Магия, кофе и мортидо наставника Медея. Дилогия (СИ) - Ютин Макар

Лопнул.

ЛОПНУЛ

Вязкая жижа в глазнице заставила его хныкать в ужасе и отвращении, тьма с той стороны хлюпала кровью и плотными сгустками

Тело врезалось в стену, яркое мгновение новой боли в левом бицепсе, хруст в спине, черная вспышка небытия. Зрение волочит разум за шкирку, выдергивает на цветастое человеческое пятно в прыжке

— Гинн Алу Сфагиазе! — закричал он хрипящим, кровоточащим ртом.

Сознание вопило от мучительной, бесконечной трясины в запертом мирке головного мозга. Густой вкус крови мутил желудок, мысли путались, остаток зрения показывал смутные силуэты и обещал страдание, заклинания и связки рассыпались карточным домиком, только

Он освоил кое-что из своего опыта кликаний по спеллам во внутренней пустоте. Не обязательно отпускать заклинания сразу. Их можно вести, наблюдать за ними, сохранять тонкую ниточку контроля, чтобы

Медей рухнул на пол, ноги подкосились, голова запрокинулась под широким углом. Сквозь кашу на месте лица пробилось немного света — Аристон отвел щит назад, чтобы снова обрушить излохмаченный деревянный контур ему на голову. Свист, резкий хлопок, гул по доскам зала на кончиках поверженных пальцев, ранний летний дождь кровавых капель на теле

— Ги

Щит опустился во второй раз.

БАХ!

Растянутая в секундах агония, черная пустота, БОЛЬНО, больно,

БОЛЬ

Ушла.

Облегчение, сумерки разума, пренебрежимо малый момент осознания себя… Он снова в теле.

В теле.

Руки-ноги могут двигаться. Позвоночник держит равновесие. Грудь… грудь вздымается от сбитого, панического дыхания, амплитуда вдохов постепенно снижается, мутирует обратно к норме. Он снова чувствует, ощущает. Облизывает чистые, не разбитые губы. На языке — остаточный привкус ужина, а не густая похлебка из собственной крови с желудочным соком. Нос снова дышит, кожу пронзает тепло вместо вибраций чужих ударов

Свет.

Свет, яркая желтизна сквозь закрытые веки. Словно прекрасный сон, словно его недавнее пробуждение утром.

Медей моргнул. Моргнул и открыл глаза. Он едва не упал на колени, так как почему-то продолжал стоять на ногах. Как в тот момент, перед атакой, когда они с Аристоном обменивались ругатель

А.

А-А-А-А-А-А-А-А!!!

ТЫ-ы-ЫЫЫЫЫЫ!

— Ах ты трахнутая подставка под голландский штурвал, свинья в фильме: «Джентльмены», смычок человеческой многоножки, безотказный раб босса качалки, сын сифозной фурри и нефритового стержня из Чернобыля!

Он дышал так тяжело и часто, словно пробежал марафон ради всей этой тирады. Его обманули, нет, его поимели, как последнего лоха в девяностые.

Только что Медей думал о второй смерти, чувствовал, как его, сука, мозги вытекают манной кашей из крякнутой, как компьютерная игра, черепной коробки, как больно лежать поленом, когда рядом нет Урфин Джюса, а теперь оказывается, что все это

Не по-настоящему. Демо-режим, уловка, Ви-Ар арена, способ Аристона пощекотать себе нервы, когда щекотание очка уже невозможно по медицинским причинам.

Медей открыл рот для самых отборных, богохульных, презлейших волхований в своей жизни, однако глотка выдавила из себя только мнительный, шокированный хрип.

Черт. Значит, все это время он распинался про себя?

Горечь от бессмысленных усилий остудила его пыл быстрее любых таблеток.

— Ты что, забыл про контуры? — ублюдок выглядел точно также.

Ходил точно также, корчил ту же харю, срал словами с той же помесью неловкости и самодовольства

Нет. Презрения стало меньше. Особенно, если вспомнить их первую (после смены хозяина внутри отродья) встречу.

Контуры? Ах, да. По периметру арены действительно угасали ломаные синие линии. Медей не помнил, светились ли они, когда их пара вошла внутрь? Похоже, он так основательно врос в роль наставника, что испугался легкой взбучки от жалкого протеинофага. Обладателя роста, мышц и премии за самую унизительную смерть в новелле.

