— Сделай, — широко улыбнулась Лира, решив на всякий случай быть дружелюбной. — Если хочешь, я посоветую тебе несколько растений и цветов, которые и твои волосы сделают гладкими и послушными.
— Ой, буду рада. Спасибо большое! — вскрикнула служанка и погрузила пальцы в густую шевелюру Лиры.
Искусные пальцы девушки, словно бабочки, порхали по коже, втирая в нее нежный бальзам с ароматом цветущих лугов. Травница блаженно прикрыла глаза, ощущая, как напряжение покидает ее тело, словно талая вода весной.
«Неужели Ирнис пал жертвой чужих чар? — вяло всплывали в голове вопросы. — Не я, увы, объект его внимания. Со мной он суров. Тогда кто? Аврора… Да, она! Холодна, загадочна и прекрасна. Надела личину смирения и проскользнула поближе к трону, словно коварная змея к сердцу жертвы».
Блаженство разлилось по телу Лиры. Мысли унеслись прочь, растворились в этом сладком забытьи, словно дым в небе. Хотелось остановить мгновение, сохранить этот момент неги и покоя.
Но пальцы Саниты перестали мять кожу головы, и Лира встряхнулась.
— Мне пора. Подскажи, где моя одежда.
— Его Высочество велел вам надеть костюм придворной дамы. Я вам помогу.
Санита показала в сторону распорок, на которых висели длинная пышная юбка, белая блузка и зеленый, расшитый золотыми нитями жакет. Лира только успевала подавать руки и переставлять ноги. Санита затянула на Лире шнуровку корсета, расправила на груди складки, одернула юбку и начала колдовать над прической.
— Не надо, — отстранилась невеста. — Проводи меня к повозке. Я впервые здесь, боюсь, сама не найду дорогу и…
— Увы, нельзя разгуливать по дворцу с распущенными волосами, — грубовато перебила Лиру служанка. — Вас сразу остановит стража.
Она схватила щетки и приступила к работе, через полчаса на Лиру смотрела строгая юная дама. Волосы были расчесаны на пробор, заправлены за уши. Санита свернула из прядей низкий пучок и приготовилась заколоть его золотой шпилькой.
— Погоди, — Лира остановила ее рукой. — Как я могу вернуть эту одежду?
— Отдадите даме Алайре, вашей наставнице.
Санита вставила шпильку в пучок и резко толкнула ее. Лира почувствовала, как острый кончик впивается в шею.
— Ой, осторожно! — вскрикнула она.
В глазах внезапно потемнело, и сознание окутала темнота.
Глава 27
Очнулась Лира от холода. Он пробирал до костей, волнами пробегал по окоченевшим ногам и рукам, бросал в дрожь все тело. Она открыла глаза, но разглядеть что-то в кромешной тьме было невозможно. Густая чернота, казалось, пронизывала все вокруг.
— Где я? — прошептала она, ничего не понимая.
Она помнила влажную купальню, ловкие руки служанки, нырявшие в ее волосах, нежный запах благовоний. А дальше все, провал. И вот теперь она здесь, в незнакомом месте и в полной темноте.
— Будь ты проклята, Санита! — прошептала Лира.
Она уже не сомневалась, что ее состояние — дело рук служанки. Не зря та показалась травнице подозрительной. Но ласковый голос, лесть, невинные слова и действия сбили с толку, заставили расслабиться.
Лира отдышалась, прислушалась к себе, попыталась приподняться, но тело отозвалось лишь острой резью, пронзившей позвоночник. Страх, словно скользкий питон, обвился вокруг ее сердца, сдавливая его до боли.
Но больше всего сводил с ума запах. Он стоял вязкой, одуряющей пеленой, как будто в этой тьме плавали измельченные кости, истлевшие благовония, остатки птичьего помета. Он был одновременно приторным и кислым, как отвар из прогнивших роз и запекшейся крови.
И тут же всплыла в памяти давно забытая фраза из старой книги:
«В аду нет сковородок. Там только запах тления».
Это действительно был запах тления, но откуда он шел, Лира не могла разобрать.
— Есть тут кто? — уже громче спросила она.
Ее голос хрипел, звуки вырывались со свистом. Собрав последние крохи воли, она пошевелила пальцами. Ей удалось нашарить что-то твердое и шершавое. Стена? Камень? Он был холодным, но от этого прикосновения стало легче: хотя бы что-то реальное и знакомое.
