Рожки существа пришли в движение. Амелия не успела даже вздрогнуть, как посреди чердака появился рейхан и бросился на неё. Стремительная тень, огромная пасть, горящие огнём глаза.
Крик сам собой вырвался изо рта. Амелия отпрянула, но не успела сделать и шага — тварь вцепилась в плечо, боль окрасила мир в красный, хлынули слёзы. Слабые попытки оттолкнуть не помогли — руки беспомощно соскальзывали по шерсти. Зверь глухо зарычал и замотал головой, причиняя ещё большую боль. А потом резко отпустил.
От внезапно наступившей свободы тело качнулось, а ноги не выдержали. Амелия упала на пол, захныкала и попыталась отползти от рейхана, но тот пригнулся и снова двинулся на жертву.
В груди вдруг потеплело, дар начал жечь, перебивая даже боль в плече. Чердак пронизали полосы возможного будущего. Ярко засияла змейка, оказавшаяся совсем близко, от неё веером расползлись золотистые нити, на каждой из которых, как на поводке, сидело по кошмарному монстру. И рейхан.
«Он не настоящий», — мысль мелькнула и тут же растворилась в ужасе. А боль в плече доказывала, что монстр был очень даже настоящим.
Тварь бросилась вперёд. Амелия закрыла глаза, ожидая удара, давясь слезами и плачем.
— Мама! — пискнула она и сжалась. Но ничего не произошло.
Боль резко пропала. Саднили руки, кружилась голова, болела ушибленная нога, но не плечо. Амелия открыла глаза — рейхана не было. Только змейка, которая пошевелила рожками и словно дёрнула за один из поводков, призвав мантикору.
— Не надо! А-а-а-а! — закричала Амелия и загородилась рукой.
Жало в хвосте мантикоры просвистело совсем рядом, вонзившись в пол. Разлетевшиеся щепки оцарапали щеку. Злобно рявкнув, животное пошло в атаку, когти свистнули в воздухе и распороли ногу. Боль снова затопила весь мир, заставила зажмуриться и ждать смерти. И снова всё пропало. И мантикора, и раны.
— Ш-ш-ш…
Змея, извиваясь, подползла ещё ближе и снова зашевелила рожками. Страклз, волк, василиск, огненная многоножка, магоедка… Их были десятки. И все они хотели растерзать жертву.
* * *
— Магоедка?
Вопрос Хантли вырвал из вихря страшных воспоминаний. Я вздрогнула и внезапно обнаружила, что он уже сидит не напротив меня, а рядом. И обнимает, поглаживая по волосам, совсем также как в ночь, когда ко мне в кровать забралась коббарра. Но дрожь не проходила.
— Да, я на себе прочувствовала, каково это — когда высасывают магию. К счастью, я не маг, но даже врагу такого не пожелаю.
Опустошение и тянущая боль. Чувство, что пытаешься нащупать в темноте ногой землю, но опоры нет, и проваливаешься в пустоту. Тоска и отчаяние. Вот что бывает, когда маг теряет силу. И, наверняка, то же самое будет со мной, если я лишусь дара.
Я уткнулась в плечо Эрнета. От ощущения, что кто-то надежный рядом, страхи отступали и словно даже становились бледнее. Отогнанная чужим теплом, прошла дрожь, а я, наконец, расслабилась.
— И как же вы спаслись? Почти все жертвы фликсии, если ее не контролирует маг, умирают от ужаса, мало кому удавалось избавиться от наведенных кошмаров.
— Я знала, что они не настоящие… Наверное, поэтому… А в какой-то момент фликсия оказалась совсем близко, я нащупала бутылку из-под молока… И ударила её. Всё сразу прекратилось. Хотя, может, и нет, но я потеряла сознание, так что не могу сказать точно.
— А потом?
— Родители нашли меня утром, без сознания и в горячке. Фликсия уползла и забилась в какую-то щель. Все решили, что я её выдумала, или привиделось из-за лихорадки. Только через пару недель мальчишки нашли дохлую рогатую змею в канаве. Видимо, удар повредил рожки, и пугать она больше не могла. А для меня всё закончилось затяжной болезнью, ушибами и ссадинами.
— И страхом перед животными? — Эрнет обнял крепче, а я грустно улыбнулась, хотя он этого не видел.
— Я не боюсь животных, если вижу их издалека, а вот внезапное появление или неизвестность пугают… И я начинаю вести себя… неразумно.
