Накинув домашнее платье, я поплелась вниз. Сейчас как проснусь, как разозлюсь, как наору на нежданного утреннего визитёра. И ничто меня не остановит!
— Ты это видела⁈
Стоило мне открыть дверь, как ураган по имени Ника ворвался в дом и заметался по приёмной, размахивая свёрнутыми в трубочку газетами — там их точно было не меньше трёх, а может, даже больше.
— Видела что? — Я потёрла лицо руками, пытаясь сообразить, что происходит. Ругаться на подругу я, конечно, не стала. Она явно была взволнована и даже возмущена. К сожалению, я очень плохо соображала после резкого пробуждения и понять, как ей помочь не могла.
— Это враньё! — Она ткнула в меня газетами, и я отклонилась. Даже рефлекторно отгородилась руками.
— Не сомневаюсь. — Я закивала, показывая, что спорить не собираюсь, и бить меня газетами не стоит. Ника возмущённо выдохнула, но своё оружие убрала, а я добавила, чтобы закрепить результат: — Они точно всё врут. Ни слова правды.
— То есть ты уже знаешь? И такая спокойная? Это меня в тебе всегда восхищало. — Подруга заулыбалась, а я напряглась. Что я уже должна знать и начинать волноваться? Почему это я должна быть неспокойная?
— Не-е-ет, я не знаю… — Я осторожно потянула за газеты, опасаясь, что Ника снова начнёт ими размахивать и случайно заедет мне по лицу. — Что там?
— Вот, смотри! — Выпуски оказались у меня в руках, и я поспешно начала перелистывать страницы, тут же сообразив, о чём твердила подруга.
«Шарлатанка!», «Мошенница!» «Предсказательница, которой нельзя верить!», «Провал эксперимента!», «Не угадала!» и другие кричащие заголовки бросались в глаза со всех возможных газет, газетёнок и информационных листков, которые выходили в Рейвенхилле. Что⁈
— Это враньё! Предсказание сбылось!
Я схватила скрутившийся в трубочку «Вестник» и со злостью швырнула в сторону, в последнюю секунду отправив дирхову газетёнку не в окно, а в дверь, которая именно в этот момент открылась, впуская Эрнета Хантли.
Бах! В грудь журналиста ударился свежий выпуск и с шорохом упал на пол. Хантли, опешивший от внезапной атаки, не сразу сориентировался, что происходит, и этого времени хватило Нике, чтобы отнять у меня другие газеты и замахнуться.
— Предатель! — Выкрикнула она журналисту в лицо и собралась уже ударить, но я успела схватить её за талию и дёрнуть на себя. Газеты просвистели в воздухе, никого не задев.
— Госпожа Нэвис, у вас что-то случилось? — вежливо спросил Хантли у подруги, а меня разобрал смех. Ника вырывалась, возмущённо бурча в мою сторону, но я не отпускала. — Амелия, не думал, что застану вас в столь… расстроенных чувствах, — осторожно намекнул на прилетевшую в него газету журналист. — Сегодняшний день должен быть днём вашего триумфа, а вы злитесь и кидаетесь вещами.
— Доброе утро, господин Хантли. — Я улыбнулась. — Сегодняшний день, определённо, должен был стать днём моего триумфа, но не стал. Вы, видимо, ещё не в курсе, но можете ознакомиться с новостями прямо сейчас.
Журналист удивлённо поднял брови, но «Вестник» с пола взял, перелистал… Я смотрела, как он меняется в лице, как выхватывает другие газеты из рук растерявшейся и переставшей сопротивляться Ники, как сужаются от злости его глаза, и как напрягается челюсть.
— Ясно, — коротко бросил он.
— То есть вы не знали? — выдохнула Ника. — А я думала, что это ваших рук дело!
— Нет, не моих. Но мне жаль, что вы думаете обо мне подобным образом. Амелия?.. — Он не задал вопрос, но я и так поняла.
— Была уверена, что вы к этому не причастны. — Я покачала головой. — Ника, но ты почему так решила?
— Твой господин журналист заходил вчера за кофе, и я спросила, как всё прошло. Он ответил, что предсказание сбылось, и в утреннем «Вестнике» об этом будет статья. А в газетах… вот… Что я ещё могла подумать, — обиженно буркнула подруга, засопела, но извинилась: — Прошу прощения.
Хантли только кивнул, а я отпустила Нику. Она снова выглядела вполне безобидно, и я надеялась, что в ближайшее время не начнёт никого бить.
