Магия, кофе и мортидо наставника Медея. Дилогия (СИ) - Ютин Макар

«Вот негодяй!» – зло подумала Арна и тут же покраснела.

Нельзя так отзываться о взрослых мужчинах, тем более, о наставниках. Они – одни из самых умелых, самых прославленных магов. Наставники будут учить ее ма… – взгляд упал на отрубленную голову существа, которого Медей назвал «Гнилозубиком».

Некоторые наставники будут учить ее магии. А другие – терпению, самоконтролю, умению работать с невыносимыми людьми, изгнанию и ограничению зла, а также остальным добродетелям. Путем плохого примера.

Грация от решения Медея случайно собирать людей в группы изрядно разозлилась, стиснула локоть подруги, принялась сверлить экзаменатора яростным взглядом своих глаз, потом зачем‑то попыталась сама поймать взгляд мужчины… безуспешно. Медей снова смежил веки и принялся плавно, неторопливо выписывать правой рукой заклинательные жесты.

Девушка цыкнула, вызвав неодобрительные взгляды у соседей, окончательно повисла на локте новой подруги собственническим жестом. Впрочем, Арна, внезапно для себя, почувствовала не одну лишь обиду, но и толику облегчения, вместо злости или разочарования. Теперь ей не придется искать еще одного товарища, бояться, что подруга предпочтет ей другую компанию, вести ее самой или быть ведомой.

Дева Бендида не могла ставить на кон их дружбу, когда там уже находилась собственная жизнь и честь. Между помощью другому и шансом пройти исключительно самой, она выберет последнее. Видит Геката Безжалостная, Арна не может поступить иначе не из страха, но из чувства долга. Поэтому лучше вовсе обойтись без тех напарников, которых она не способна бросить внутри.

Арна уже ощущала благодарность перед Грацией: хотя бы за то, что не пришлось чувствовать себя ненужной, замечать на себе эти неловкие, пренебрежительные или виноватые взгляды, когда другие ученики уже успели подобрать себе партнеров. Она сомневалась в том, что могла хорошо вписаться в чужую компанию. Пусть сейчас ей это и не нужно.

– А теперь ты, ты и ты, – голос наставника Медея отвлек ее от разглядывания потенциальных партнеров. В смысле, партнеров на Лабиринт, а не…

«А‑а‑а, мама, зачем ты так часто говорила о замужестве прямо перед Испытаниями⁈ Если бы я не сбежала из‑за своего поступка, то сделала бы это от постоянных приглашений посмотреть на женихов! И теперь единственная подруга идет тем же путем, хнык».

Наставник Медей поступал расчетливо, если не подло. Он не позволил разбиться на тройки самим соискателям. Нет, он выбирал случайным образом из поднятых рук добровольцев, когда предыдущий участник или группа завершали свое Испытание. Несколько человек, к ее недоверию, неуверенности и удивлению, решились попросить наставника пройти в одиночку. Он похмыкал, но не стал отказывать.

Вот только из четырех одиночек, не считая первого Кейса, прошел лишь один. Скорее всего, на волне той мощной, странной магии его рода, от которой недовольно морщился куратор их Испытания.

Наконец, настал и ее черед.

ЛЯЗГ!

Закрытая дверь ударила по ушам похоронным звоном, прошлась дрожью предвкушения и злой, недоброй энергии по позвоночнику. Оранжевый свет фонарей неприятно рябил в глазах. Острый, землистый от могильного хлада воздух вызывал дрожь, звуки из глубины Лабиринта будили защитные инстинкты. Интуиция буквально кричала повернуть обратно, однако Арна не хотела сдаваться так просто.

Девушка сделала шаг, затем еще и еще. Случайные спутники никак не могли заставить себя пойти вперед: низенький юноша с заячьей губой, расщелиной от верхней губы до левой ноздри, и веснушчатая пугливая капризуля так и остались на месте. Они застыли у входа, а звук захлопнувшейся двери заставил их зубы издавать тревожный, истеричный перестук.

«Нельзя оставаться на одном месте», – думала Арна, пока пересиливала свой стылый, цепенящий конечности ужас, – «нельзя, потому что наставнику это точно не понравится, а он не мог не предвидеть трусишек в ступоре».