— Мне очень жаль, что вам пришлось пережить подобное.
— Мне тоже жаль. Всё уже прошло, и старые страхи почти не проникают в моё настоящее. Вот, даже коббарру завела.
Я улыбнулась, переведя всё в шутку, и отстранилась, разрывая объятия. К счастью, Эрнет понял, что я больше не хочу обсуждать эту тему.
— Что ж, придётся вычеркнуть из списка мест, куда я хотел вас сводить, зоопарк. И сейчас тоже не пойдём гладить кроликов, а отправимся смотреть экзотические цветы. — Хантли встал и подал мне руку. — Здесь чудесная оранжерея.
— Вы, правда, хотели пригласить меня в зоопарк? — не поверила я, но руку приняла.
Эрнет же сам сказал, что догадывался о моих страхах, как он мог додуматься пригласить меня в зоопарк?.
— Я пошутил, Амелия. И хотя вы часто находите мои действия злонамеренными, я никогда не стремился причинить вам вред. Разве что в самом начале нашего знакомства. Но даже и тогда, мои действия были продиктованы желанием защитить горожан от очередной гадалки, а не сделать плохо вам лично.
Я хотела возмутиться, но Хантли посмотрел на меня и улыбнулся.
— Можем считать этот день искуплением моей вины? Я, правда, сожалею том, что написал ту статью, и о том, что наговорил вам позже.
Я фыркнула. Злости из-за статьи не было: она как раз принесла больше пользы, чем проблем. А вот обида и непонимание из-за предубеждения Хантли вспыхнули с новой силой.
— Прощу, если вы, наконец, объясните, чем вам так не угодили предсказания.
Эрнет попытался возразить, но я не дала:
— Да, ладно вам, я всё равно очень скоро об этом узнаю. Всего час в архиве…
Бровь журналиста скептически приподнялась, а я спешно поправилась:
— Пара часов? Полдня? Ну, ладно, день копания в газетах, и я пойму, что там за предсказание, и как с ним связано случившееся с вашей сестрой. Так давайте сэкономим друг другу время. Просто расскажите мне сами, а я обещаю молча слушать, даже есть вы будете поливать грязью всех гадалок на свете. И даже меня. — На секунду я задумалась, а потом уточнила. — Но только ближайшую пару часов. Вам же хватит пары часов?
— А вы способны на такой подвиг? — произнёс Хантли сквозь смех. — И даже не начнёте драться по истечении этого времени?
— Вот этого уже не обещаю. Всё зависит исключительно от вас. — Я бросила лукавый взгляд из-под ресниц, и сама удивилась, что откровенно флиртую, и получаю от этого удовольствие.
Хантли взял меня за руку и повёл прочь от ресторана в сторону стеклянного купола, виднеющегося за деревьями.
— Что ж, спасибо за честность, я буду готов к нападению. И раз уж сегодня день откровений, я расскажу вам свою историю целиком.
Глава 44
— Я всегда восхищался Элеонорой и даже немного завидовал. То, что ей удавалось легко и непринуждённо, мне приходилось нарабатывать годами, и всё равно получалось хуже. К тому же сестра обладала уникальной способностью относиться к промахам так легко, словно они всего лишь незначительные мелочи. Я же свои неудачи всегда воспринимал катастрофой и старался их не допускать.
Хантли и неудачи? Впрочем, все люди в юности переживали их в достаточном количестве. Просто одни потом находят способ с ними справляться, а другие — предотвращать.
— В шестнадцать лет я поступил в столичную академию магии, в то время как Элеонора, имея лишь небольшой дар, занималась с наставниками дома. И пока я учился стандартным заклинаниям, она придумала собственную уникальную технику — её картины стали живыми и передавали вложенные в них эмоции. Это была уже не магия, а настоящее чудо. И хотя я знал о её достижениях, не предполагал, какую известность она приобрела в определённых кругах — в годы обучения мы виделись и общались крайне мало.
Эрнет замолчал. Его взгляд был направлен вперёд, но куда-то мимо предметов. Уверена, он не видел ни тропинку, по которой мы шли, ни яркие клумбы по сторонам, ни спускающиеся с деревьев грозди цветов, ни рассыпавшихся по всей оранжерее солнечных зайчиков, которые отчаянно меня слепили, мешая сосредоточиться на истории. Но я молчала, не желая сбивать Хантли с мысли, и скоро он продолжил.
