Магия, кофе и мортидо наставника Медея. Дилогия (СИ) - Ютин Макар

— Окей, это уже похоже на что-то. А, в любом случае, время истекло. Попробую такую заготовку. Лучше у меня

Есть, разумеется, но показывать нельзя. Да и насрать. Аристон и от нее язык проглотит. Отродье в бою могло разве что коварно истощать врагов, подставляя под заклинание свое собственное тело. Прогресс! Стоит ли его показывать?

«Блин. Эх. Ладно, все равно ведь наследил. Лучше сделать процесс контролируемым, чем отвечать на вопросы о том, что еще я знаю».

За завтраком Колхида обрадовала тем, что с завтрашнего дня, субботы, начинают прибывать в Академию остальные наставники. Ментор Алексиас приедет в понедельник вечером, аккурат к приветственной речи для школоты, будущей и нынешней. Остальные, в основном, в воскресенье.

Новость вызвала двойственные чувства. С одной стороны, начало самых интересных событий не могло не радовать. С другой… Медей успел привыкнуть к пустым пикселям территории замка, где всегда можно укрыться в аккуратной иллюзии одиночества. Дескать, он один и все полигональные пространства воплощенной новеллы принадлежат только ему

И немножко Эскулап.

Самую капелюшечку, чисто для фансервиса. Странного такого, где вместо труселей в разных ракурсах приходится пялиться на ноги или выпуклости кремовой кофты. Еще бы не бесил так ее наряд: это для местных он выглядет суперэкзотикой. Медею лабораторный халат слишком напоминал врачебные. Полгода смазанных, неверных воспоминаний больницы всегда вызывали горько-сладкие чувства.

Безудержный кутеж пополам со старыми палатами, чужой, отстраненной речью безликого акцента Среднего Запада, сраными беженцами и мигрантами, от которых всегда воняло их родиной, тупыми соседями, презрительными взглядами юных медсестричек. Эх, вот какой смысл накачивать такую жопу, если не даешь страждущим за нее подержаться?

По крайней мере, врачи так и не поняли, кто сдирал пластыри кхм-кхм-орфина с уродливой, пигментной кожи умирающих стариков, а потом рвал это, жевал кусочки, давил лыбу в облегчении и слушал, как безнадежные пациенты кричат от боли. Толерантность к лекарствам, бессердечная ты сука.

Медей отставил пустую тарелку, покорно поднялся вслед за Аристоном и побрел в малый тренировочный зал.

Глава 20

Много смерти, и немного графоман

❝ Поехали за деньгами для органа, а занялись черт знает какими говенными делами ❞

В. И. Ленин

Эх, как в школе. Тоже будет игра в вышибалу. Только зубы станут вышибать персонально ему.

Они дошли до тренировочного зала быстрее, чем Медей успел накрутить себя. В смысле, накрутить себя достаточно, чтобы нажать на все кнопки беспечного наставника, использовать любые способы избежать дуэли, просить, умолять

Ладно-ладно.

Просто шарахнуть говнюка безмолвным Гинн Алу Сфагиазе, чтоб его самомнение можно было намазать на бутерброд вместе с ошметками плоти на стене. Впрочем, воин четвертого ранга, каким и являлся Аристон, держит мощное укрепление тела даже во сне. Мелкие металлические стрелки отродья ему как слону дробина даже в категорично усиленной безмолвной версии.

— Деньги потом отдам. Подолью вина удовольствия в твою юдоль отчаяния и скорби, — ухмыльнулся наставник по ближнему бою, когда они зашли в местный аналог спортзала.

Коварный водонагреватель совершенно не скрывал своего желания конкретно так повеселиться за счет нерадивого оппонента. Об их джентльменском соглашении духовный наследник англосаксов или забыл, или не подавал виду, чтобы Медей не расслаблялся раньше времени.

Одна херня. Все равно страшно. Где мой кусочек счастья со спины раковой бабки?

— Дам тебе возможность ударить по мне один раз безнаказанно. А потом не взыщи, — он даже не стал облачаться в доспех.

И оппоненту своему не позволил.

«Один шанс, значит? Какой самоуверенный тренер. Я тебя понял, дурак, сопляк».