Арна вздохнула. Ей надоело ждать своих невольных партнеров: она шагнула вперед, попыталась успокоить взвинченное тело практикой дыхания отца, которой тот пользовался во время охоты, затем заставила себя перестать вслушиваться в звуки, превратить в фоновый шум.

Она не заметила этого сразу, но воздух в Лабиринте оказался затхлым, стоячим – инертным. Звуки должны были рассеиваться по закрытой системе совершенно иначе – рябью по поверхности воды, а они словно разносились ветром. Наверняка, все это наведенное. Стены… не выглядели старыми. Игрушки, обломки и останки имели одинаковые изъяны. Незнакомые слова на стене выглядели слишком четко: не имели сколов и шероховатостей. К тому же, зачем кровавые надписи в самом центре Академии Эвелпид? Не значит ли это, что наставники перенесли целый кусок строения ради Испытания?

Нет, скорее культурно доработали. Наставник Медей точно постарался на славу.

Сзади раздались крики, после чего временные товарищи чуть не врезались ей в спину. Под их ногами, аккурат у закрытых ворот, стали медленно загораться багрянцем пугающие письмена на неизвестном языке – испуганные соискатели быстро рванули вперед.

«Так, хватит анализировать», – она попыталась успокоиться, откатить влияние внутренних чар, когда стали знакомо покалывать виски, а взгляд заострился, сделался более резким, но пока не до соколиной четкости.

Арна помотала головой, мысленно снизила уровень магии в теле, как уровень воды в шаре на первом Испытании. Еще не хватало, чтобы активировалось наследие. Ее прирожденный гений часто мешал сильнее, чем помогал: заставлял чересчур сосредотачиваться на цели, игнорировать все остальное. А также выпивал чересчур много сил. Здесь он будет не слишком полезен.

Особенно, если в Испытании на храбрость не существовало реальной опасности, как предполагала Грация.

Ирония, вполне ожидаемая от человека, который часто прибегает к жеманному девичьему тону, одевается, как последний щеголь, но при этом носит при себе разумную нежить в виде отрубленной головы, причем безо всяких цепей Аристида – то есть подчиненную лично ему.

Жаль, даже понимание, что ужасы перед ней – ненастоящие, совершенно не означало конца сомнений и не придавало особой храбрости.

– А‑а‑а, – закричали все втроем и резко развернулись.

Позади них медленно, точно наслаждаясь эффектом, соткался из теней мерзкий монстр. Он отдаленно напоминал человека: странный кожаный хитон с фалдами, под ним – кусок ткани с прорезанными отверстиями для рук и головы. Самое жуткое – страшная, нечеловеческая улыбка от начала подбородка и до самых ушей. При одном взгляде на неизвестную тварь раздавался писк в ушах, а факелы начинали шипеть и мерцать затухающим пламенем.

Арна почувствовала, как застучали зубы, открыла рот, но не смогла издать ни звука из пересохшего горла

– «Кипп»! – крикнула девушка рядом.

Сырой толчок магической энергии прошел через монстра мукой сквозь сито. Фигура дрогнула, поплыла в том месте, куда попало слабое, но перенасыщенное маной заклинание… через мгновение, неизвестный демон вернул себе прежний облик. Только голова словно увеличилась в размерах

– А‑а‑а, изыди! «С‑с‑свел»! – юноша оказался не совсем бесполезен – он ошпарил тварь мелким заклинанием Озноба.

Та лишь издала жизнерадостное бульканье, захрустела инеем на своей одежде, но приближаться дальше не стала. С намеком на торжественность, существо шаркающей походкой двинулось влево, прямо сквозь стену. Отвратительные шаги на изломе человеческого тела заставили Арну передернуться от отвращения. Их третья участница чуть не хлопнулась в обморок, когда тварь прошла мимо нее на расстоянии ладони. Пришлось хлопать деву по щекам и выкручивать уши, пока бледный юноша поддерживал ее за локоть.

– Все, все, хватит, – слабо взмолилась она.

– Нам надо идти дальше, – подал голос парень. Как же его звали?

Не сговариваясь, трое подростков зашли за угол, после чего дружно ударили магией «Кипп» вперед, даже не пытаясь сначала разглядеть происходящее. «Толчок» развеял несколько чернильных теней и проделал дыры в большом кошачьем лице, которое ухмылялось на них с потолка на манер Луны.