— Тогда приступим. — Эрнет отхлебнул кофе, откинулся на стул и спросил: — О ком из вашей семьи рассказать в первую очередь?
— О маме, — ответила я, потому что больше всего скучала именно по ней.
— Хорошо, — улыбнулся Эрнет, прикрыл глаза и зачитал на память. — Франциска Ковальд, урождённая Вигон, сорок пять лет. Родилась и прожила всю жизнь в Фаренли, в двадцать вышла замуж за Альберта Ковальда, родила двух дочерей: старшую Амелию, — Хантли открыл глаза и подмигнул, а я хихикнула, — и младшую Аделину.
— Вы как досье читаете, гадалки так никогда не делают, — решила поддразнить я.
— У меня свои методы. К тому же, как вы метко заметили, это и есть досье. — Хантли достал свой блокнот, открыл на нужной странице и положил на стол, предлагая посмотреть, что там написано.
Заглядывать в чужие записи было неловко и очень волнующе. Свои рабочие тетради и личные дневники я не давала никому, поэтому посмотреть в блокнот журналиста решилась не сразу. Но когда всё-таки взяла в руки…
С раскрытой страницы на меня смотрела мама. Именно такая, какой я её помнила: непослушный, упавший на лоб локон, родинка на щеке, полуулыбка и хитринка в глазах. Я даже услышала, как она с напускной строгостью говорит: «Амелия, надеюсь, ты там без меня хорошо себя вела?»
Когда я смогла оторвать взгляд от портрета и перевести на соседнюю страницу, то действительно увидела там расписанное по пунктам досье — факты, которые Эрнет только что озвучил, и другую личную информацию. Откуда, интересно, он всё это взял?
На следующей странице был нарисован папа. Он сидел в своём любимом кресле на нашей кухне и держал в руках газету. Неужели «Вестник Рейвенхила»? Взгляд поверх страниц был какой-то удивлённый и немного… шокированный. Под рисунком шла подпись: «Альберт Ковальд читает статью о своей дочери». Что? Как?..
Я резко перевернула ещё одну страницу, чтобы увидеть зарисовку, на которой сестра стояла рядом с мужем. Денни обнимал её за плечи, а Аделина смотрела на него с привычной мягкой улыбкой. На заднем фоне редкими, но точными штрихами была набросана обстановка гостиной в их доме. Перепутать было невозможно. Хантли что, шпионил за моей семьёй?
В голове возникла картина, как он пробирается ночью в родительский дом по подземному ходу, хотя ничего подобного там и в помине не было, но такие мелочи меня сейчас не волновали. Он явно как-то проник в дом! Подглядывал в окна? Прикинулся журналистом, пишущим обо мне статью? Сердце заколотилось с удвоенной силой, возвращая к страху, пережитому от посещения Олри. А затем меня захлестнули злость и возмущение с такой силой, что даже дыхание сбилось.
— Вы что, были в Фаренли⁈ — Я захлопнула блокнот и бросила его на стол. — Ну, знаете! Какое право вы имеете лезть в дела моих родных и пугать их⁈
— Амелия, не злитесь, это просто случайность…
— Случайность? Да ни за что не поверю! — Страх и негодование клокотали внутри и выплёскивались наружу. — Перед отъездом вы сказали, что всё разузнаете о моей семье, уехали и вернулись с полным досье, да ещё и зарисовками, сделанными в моём доме! Это вы называете случайностью⁈ Серьёзно? Когда я разрешала вам узнавать о моём прошлом, то не подразумевала, что вы будете лезть ещё и в чужую жизнь!
Во время этой пламенной речи Хантли выглядел до того невозмутимым и даже скучающим, что я разозлилась ещё сильнее. Особенно когда он сложил на столе руки, переплетя пальцы, и начал постукивать большими друг об друга. Словно засекал время, в ожидании, когда же я успокоюсь! А я не успокоюсь! Я снова открыла рот, чтобы высказаться о недопустимости такого поведения, но не успела.
— Стоит ли тогда предполагать, что это ваша птица нагадила мне в кофе, и это вы подкинули мне квакуна?
— Я?.. Что⁈ Нет! Это было спонтанное предсказание!
