Сол-Сити (ЛП) - Кэссиди Пенн

Мои бедра начали двигаться, и вскоре я терлась о его бедро, посылая волны удовольствия от моего клитора по всему телу. Он выровнял ногу, подталкивая бедро выше, призывая меня продолжать двигаться, что я и сделала. Я скакала верхом на его ноге, пока мы поглощали друг друга, пытаясь сдержать свои стоны, чтобы нас не услышали, Тэйн глотал каждый издаваемый мной звук.

Я была так близка к тому, чтобы сорваться, что мое тело начало трястись. Каждая частичка меня была чувствительной, каждая частичка меня жаждала большего. Наше дыхание стало прерывистым, а поцелуи — неистовыми. Бедра Тэйна тоже двигались, словно ища трения, в котором он нуждался. Я чувствовала его твердый как камень член на своей внешней стороне бедра, и у меня внезапно возникло желание опуститься на колени и узнать, каков он на вкус.

Я уже собиралась кончить, когда в конце прохода послышались шаги. Мы оторвались друг от друга, и он поставил меня на землю, поправляя мою рубашку, которая задралась выше пупка. Его волосы были растрепаны, а губы распухли и покраснели.

Я пыталась отдышаться и вести себя естественно, как раз в тот момент, когда группа из четырех человек завернула за угол прохода. Они разговаривали между собой, и я смутно удивилась, как мы не слышали их раньше. Должно быть, я была настолько поглощена Тэйном, что отключилась от всего остального. Как бы то ни было, мы были на волосок от гибели, и это было бы неловко.

Мы уставились друг на друга, грудь все еще вздымалась, когда шаги затихли вдали. Все, чего я хотела, это наброситься на него и закончить то, что он начал, но знала, что здесь не место для этого. Не говоря уже о том, что, поскольку это был архив национального музея, камеры, вероятно, были повсюду, так что кто знал, какие жуткие охранники наблюдали за нами прямо сейчас с попкорном в руках.

Тэйн поднес руки к лицу, растерянно уставившись на свои ладони. Голубые искры магии заплясали на кончиках его пальцев. Он несколько раз быстро сжал кулаки, пытаясь заставить их исчезнуть, но они остались. Когда он снова посмотрел на меня, его глаза тоже были ярче, чем обычно.

— Почему это происходит со мной всякий раз, когда я рядом с тобой? — спросил он, больше обращаясь к себе, чем ко мне. — Ты заставляешь меня чувствовать, что я теряю контроль… Как будто я не могу сдержать свою магию.

Он не сказал это с обвинением, но все же от его слов у меня внутри все сжалось. То, что было между нами, чем бы оно ни было, я боялась, что это оттолкнет его от меня.

— Больно? — Спросила я, делая шаг к нему. Я смотрела, как его руки еще несколько раз разжались и сомкнулись, прежде чем протянула руку и взяла их в свои. Синяя магия вцепилась в меня, но это было похоже лишь на легкую щекотку.

— Напротив, красотка, это потрясающее ощущение. Подобного я никогда раньше не испытывал.

Я нахмурилась.

— Значит, это ненормально?

— Ни в малейшей степени, — сказал он, в замешательстве качая головой. — Предполагается, что моя магия является продолжением меня самого… моего собственного тела и души. У меня не было проблем с самоконтролем с тех пор, как я был мальчиком. А ты не ведьма, так что у тебя нет магии, на которую я мог бы отреагировать.

— Странно, — пробормотала я, безуспешно пытаясь придумать какую-нибудь вескую причину, почему это, казалось, происходило всякий раз, когда мы соприкасались. — Я, кажется, создаю проблемы повсюду, не так ли? — Я усмехнулась, но это было невесело. Я была удручена и расстроена.

Убрав с лица растерянную хмурость, он растянул губы в обворожительной полуулыбке и снова шагнул ко мне. Притянув меня к себе, он нежно поцеловал. Это было медленно и дразняще, и он продолжил, прикусив мою нижнюю губу. Я немедленно захотела большего, но сейчас было не место и не время.

Поэтому он отстранился, сверля меня голубыми глазами, успокаивая бушующую во мне неуверенность.