Аристон также ослабил внутренние чары укрепления — легкое сияние кожи поблекло, потеряло мистический блеск.

Медей хмыкнул и демонстративно отошел в другой конец зала. Его оппонент насмешливо оскалился. Прописную истину о важности расстояний между магом и воином знало каждое отродье. Урод излучал самоуверенности больше, чем Мария Кюри — радиации. Ах, как хотелось стереть эту самодовольную рожу ножовкой. Ничего, он позволит рассмотреть свое злорадное лицо во всех подробностях… Когда Аристона, через неполных два года, будет ломать агония в канаве замка.

— Гинн Твир, — произнес Медей первое заклинание из продуманной связки.

Малоизвестная особенность заклинания удвоения Твир: в связке с Гинн оно, при хорошей ментальной дисциплине, может ракрыться еще парой функций. Таких, как разделение будущего спелла на два потока, и/или удвоенную задержку для второго заклинания.

«Спасибо тебе, сноска, добавленная чей-то трясущейся рукой на свободном участке учительского учебника! Испытание подтвердило ее правильность».

Медей развел руки в стороны, точно гигантский, бетонный Иисус на памятнике в Бразилии. Ладони смотрят вперед, на противника, поза каменная, напряженная, лицо расслабленное и с неким усталым лукавством. Точно Спаситель — лишь надгробный памятник для города под ним.

— Гинн Алу Сфагиазе, — стрелки полетели сразу с двух рук: густо, мощно, однако чересчур широко, с явным перелетом долговязой фигуры наставника.

Тот презрительно скривился и не сделал ни единой попытки атаковать в ответ. Ждал, пока заклинание окончательно исчезнет? Зря.

— Гинн Алу Мальм Трир!

Последнее слово добавилось по наитию. Времени на произнесение спелла: «Трир», утроение, как раз не хватало для необходимого разлета пущенных зарядов.

При первых же звуках заклинания Аристон насмешливо развел руки в стороны, а затем соединил на щите. Трезубец, как и доспех, он брать с собой в схватку побрезговал. Его сферическая защита выглядит прозрачным, голубоватым яйцом: модификация Вард, встроенная в щит. Она смотрелась достаточно надежно, чтобы безо всяких проблем отразить чахленький шквал металлических стрелок, даже если бы они полетели точно в цель.

Они и полетели. Позже.

Второе заклинание настигло их между Аристоном. Не особенно ровно: всего лишь треть снарядов вышла во фланги его противника. Не важно.

Медей с трясучим внутренним напряжением смотрел, как жужжит с двух сторон черная стая металлических стрелок, как обходит фигуру противника с двух сторон, закладывает вираж, точно истребители перед столкновением, как

Толстые, точно пластилиновые иглы рванули друг к другу так быстро, что размазались в воздухе, оставили фантом движения. Все разом, без деления на отстающих. Вспышка, грохот! Душераздирающий, противоестественный скрежет, стон сминаемого металла

Медей покачнулся от вибрирующего гула, услышал впереди яростный крик. Клубы металлической пыли заволокли верхнюю часть зала, сквозь плотную взвесь хрустели радужные линии остатков сферической защиты, сияли чистой магией завихрения от клочьев разбитого щита Аристона

Давление чужой магии пригнуло его, слова застряли в воздухе, новое заклинание лопнуло в душе тонкой гитарной струной. Треск и световые всплески впереди прекратились резко, точно нажали кнопку: «стоп», вновь раздалось

Он пригнул голову чисто по наитию. Злой, деревянный дротик с игольчатым костяным лезвием прошелестел по затылку, впился в противоположную стену ясеневой ракетой, разочарованно зазвенел

— Алу Вард! — заполошно крикнул Медей, вскинул перед собой в бесполезной, инстинктивной защите холеные ладони.

Аристон вынырнул из остатков облака, сходу врубился в металлическую пыль.

Лицо перекошено, на бицепсах и левой ноге рваные раны, глаза белые от ярости, уши — кровоточащие обрубки

Чужой щит закрыл собой мир, окрашенная древесина врезалась в лицо, хруст, ослепительная боль, слезы, металлический запах в носоглотке. Голова мотнулась, зрение высветило сетку вен на манер молнии, правый глаз лопнул,