Смена темы была настолько резкой, что я даже растерялась и тут же решила, что Эрнет сделал так специально, желая сбить меня с толку. При чём тут вообще кофе и квакун? Мы говорим совершенно о другом! О вмешательстве в личную жизнь, а не об испорченных напитках!
— Да, конечно, — произнёс свою коронную фразу Хантли и скептически заломил бровь.
Я зарычала от злости, а Эрнет холодно улыбнулся и спросил.
— Значит, если вы утверждаете, что не причастны к некоторым событиям в моей жизни, хотя заранее об этом уведомили, то всё это «случайности», «спонтанные предсказания» и «воля Ошура», и я должен вам верить… А если я утверждаю, что моя встреча с вашими родителями была не намеренной, то я вас обманываю? Я правильно понял?
— Да! — рявкнула я и тут же осеклась. Хантли загнал меня в ловушку, из которой было непонятно, как выбираться. — То есть нет!
— Так да или нет, Амелия?
— Так нечестно!
— Что же в этом нечестного? — Он наклонился ближе, а я сглотнула, чувствуя себя зверем, которого вот-вот прикончит охотник. — Вы требуете от меня верить в вашу невиновность, когда всё выглядит предумышленными действиями, как в случае с кофе и квакуном, но при этом сами не верите, когда подобное утверждает другой человек. Вам не кажется, что в этом нет логики?
— Не кажется. Я совершенно точно знаю, в каком случае совпадения случайны, а в каком нет!
— В том случае, когда вам это удобно, я полагаю?
— Ну, знаете! Вы не имеете права меня оскорблять! Я никого не обманываю!
— Так и я никого не обманываю, — спокойно ответил Хантли, но мою злость это только подогрело. — Вы обвиняете меня в том, что я спланировал проникновение в дом ваших родственников, видимо. Я не совсем понял, в чём именно суть претензий, но в любом случае, то, что вы себе представили, не имеет никакого отношения к действительности.
— То есть только вам можно обвинять меня в шарлатанстве и в причастности к событиям, с которыми я не связана⁈
— Я был не прав и искренне раскаиваюсь в своих словах и поступках, — ответил Эрнет, а я остыла и даже сдержала резкие высказывания, готовые сорваться с губ. — Приношу свои извинения и готов просить прощение любым приемлемым для вас образом. Признаю: подобные совпадения могут выглядеть подозрительно, но уверяю вас, что встречу с вашими родителями не планировал. Доказательств своей непричастности предоставить не могу, как и вы не можете этого сделать в отношении спонтанных предсказаний. Так что нам остаётся только поверить друг другу. В крайнем случае нет. — Хантли смотрел твёрдо, вот только убедить меня до конца ему не удалось.
— То есть вы признаёте, что у меня есть дар?
— Я признаю, что ваши слова действительно могли быть не связаны с произошедшими событиями, как и с моя фраза о ваших родителях с нашей последующей встречей.
— Но как же такое могло случиться? — обиженно произнесла я, начиная испытывать вину за свою реакцию. Сделать спонтанное предсказание Хантли, конечно, не мог, так как был лишён дара, оставалось только поверить в совпадение, но что-то внутри мешало.
— Давайте я расскажу всё завтра, иначе вы опоздаете на работу. — Эрнет встал, забрал со стола блокнот и спрятал его во внутренний карман. — А возможно, мне даже не придётся этого делать, потому что я привёз вам письма из дома. Думаю, ваш отец там изложил подробности нашего знакомства, но если нет, я отвечу на все вопросы.
— Я не могу опоздать на работу, я работаю дома, — буркнула я, но не сдержала радостного возгласа, когда Эрнет протянул мне три конверта. — Спасибо!
— Хорошего дня, Амелия.
Он развернулся и вышел в приёмную, не дожидаясь, что я пойду его провожать. Это было неправильно. Я вскочила и выбежала следом, надеясь успеть сказать что-то примирительное, но в этот момент в дверь ввалился Джейк, а слова так и остались несказанными. И эти несказанные слова жгли изнутри, заставляя то и дело возвращаться мыслями к утреннему разговору.
У меня не было никаких доказательств, что встреча Эрнета и родителей была случайностью, кроме его собственных слов. А в свете обещания разузнать о моей семье, всё выглядело вдвойне подозрительно, но почему я сразу обвинила его, ведь я знаю, как часто воля Ошура выглядит именно случайностями?