— Что бы это ни было, мы докопаемся до сути. Пока мне все еще позволено это делать… — Он снова поцеловал меня, на этот раз сильнее.

Отстранившись, пытаясь отдышаться, я сказала:

— Думаю, я справлюсь с этим планом.

Я лежала в постели несколько часов, снова ворочаясь с боку на бок. Все, о чем я могла думать, — это губы Тэйна на моих губах, руки, нащупывающие все, что он мог мне дать. Я почти пригласила его обратно в свою комнату, когда мы, наконец, вернулись, но потом передумала, вместо этого нежно поцеловав его на ночь.

Казалось неправильным, что он здесь так скоро после Гарета. Не то чтобы я была ему чем-то обязана. Он был единственным, кто снова и снова подчеркивал, что это ничего не значит, и меня это устраивало. Я действительно была такой. По крайней мере, это то, что я продолжала говорить себе.

Что такого было с этими парнями и их непрекращающейся потребностью сводить меня с ума? Уор с его стоическим, серьезным поведением, из-за которой мне захотелось заглянуть в его голову. Гарет с его приводящим в бешенство чувством сухого юмора и тем, как каждое слово, слетающее с его губ, действует мне на нервы. И все же его прикосновение заставляло меня чувствовать, что в моих венах разгорается огонь. А потом был Тэйн и безумное, животное влечение между нами. Я почувствовала это с первого момента, как наши руки соприкоснулись. Как я могла рассуждать здраво?

Все эти мысли крутились в моем напряженном мозгу вкупе с тем фактом, что через два дня мне предстояло еще раз встретиться лицом к лицу с Эстель перед вынесением ей приговора. У нас оставалось еще полторы недели, прежде чем я смогу вернуться в Нок-Сити. Я одновременно ожидала и боялась судебного заседания.

Когда мы впервые прибыли в Сол-Сити, я уже с нетерпением ждала возвращения домой, но теперь ужас поселился у меня в животе при мысли о том, что я оставлю позади Тэйна и Уора. Они уже являлись… ну, не совсем друзьями, но чем-то вроде этого. Это было больше, чем дружба. Это было влечение, близкое знакомство и так много других вещей, которые мне нужно ещё распознать. Если уйду, то ни за что на свете не смогу перестать думать ни о ком из них.

У меня было чувство, что когда мы вернемся на земли стаи, Гарет снова станет таким же засранцем, каким был всегда, игнорируя меня, если только он не попытается активно меня разозлить. Я ни в малейшей степени не ожидаю этого. Должен был быть способ, которым мы с ним могли бы найти точки соприкосновения. Если это должно было быть обычное траханье с ненавистью, то я не обязательно буду против этого.

Я пролежала на полу, уставившись в потолок, еще час, пытаясь убедить себя встать, черт возьми, и подоткнуть одеяло под кровать. Что мне действительно было нужно, так это хорошенько выспаться ночью, но почему-то я знала, что это не входит в мои планы.

В моей голове проносились мысли о судебном процессе и о том, что будет дальше, когда Эстель наконец вынесут приговор. У этого было несколько возможных исходов. Во-первых, ее приговорили бы к смертной казни, поскольку она была массовым гребаным убийцей. Или же из нее сделали бы пример, и она провела бы остаток своей теперь уже смертной жизни, гния в тюрьме строгого режима.

Я скрестила пальцы в ожидании смертного приговора. Хочу быть там и лично наблюдать, как свет покидает ее глаза, знать, что любой след этой ведьмы будет стерт с лица земли. Я хочу, чтобы она вошла в историю как чудовище, с которым нужно было покончить.

Что-то подсказывало мне, что, если придет время и ей каким-то образом удастся избежать смертной казни, мне потребуется вся моя выдержка, чтобы не броситься через зал суда и не довести дело до конца самой.

Тут меня осенила идея, и я выпрямилась. Мой взгляд метнулся к часам на ночном столике. Впереди у меня были часы небытия, и все спали, так как солнце еще не взошло. У меня было столько энергии, которую можно было сжечь, и нечем было ее израсходовать, так почему бы не сделать это самой? Мне нужно было перестать полагаться на помощь этих парней во всех моих проблемах. Пора надеть трусики взрослой девочки.