— Пойду я работать. — Подруга нервно отряхнула подол платья.
— Спасибо, что всё сразу мне рассказала. — Я обняла её, пытаясь выразить всю свою признательность за неравнодушие к моим делам. — Зайду к тебе попозже.
— Хорошо. — Она обняла меня в ответ, а потом отстранилась, кивнула на прощание мне и журналисту и вышла, легонько хлопнув дверью. А мы с Хантли остались одни.
— Каким-то образом в редакцию попала копия первого протокола с заключением, что предсказание не сбылось. И в печать решили пустить этот материал, а не тот, который принёс я. Разберусь, — решительно заявил Хантли, а меня переполнило благодарностью. Даже дыхание перехватило.
— И я догадываюсь каким, — справившись с эмоциями, сказала я.
— Мэр. — Хантли сделал точно такой же вывод.
— Мэр, — подтвердила я.
— Опровержения появятся уже в вечерних выпусках, не беспокойтесь. — Эрнет выглядел мрачным и как будто в чём-то сомневался.
— Я и не беспокоюсь. Если вы берётесь за дело, то всё решится в самое ближайшее время…
— Я всё хотел сказать, что…
Он шшагнул вперёд и протянул ко мне руку, убирал упавшую на глаза прядь.
Скрипнула дверь. Я вздрогнула и отпрянула. И жутко разозлилась. Да что за проходной двор⁈ Салон сегодня закрыт!
— Амелия, ты это видела? — В приёмную вошла Элла, в руках которой были свёрнутые в трубочку газеты.
— Доброе утро, госпожа Фостер, надеюсь, вы не собираетесь бить меня газетами? — прикрыв глаза и глубоко вздохнув, чтобы унять раздражение, спросил Хантли.
— А вас надо бить газетами, господин Хантли? — подняла брови Элла. — Знаете, я против насильственных форм воспитания.
— Счастлив это слышать, — буркнул журналист, потерявший всякую невозмутимость. — Амелия, я, пожалуй, пойду. Чувствую, что сейчас все ваши знакомые придут рассказать о новостях. Всего хорошего, дамы.
Мы с Эллой синхронно кивнули и удивлённо переглянулись.
— Его кто-то бил газетами? — спросила ветлекарь.
— Была такая попытка, — не стала вдаваться в подробности я, взяла из её рук прессу и сложила на кофейный столик, за которым в будние дни принимал посетителей Джейк. — Да, я знаю, что там понаписали. И уже ничему не удивляюсь.
— Айран… То есть целитель Лотиан, — поправилась Элла, — сказал, что предсказание сбылось. И я, признаться, была шокирована, когда прочитала утром это. — Она показала на лежащую на столе стопку. И я принялась объяснять ей, как такое произошло.
А потом ещё раз объяснила Джейку, который забежал спросить, не собираюсь ли я спешно закрываться, а может, вообще уже покинула город.
После зашла Мирдана, за ней ещё три женщины, которым я гадала. Все они верили мне и просили не расстраиваться. Прислал письмо с курьером со словами поддержки торговец Роцци, которому я предсказала несколько удачных сделок. Пять писем с требованиями объяснений принесли от других клиентов — два ругательных послания я выкинула в мусор.
Записки с выражением сочувствия сменялись гневными сообщениями и угрозами подать в суд. К обеду у меня уже болела рука — так я устала писать ответы, хотя вопросы прислало не больше десятой части моих клиентов. Неужели каждый решит узнать у меня подробности сегодня?
Когда часы на ратуше пробили два, я плюнула на всё, вышла в приёмную и грустно посмотрела на огромную стопку газет в углу (каждый визитёр приносил с собой парочку выпусков, да и к посланиям прикладывали тоже отнюдь не только вырезки).
— С меня хватит! — громко заявила я пустоте и отправилась на обед.
Улица встретила меня жарой и шумом. В субботний день никто не хотел сидеть дома, и те, кто не уехал за город, предпочитали прогуливаться в компаниях или одни, наслаждаясь свежим ветерком.
Я думала, что на меня сейчас все будут смотреть, что-то выкрикивать вслед, а то и вовсе подходить и выяснять обстоятельства произошедшего, но ничего подобного не случилось. То ли летний день не располагал к сплетням, то ли меня просто не узнали, хотя это было сомнительно — в одной из газет разместили портрет «шарлатанки», нарисованный ещё в день моего прибытия.
