Я как раз стояла на пороге, ожидая разносчика, хотя для газет ещё было рановато. К тому же этот бесконечный дождь! И всё равно стоять на крыльце и смотреть на мокрую Книжную было гораздо проще, чем оставаться дома и тонуть в собственных мыслях. Тогда-то я и увидела медленно бредущую Нику, которая словно не понимала, что происходит. Внутри тут же вспыхнула радость, что подруга пришла поделиться своим счастьем, а может, даже пригласить на свадьбу! Вон как в облаках витает. Но чем ближе она подходила, тем тревожнее мне становилось — не напоминала она счастливую невесту, скорее на раздавленного горем человека.
Я схватила её за руку и попыталась втянуть в дом, понимая, что где-то крупно просчиталась. Ника должна была быть счастлива, но более измученного человека я не видела никогда в своей жизни. Что с ней сделал этот дирхов Виктор Бранс⁈
— Ника? Проходи скорей, на улице дождь!
Подруга отреагировала вяло, непонимающе посмотрела на небо, потом на меня.
— Дождь? Надо же…
— М-да… — Вот и всё, что я могла на это ответить. Но садиться рядом и горевать было бессмысленно, стоило дать Нике обсохнуть, напоить горячим, а потом выяснить все подробности.
Усадив подругу на кухне, выдав ей плед и выкрутив на максимум артефакты, обогревающие помещение, я заварила чай и потребовала отчёта. Но Ника начала нести какую-то бессмыслицу, так что я тут же заподозрила её в горячечном бреде.
— С тех пор как Винсента арестовали, я мечтаю только об одном — заснуть долгим беспробудным сном без сновидений. Хоть немножко забыться и не думать обо всём, что произошло. Я всё ещё не хочу верить, что он меня обманывал. Не хочу думать, что полюбила преступника, и сны… Тревожные сны, в которых я будто ищу его, чувствую, что ему нужна помощь… Но затем наступает утро, и действительность накрывает с головой…
Я приложила ладонь к холодному лбу подруги и немного успокоилась. Обошлось хотя бы без лихорадки, но, может, её постигла другая болезнь, при которой сознание путается?
— Стоп. Что ты несёшь? Какой арест? Какие сны? Что за преступление? Последний раз я видела вас с Винсентом на ярмарке, и вы очень хорошо проводили время…
Я выразительно посмотрела на подругу, а та подняла на меня вопросительный взгляд, моргнула и залилась краской.
— Да-а-а, ярмарка… С неё всё и началось.
— Вот давай ты мне с неё и расскажешь. Я-то была уверена, что у вас уже вовсю идёт подготовка к свадьбе, а получается, случилась какая-то неприятность?
— Неприятность? Ну, можно и так назвать. Всё было так замечательно… — Ника снова покраснела, но продолжила. — Мы гуляли, говорили обо всём, и Винс сказал, что дома он поведает мне о чём-то важном, а ещё… что мы будем счастливы. Но стоило переступить порог дома, его схватили представители власти. Они говорили, что Винс вор, об императорском артефакте, и что уже давно его ищут, а Винс… Он только стоял и молчал…
Ника всхлипнула и заплакала. Я присела рядом и обняла кокон из пледа с подругой внутри, думая о том, что знала об обмане, но ничего не сказала. И хотя вряд ли это могло изменить факт совершения преступления, но всё произошедшее не стало бы для неё таким потрясением. Дирхово обещание, данное Хантли!
Хотя погодите!
— Когда, говоришь, его арестовали?
— Сразу как мы вернулись с ярмарки… — шмыгнула носом Ника.
— Но в новостях этого не было. Уж я бы точно не пропустила, я же читала каждую статью, в том числе и сводки из жандармерии.
И как бы ни назвали там «хмыря»: хоть Виктором, хоть Винсентом, я бы заметила.
— Да, это странно, но… Они говорили, что дело секретно, тесно связано с императорским двором, и они не хотят огласки… Может, поэтому всё произошло ночью…
— Подожди минуту.
Я встала и решительно направилась к выходу с кухни. Пришла пора нарушать обещания.
Подруга что-то крикнула вслед, но я уже спешила по лестнице, чтобы взять из спальни откопированную в архиве статью и также бегом вернуться.
— Смотри! — Я сунула Нике под нос вырезку и наблюдала, как она поменялась в лице.