Даже оригинальное отродье опозорило свое звание куда меньше…

Пфф! Ладно, может, они оказались равны в своей никчемности.

Все равно техническая победа: от павлиньего мудака-предшественника другие наставники ждали только повода для скандала или раннего сердечного приступа от постоянного стресса.

Так что там с контурами? Память отродья послушно вызвала ассоциацию О. Ну да. Астральные копии, перенос сознания в псевдоматериальное тело. Драться могут только друг с другом — человек уничтожит их щелчком пальца.

«Занятно. Что только не придумает автор, лишь бы оправдать „супер-смертельно-опасные“ бои между школотронами. Здесь еще хоть немного постарался. Грац бабе, что написала гребаную новеллу. Счастья, там, хорошего настроения, попадания в Колхиду через годик».

Ересиарх в печень — никто не вечен.

— Наставник Медей!

Водонагреватель озабоченно крутился рядом. Сытая лень хищника на морде и маленькие искры признания в глазах уступали место напряжению, непониманию и нарастающей панике.

«Ага, думает, сломал придурка. В смысле Аристон — отродье. Ровно перед поступлением студентов. А теперь трясется. Не зря! Да за мой вылет из Лиги Обучения Сопляков не к ночи упомянутая Колхида тебя сама на осиновый кол помножит, маньяк ты подканавный! А потом разделит об бесконечное множество ударов, прям по геометрии Лобачевского. Будешь потом ходить и ссаться под себя, лишь бы не попадать еще и к Эскулап».

Медей кинул на окаянного изверга, протеинового Гитлера, злого брата-близнеца Пол Пота яростный, ненавидящий… нет, просто раздраженный взгляд из-под полуприкрытых век.

Этот бесхитростный сын овцы и Дункана Маклауда просто не понял, в чем проблема. Дескать, все живы ну и что теперь? Как бы ему отомстить… И надо ли вообще? Ха. Дурацкий вопрос. Конечно, надо. И он обязательно подумает, как.

Медей стоял так уже добрую пару минут: сначала приходил в себя, затем успокаивался от злости на невольную подставу от тренера. Последнюю минуту он тупил с потерянным взглядом исключительно ради паникующего Аристона, который козликом скакал вокруг неподвижной фигуры недавнего противника и не понимал, что ему делать. В конце-концов, Медей не выдержал, фыркнул, отчего удостоился злобных криков тренера, в которых оказалось куда больше облегчения, чем ярости.

— Гелик тебя переедь колесницей, какого Аида ты тут вытворяешь, наставник Медей⁈

— Ага, испугался, древолаз недоразвитый!

Рот вместо членораздельной речи издал шипение Гарри Поттера, когда тот придушил чужого змея.

Аристон тяжко вздохнул, затем вдруг коротко хохотнул и, без лишних слов, кинул ему кувшин с водой.

— Давно не ходил, ага? Все равно странно, что ты не привык.

— Каждый раз, как в первый раз, — прохрипел Медей.

Наглый водонагреватель подсунул ему тепленькую водичку в кувшине, (гнида, надо было выключить его капитальнее) похлопал наставника по спине, а затем мягко оттащил к лавке за пределами контура.

— А ловко ты меня приложил: я даже сразу и не понял! — ворчливо, но при этом довольно сказал он, — пробил мой щит. А ведь он на чары четвертого ранга рассчитан! Ну, не составные, но все же.

— Мгм, это совершенно естественно, наставник Аристон. Я ведь пятый ранг, — не удержался Медей от легкой, воздушной шутки.

О, прекрасный вид вытянувшейся рожи тренера стоил нескольких лишних градусов выше комфортной температуры питьевой воды. Они оба знали цену пятого ранга отродья, вот только весь преподавательский состав давно привык к игре: «я знаю, что ты знаешь, что он знает, что наставник Медей — чмо облезлое». А кто скажет это вслух, тот определенно потеряет часть авторитета в курятнике Эвелпид.

Медей растянул губы в максимально мерзкой, тошнотворной, понимающей улыбке. Аристона отчетливо передернуло.

— Ничего, я потом скажу наставникам, когда все приедут, чтобы на всякий случай проверили заклинания. А то мало ли: будет как с тобой. Щит не выдержит моей атаки…

Каждое слово точно кромсало самую суть несчастного тренера огромным праздничным ножом. Он поднял на него влажные, молящие глаза