Корнет (СИ) - "taramans"

— Сейчас, сейчас… щетинки распарим, ваше благородие… А потом я вас быстро побрею!

Поглядывая на себя в зеркало, Юрий еще старался оценить реакцию женщины — нравится ли той? Но Маша в ответ лишь улыбалась.

— Ну что…, - закончил наконец-то мастер, — Должен сказать, ваше благородие… Так-то у меня все иное заказывают: либо вообще кудри подзавить, либо — налысо побрить. А вот так… Довольно странно! Странно, непривычно, но и… свежо!

Когда цирюльник вышел, Маша неожиданно села верхом на сидящего на стуле корнета, обняла его и поцеловала:

— А мне нравится! Очень нравится! Вы, Юрий Александрович — красавчик! Прямо вот… молоденький такой и очень красивый! Дамы и барышни от вас, наверное, млеют!

— Х-м-м… да я, в общем-то, не знаю! В здешнее общество не вхож и не могу оценить, как влияет моя внешность на женщин.

— А что так? — удивилась «путанка», — Негоже такому молодцу взаперти сидеть. Но и у нас вам завсегда будут рады! Я так — точно!

Глава 17

Для совместных тренировок, которые впоследствии вознаграждались разучиванием песен, Никитка притащил пару учебных шашек, не точеных и с отсутствующим острием. Казак же и объяснил, что кинжал, подаренный корнету дедом Ефима — не простой кинжал, а знаменитый Базалай, который вышел из-под руки Уллы-Базалая, кумыкского мастера из Тарков.

«А мне-то и невдомек, что подарок-то сей — куда как богат! Надо что-то тоже… придумать с отдарком!».

На вопрос корнета о необходимости кинжала, при наличии шашки, Никита, почесав русоволосый затылок, ответил:

— У нас, Юрий Александрович, обоеруких тоже немного. Такой бой мне известен, но я в нем не мастак! Это вот с Ефимом говорить надо, тот — да, умеет.

Как понял Плехов, в идеале пара шашка-кинжал работает примерно так же, как другая пара — шпага-дага. Но такая связка работает только в поединках, а вот в реальном бою — крайне сомнительно, поэтому — пробовать надо, но так, факультативно.

Проводив Никиту после очередной совместной тренировки, обмывшись теплой водой из рукомойника, сооруженного по указанию Плещеева за беседкой…

«Интересно — подглядывает ли купчиха за мной по-прежнему или нет?» — мелькнула озорная мысль, и корнет, решив, что если да — то и пусть, а ежели нет — то и ладно, разделся полностью и обмылся весь.

«Беседка частично загораживает вид из окна, но… если подсматривает хозяйка — фантазия дорисует пропущенное!».

Денек разыгрался на славу. Градусов восемнадцать-двадцать тепла. И ведь только январь заканчивался! Но здесь, на Кавказе, бывают среди промозглых, серых, а то и с мокрым снегом дней, такие — как будто снова вернулась теплая осень с ее бабьим летом. Или — весна заглянула на денек, раздумывая — не пора ли ей прийти?

— Некрас! Ты мне подай самовар в беседку. Я здесь, на солнышке чайку попью! — переодевшись, скомандовал Юрий денщику.

И уселся, жмурясь на солнышко, покуривая трубку с ароматным турецким тютюном, прихлебывая замечательный чай.

«Вот тоже — пришлось буквально заставлять Некраса заваривать чай так, чтобы и вкус, и аромат, и цвет были в самую-самую точку! А то — ишь ты, экономить он, видите ли, взялся! Дескать, недешев чаек-то!».

За прошедшее время произошло несколько событий. Хотя… и событиями-то это не назвать, так… рутина!

Плещеев поймал себя на мысли, что как-то несколько наплевательски стал относиться к происходящему вокруг него. Нехорошая тенденция, надо менять отношение!

В свет, то есть — в дом графини Воронцовой, пришлось-таки выйти! Как объяснял ему ротмистр Ростовцев, графиня эта была вовсе не из тех Воронцовых, что царедворцы, влиятельные сановники и богатые — на уровне первых фамилий Империи — люди. Боковая ветвь! Но тоже — графья и люди не бедные. И с самой графиней, невысокой, сморщенной от прожитых лет старушкой пришлось познакомиться.

