Барон Дубов 7 (СИ) - Капелькин Михаил

— Ваше Сиятельство, — смог разлепить губы и прохрипеть я, — благодарю, но… А вы здесь… как?

Тарасов пожал плечами и поднял глаза к потолку, сунув в рот ложку с пудингом.

— Отравление угарными газами. Местные целители настояли, чтобы я остался под наблюдением на пару дней. А я настоял, что хочу лежать в палате вместе с моим спасителем. Надеюсь, вы простите мне эту вольность.

Я промолчал.

— Похоже, вы вдруг стали единственным, кому я могу доверять, Дубов. И даже со спящим вами мне, пожалуй, безопаснее. Как вы себя чувствуете?

— Паршиво… — честно признался я.

— Понимаю вас… У самого голова до сих пор раскалывается.

Я бы пожал плечами, но они ужасно болели.

— Признаться, я боялся, что вы больше не проснётесь, Николай. Это чёрное стекло… Я слышал, что ваш зверь едва не погиб из-за него. А в вас всадили два меча. И нанесли столько ран… В чём секрет?

— Просто повезло… — соврал я. — Наследственность от мамы-огра. Устойчивость к ядам… и токсинам.

Не собирался я никому раскрывать свои секреты. Особенно если это касается зелий.

— Любопытно… — протянул князь и сунул в рот ещё одну ложку пудинга.

Мой живот заурчал ещё пронзительнее, чем тут же привлёк внимание Тарасова.

— Ох, дырявая моя голова! — Князь схватил стоявший на тумбочке колокольчик и позвонил в него.

Буквально через пару секунд в дверь вошла невысокая фигуристая медсестра — рыжая, конопатая, в белом халатике и белом чепчике. А я почему-то вспомнил зеленоглазую Оксану, медсестру нашей академии, и её красивую, загадочную улыбку.

— Да, Ваше Сиятельство? — обратилась она к Тарасову. — Чего изволите?

— Передайте доктору, что господин Дубов очнулся. И принесите ему что-нибудь поесть?

Только сейчас девушка заметила меня и тут же, смутившись, покраснела.

— Сию секунду! — выдавила она и исчезла за дверью.

— Ну всё, — хмыкнул князь, — готовьтесь, Дубов. Надеюсь, вы достаточно исцелились, чтобы выдержать все объятия, что вам предназначены.

Я вопросительно вскинул бровь.

— Ваши подруги буквально дежурили у постели, — пояснил он. — Только недавно отвлеклись. Они вас очень ценят…

Ценят — ещё мягко сказано. Жить мне спокойно не дают!

Но в груди после слов князя потеплело. Впрочем, я ему так и не задал один вопрос, волновавший меня после возвращения из того царства темноты и загребущих рук.

— А как вы… оказались там? — спросил я.

Прежде чем ответить, он прочистил горло.

— Кхм-кхм… До сих пор саднит из-за дыма. Я, Ваше Благородие, и сам толком не знаю. Инспектировал войска по указу нашего государя, а затем… оказался там. Честно сказать, мне казалось, что я провёл там целые месяцы, а на деле всего несколько дней.

— И что от вас… хотели?

— То же, что и обычно нужно врагу. Численность войск, расположение, маршруты — всё, что я мог бы дать. К счастью, я не слишком посвящён в военные дела нашей Империи. А к несчастью, враг, убитый вами, мне не поверил. Боже мой… — вдруг простонал Тарасов, хлопнув себя по лбу. — Я ведь не сказал то, зачем напросился лежать рядом с вами!

Я молчал. Думал над его словами, если честно. Его пытали? Или просто удерживали насильно? Вообще, не очень было на то похоже. С другой стороны всех возможностей врага я не знал. Существовали пытки, не оставляющие следов, но убивающие душу и разум.

Князь проникновенно посмотрел на меня. Его глаза, до того холодные и проницательные, лучились теплотой и признательностью.

— Спасибо вам, господин Дубов… что спасли меня. Теперь я ваш должник и, даю слово, сделаю всё, чтобы вернуть долг.

Его слова прозвучали действительно искренне. Я поверил. А потом дверь палаты распахнулась, и в неё вошёл статный мужчина в белом халате, марлевой маске, спущенной на подбородок, и добрыми карими глазами. Белый колпак прижимал ко лбу тёмные пряди.

— Ваше Благородие! — тут же подошёл он к моей постели и принялся мерить пульс, проверять температуру тела и прочие врачебные штуки. — Жар спал, значит, весь токсин вышел… Мы уж и не чаяли, что вы очнётесь.

