый может уходить и приходить, как ему нравится. Но я подумал… мне показалось, что нам всем некуда возвращаться. И некуда спешить. И было бы неплохо немного пожить со своими. Потому… Кто-то из вас хочет остаться пока здесь?
— Я! — сказала лиса. — Если появится орден, куда принимают лис, я хочу быть в деле!
— Я, — сказала Кухарка Хэн. — Хрен вы меня выгоните.
— ..Я, пожалуй, — вздохнул Тануки. — Сам не верю, что это говорю, конечно. Но тут делают неплохое вино. И вы, горстка идиотов, пропадёте же без меня!
— ..Я, — сказала Не Зовут. — Мне действительно некуда возвращаться.
Все посмотрели на монаха.
Монах заморгал.
— Я? А что я? Я — паникёр, паникёры всегда с коллективом! Значит, говорите, основываем орден? Ну почему бы и не да!
Герой улыбнулся.
— Отлично, — сказал он. — Господин Хо?
— А что — я? — не понял Хо-Хо.
— ..Члены официальных духовных орденов свободны от обязательств перед семьёй, — заметил Большой Меч. — Ты можешь остаться с нами, если хочешь.
И Хо-Хо догадывался, что он пожалеет, хорошо? Они все были ненормальными, у них это на лицах было написано, но…
— Согласен! — кто это сказал? Он? Возможно, остаточные последствия одержимости.
Ответная улыбка героя была яркой, как солнце.
— Хорошо, — сказал он. — Я рад, что мы станем друзьями.
А?..
— ..А как наш орден будет называться? — спросила лиса.
Тануки вздохнул и потянулся за выпивкой.
Герой покраснел.
— Ну, название надо было выбрать сразу, — начал он, и у всех присутствующих тут же возникло некое дурное предчувствие.
— И? — уточнил монах-паникёр подозрительно. — Хватит нагнетать обстановку, я не хочу помереть от сердечной болезни в расцвете сил! Что там за название?
— В общем… Орден Боевой Кочерги. В честь нашей самой уникальной боевой техники! И самого старшего члена.
Стало тихо.
В тишине особенно хорошо было слышно грохот, с которым Кухарка Хэн уронила салатницу.
— Ну.. нас запомнят, — заметил Хо-Хо. — Это плюс.
Тануки посмотрел на него с лёгким отвращением.
— Кто-то ещё хочет выпить? — уточнил он.
На этот раз выпить хотели все.
— Ну, за основание нашего ордена! — сказал Большой Меч. — Если мы всё решили, то я должен сходить в магистрат и к начальнику стражи, предоставить официальный список основателей…
— Я с тобой, — сказал Тануки. — Я хочу это видеть.
— Исторический момент?
— Не, лицо господина начальника, когда он увидит список, — оскалился Рю. — Вот где должно быть зрелище!
Присутствующие переглянулись и невесть почему расхохотались.
Хо-Хо не очень хотел попадаться на глаза начальнику стражи, которого по его вине чуть было не казнили, потому решил не вникать.
— А что с этой вещью? — спросил он вместо того.
— Вещью?..
— Ну, с печатью, — слово основательно горчило на языке.
— Ах, это… Ну, тут вот какое дело: мы её, разумеется, отдали на хранение Ордену Фонаря. С последствующей транспортировкой в Орден Вершины. Именно они занимаются такого рода… божественными подарками.
— Понятно, — Хо-Хо облегчённо выдохнул.
Сам он больше всего на свете хотел, чтобы проклятая игрушка больше никогда не попалась ему на глаза.
***
В хранилище Ордена Фонаря, окружённом множеством печатей и границ, было невозможно попасть. Или почти невозможно — потому что прямо сейчас прекрасный юноша в серых монашеских одеждах стоял там, не потревожив ни одной границы, и задумчиво рассматривал сверкающую за множеством заклятий печать. Отсветы магических полей отражались в глубине его янтарных глаз.
— А ты, я смотрю, совсем спятила, сестрица, — сказал он насмешливо, проведя над печатью изящными пальцами. — Неужели знаменитое семейное безумие — не миф? Как думаешь?.. Хотя, что это я. Мы с тобой оба знаем ответ. Но разве это не смешно, как быстро меняются роли: когда-то я был монстром, а ты — воплощением света. Когда-то ты жалела меня, грязное, недостиойное создание. Теперь…
Мужчина тихо фыркнул.
— Я заберу твоего ученика себе, — сказал он. — Это вопрос семейной чести, в конце концов: ты преподала ему основной урок, я покажу всё остальное. Что может сравниться с получаемым в нашей семье образованием?
Юноша, возраст которого уже шёл на столетия, небрежно подхватил печать с подушечки. Её идеальная копия осталась лежать там, сверкая белоснежными гранями.
— И всё же, драгоценная сестра, — протянул он, — в день, когда тебя объявят демоном, я буду долго смеяться.
Конец