— Виктор Бранс⁈ Расточал улыбки⁈ Стая знатных дам⁈ — Начала она заводиться, обратив внимание совершенно не на то, что надо. — Да что же это! Да я им… ему…
— Ника! — оборвала я её. — Газетами соперниц потом отходишь. Сейчас давай подумаем, почему сын известнейшего мага жил в Рейвенхилле под чужим именем, прикидываясь пекарем? Да он любую из этих дам мог голыми руками придушить, да что угодно натворить вообще, и папа бы его прикрыл. Что же он такого сделал, что за него не вступились сейчас?
Я, конечно, утрировала насчёт прилюдного убийства, но после рассказа Эрнета, вполне допускала, что даже о значительном преступлении настолько известного человека, как Виктор Бранс, никто и никогда бы не узнал.
— Не знаю, — переключилась на разгадывание тайны подруга. — Ну, может, он с родителями поссорился. Бабушка вот с дедом поссорились после смерти мамы и разъехались в разные стороны. И хотя я внучка не самого последнего человека в империи, сомневаюсь, что он бы бросился прикрывать мои проступки своим авторитетом и связями.
— Логично. — Я постучала носком домашней туфли по полу. — Но всё равно не сходится. Хантли ничего не знал ни о каком преступлении. А уж это были бы очень громкие новости, которые просто невозможно пропустить человеку, работающему в газете.
— Погоди-ка… — Тихо, но с угрозой вдруг сказала подруга. — То есть ты знала, кто такой Винс. Хантли знал, кто такой Винс. И только мне не сказали?
* * *
Глаза Ники сузились, а я отступила. Сглотнула вдруг появившийся в горле ком и выставила вперёд руки, словно меня собирались бить газетами.
— Прости, я только в субботу узнала, а Хантли нашёл статью и взял с меня обещание не говорить тебе, пока он сам всё не выяснит. Но сейчас Эрнет уехал, а Виктора арестовали…
Я лепетала, словно ребёнок, застуканный за воровством конфет из серванта, но этот жуткий взгляд подруги действительно пугал. Именно в тот момент я поверила, что она внучка тёмной ведьмы, и усомнилась, что дар у неё не открылся. Вот когда Ника так смотрит — ведьма, как есть. Мои оправдания она слушала с явным подозрением, но воевать всё же передумала. И я даже облегчённо выдохнула, когда она протянула «ла-а-адно» и вернулась к теме ареста.
— Значит, преступления не было или его скрыли. Но и в том, и в другом случае Винсу не надо было сбегать. А если сбежал, и его нашли, то было за что. Я не понимаю… — Она положила руки на стол и опустила на них голову, а я снова поразилась, её усталости.
— Может, его нашли, но не представители власти. Те бы не упустили случая дать информацию в газету. Значит, Виктор скрывался не от закона, а от кого-то другого…
— Ох, Амелия, не пугай меня, — вдруг снова всхлипнула Ника. — Я и так не могу спать, всё думаю о том, что произошло. Дирх с ним, если Винсента зовут Виктор — это не так важно. Но все эти сны… кошмары… Да лучше бы он попал к жандармам, императорским ищейкам или в СМБ, чем к кому-то другому.
— Какие сны, Ника? — Я села рядом и погладила подругу по плечу. Сила, которая ещё недавно была в ней, куда-то пропала, как и связность речи.
— Я не сказала… да… Сны не оставляют меня ни на одну ночь. Они такие… такие реалистичные, будто я сама нахожусь в этих местах, вижу… Ощущаю холод и ветер, запахи…
— Видишь что? Давно они тебя снятся?
Ника с трудом села, пригубила чай и на секунду задумалась.
— Всё началось через несколько дней после ареста Винса… Виктора. Я много плакала, пыталась отвлечься работой… В какой-то момент организм не выдержал, и я отключилась, а потом оказалась в подземелье. Ужасно тёмное, сырое место… Казалось ему нет конца и края. В углах кто-то шуршал, с потолка срывались и падали на пол капли воды. В какой-то момент я услышала голоса, стоны, но так далеко, что не смогла пойти на звук. Этот сон преследует меня несколько дней. Я всё пытаюсь найти того, кто находился в этом подземелье, но как будто хожу по кругу. Сердце шепчет, что это он зовёт меня, а разум, что я сошла с ума… А вчера я увидела его…