Если опустить подробности, после того, как я потерял сознание возле госпиталя, меня тут же затащили внутрь. Правда, для этого пришлось постараться дюжине человек. В операционной извлекли клинки и попытались исцелить мои раны силами местных целителей, но ни на зелья, ни на магию моё тело не реагировало. По предположению доктора, тому виной был токсин, попавший в кровь от мечей стеклянного упыря.

Уф, какое счастье, что я его пристрелил!

Именно из-за него никакие лекарства, мази и отвары не работали. Хирургам не осталось ничего иного, кроме как обработать раны, зашить всё, что можно и нельзя, сделать все остальные возможные операции и наложить швы, а после надеяться только на чудо. Потому что странным образом (для них, но не для меня), я не умирал. Врачу я скормил ту же байку, что и Тарасову. Огрская природа и прочая-прочая.

Не знаю, насколько мне поверили. Врач Лесниковых связался даже со своими знакомыми из Имперской армии — вдруг они слышали о таких ранениях и токсинах. Слышали. После нападения на нас этого же Юрия после бала во дворце Императора. И противоядия у них до сих пор не было.

А у меня, можно сказать, было. После того зелья, которое я приготовил, чтобы спасти Альфачика, мой организм научился сам перерабатывать и выводить из тела токсин Саранчи. Думаю, теперь и у девушек есть иммунитет к этой заразе.

После операций меня перевели в главный госпиталь рода Лесниковых. Располагался он на одном из срединных ярусов древа. Нижние сильно пострадали от колдовского огня Юрия, и сейчас там проходили восстановительные работы.

Как раз после того, как я удовлетворил, чем смог, любопытство доктора, а он — моё, принесли еду. Много еды. Только я даже сесть не мог, чтобы вкусить эти прекрасные яства. Зелёный студень, то есть яблочное желе, объёмная тарелка овсяной каши на воде, пара варёных яиц, хлеб, масло, сыр и чайник со сладким чаем. Для поднятия уровня глюкозы, конечно же. Овсяной кашей на воде его не поднимешь, естественно.

Что сказать, больничная жратва одинакова во всех уголках Империи.

Впрочем, я был рад и ей, потому что не ел два дня. Но для того, чтобы я смог поесть, врач дал мне пузырёк микстуры. Смесь целебного зелья с обезболивающим. Теперь, когда токсин испарился из моей крови, оно могло подействовать.

Первый же глоток усмирил огонь, терзавший моё тело. В окно будто заглянуло солнце, свет стал ярче, картина, висевшая над небольшим креслом напротив, заиграла красками, даже дыхание сделалось лёгким и приятным.

Пожалуй, в микстуре не обошлось без морфия.

Зато и аппетит не то что проснулся, а будто ожил от тысячелетней спячки. Желудок аж жечь начало — так я захотел пуще прежнего есть. Нет. ЖРАТЬ!

Наконец меня оставили в покое, и я предался чревоугодию.

Правильно говорят: голод — лучшая приправа. Больничная баланда показалась мне настоящей пищей богов. Овсянка на воде пестрила вкусами и послевкусиями, яйца будто присланы из райских курятников, яблочное желе приятно обволакивало словно воспалённое нёбо, а сверху всё это заливал крепкий сладкий чай. Будь моя воля, я бы по три порции всего этого съел. Но врач рекомендовал пока умерить аппетиты. Ладно, ему виднее.

А может, это всё морфий?

Впрочем, всё съесть я бы всё равно не успел. Потому что, едва прикончил последний кусочек сыра, в палату ворвался голубой холодный вихрь и принёс с собой освежающий мороз. Бледный князь Тарасов с тихим кряхтением: «Ох уж эти, Онежские, все как один…», — забрался под одеяло.

Княжна со всхлипом прыгнула мне на грудь, обвила шею руками и сдавила её, шепча на ухо:

— Живой…

— Ненадолго, если не отпустишь… — притворно прохрипел я.

— Ах ты… а я… — приподнялась Василиса, заглядывая мне в глаза. Её голубые искрились влагой. — Мы все думали, что тебя потеряли! Этот токсин… Помнишь, что с Альфачиком было? Знаешь, как мы испугались? В прошлый раз ты его спас. А кто бы тебе зель… ммпфмм! — завозмущалась княжна, когда я зажал ей рот ладонью, искоса глядя на князя Тарасова.