Девушка оперлась на стену и по ней сумела встать на ноги и даже сделать шаг, выставив перед собой руки, чтобы не наткнуться на препятствие. С каждым разом Лира двигалась все увереннее, исследуя пространство вокруг себя. Справа тянулась каменная стена, а слева пальцы ничего не нащупывали, словно там была пустота, но как далеко она простиралась, понять было невозможно.
Лира сделала еще один шаг, как вдруг и правая рука провалилась в небытие. Девушка вздрогнула, испуганно подалась назад, прислонилась к стене. Дыхание с шумом вырывалось из горла.
«И почему мне достался такой бесполезный дар? — мелькнула отчаянная мысль. — Вот бы я могла создавать огоньки!»
Увы, сколько она ни напрягалась, из ее ладоней не рождались фаеры, как это ловко получалось даже у самых молоденьких послушников.
— Х-р-р-р, — вздохнул кто-то совсем рядом с ней. — Х-р-р-р, — повторил с рычащим переливом.
Лира замерла. Отчаянный крик рвался из груди, но она стояла, зажимая рот ладонями, и старалась не дышать. Она подалась назад: там путь был более-менее знаком, но быстро уперлась спиной во что-то. Травница завела руки за спину и похолодела: она нащупала прутья решетки.
«Клетка? Скверна тебя забери! — ужаснулась она. — Что я делаю в клетке? И чья это клетка?»
Что-то большое зашевелилось, протяжно зевнуло, и вдруг буквально в нескольких шагах от Лиры зажглись два мерцающих уголька. Они осветили очертания чудовищной морды, по краям которой свисали длинные клыки. От пасти зверя исходил ужасный смрад, будто из разверзшейся могилы.
«Мантикора!» — задрожала Лира, представив, как три ряда зубов чудовища рвут на части ее тело.
Она знала, что эти звери живут в горах, даже видела издалека, но никогда не сталкивалась с ними так близко. И уж тем более не предполагала, что встретится с одной из них в недрах королевского дворца.
Лира теперь не сомневалась — она все еще во дворце Тирниталь. Лишь королевские псы войны, с их выучкой и хваткой, могли осмелиться на дерзость — пленить саму мантикору, заточить яростное чудовище в клетку.
Но зверь не спешил насладиться добычей. Он опустил веки, на миг погружая камеру в бездну, но тут же распахнул их. Глаза запылали огнем
– А-р-р-р, – прокатился по помещению приглушенный рык, словно рокот преисподней.
Лиру обдало волной спертого дыхания, зловонным смрадом. Она вжалась спиной в прутья, бежать некуда: впереди оскал мантикоры, сзади — холодная сталь решетки.
Зверь пошевелился, поднялся во весь рост и практически занял собой все пространство. Теперь он возвышался над Лирой, и ей пришлось задрать голову, чтобы не пропустить момент атаки.
Но ее не случилось.
Мантикора вытянула лапу, словно играючи коснулась плеча Лиры, затем расправила крылья, почти лишив девушку воздуха. И тут же спрятала их, скрыв мощь под складками на спине.
— Отпусти меня, — прошептала Лира, с ужасом осознавая — чудовище играет, упивается страхом жертвы, словно кот с мышью.
Земля уходила из-под ног. Хотелось рухнуть, обратиться тенью, пауком, юркнуть в щель, в забытье, подальше от ужаса, что застыл напротив нее. Бороться не было смысла. Лучше отдаться року и встретить смерть лицом к лицу, без мольбы и унижения. То, что зверь разорвет ее, как только пресытится игрой, Лира не сомневалась.
Паника поглотила сознание. Лира всхлипнула и тоненько заплакала.
«Пой! — внезапно прозвучал в голове властный, ледяной голос разума. — Ты же можешь управлять миром магией своего голоса. Пой!»
И девушка запела.
Сначала тихо, едва слышно, но постепенно песня набирала силу, поднималась все выше и выше. Вот зазвучали уже другие ноты, сильные, отчаянные. Лира пела, не осознавая слов, не помня мелодии. Просто выплескивала свою боль, свою глубочайшую тоску, которая жила в ней. Звук собственного голоса выворачивал ее душу наизнанку.