— Давненько в моем доме не было бравых гусар! — сказала старушка, цепко держа руку Плещеева в похожей на птичью лапку, сморщенной кисти, — Эх, хорош парнишка! Мне бы лет сорок скинуть — уж я бы такого молодца мимо не пропустила. Теперь мужьям местных — глаз да глаз нужен за женушками своими. Но ты у меня здесь не шали, договорились?

«Нормальная бабка! И вполне еще в здравом уме, с чувством юмора и вовсе не замшелый консерватор. К забавам молодых, к играм, песням и разговорам прислушивается с интересом. Да и замечания подчас подает — вполне разумные, не лишенные остроумной язвительности!» — как сделал впоследствии оценку Юрий.

Корнет негромко заверил хозяйку дома, что, дескать, и в мыслях не было! Что вызвало хрипловатый смех графини:

— Да-да… сделаю вид, что поверила!

Гусарская парадная форма корнета и впрямь была из ряда вон, по сравнению с привычными и не очень-то казистыми мундирами прочих гостей.

«Хочешь быть красивым — поступай в гусары!».

Племянница графини… Похоже — просто по названию племянница. Скорее всего, неблизкая родственница — ибо по возрасту Евгения Васильевна хозяйке-старухе во внучки годилась, а то и — в правнучки.

«М-да… Евгения Васильевна — дама, конечно, очень интересная! Очень! И понятно, почему на нее Ростовцев «стойку сделал»! Да и не он один! Красавица лет тридцати, может, чуть меньше. Высокая, стройная… Чем-то похожа на Анну Ковальчук из «Тайны следствия». Умна, без сомнения. Но сдержана и несколько отстранена. Сдается мне — Ростовцеву там ни хрена не светит! А кому светит? Мне? Ну уж — нет. Там, если заводиться, то всерьез, а не так… на пару раз потрахаться! Так, я понимаю. Не та дама, чтобы размениваться на мимолетную интрижку. Замужем, она приехала на воды с двумя детьми — девочкой чуть старше, и мальчиком лет пяти. Ведет себя… Нет, так-то не чужда невинному флирту, просто чтобы позабавиться, но… Не, ну ее! Не вижу необходимости.

А вот ее подруга… Или — приятельница, точно не понял, как это сейчас и здесь называется. Компаньонка? Вот та — да! С той бы я… Тоже — очень ничего себе «рыжулька»! Чуть старше выглядит, чем Евгения, и типаж совсем другой…».

Рыжая, как уже было сказано, поплотнее телесно, не такая утонченная, как племянница хозяйки, но… Было в той даме, Софье Павловне, что-то, что заставляло корнета несколько теряться, забывая подчас, что хотел сказать. В первый момент, при знакомстве, Плещеев глянул мельком, улыбнулся, выразил словами какую-то банальность. Но потом посмотрел еще пару раз… Было в Софье что-то, что не сразу-то и выразишь словами. То ли во всей внешности, то ли… Выражение глаз, взгляды, жесты. Улыбчива, приветлива — дежурно! Но в глазах промелькивало что-то эдакое! Вспомнилась Плехову еще одна актриса из реальности, актриса уже пожилая, если не сказать — старая! Но видел ее в одном старом детском фильме Плехов давно, еще будучи подростком, и поразила она тогда пацана какой-то своей… блудливостью, что ли? Тогда-то была эта актриса — очень даже… Да-да… Напомнила Софья сновидцу Елену Санаеву в образе Лисы Алисы.

И все это так подействовало на Юрия Плещеева, что… Поневоле нет-нет, да возвращался взглядом он к рыжей чертовке. Хотя вроде бы и повода не давала, а вот — поди ж ты!

Дом старой графини был одноэтажный, но с мезонином. Добротный такой дом, основательный! Так и мелькали мысли вроде: «Сейчас таких уже не делают!». Под стать дому была и мебель, да и вся обстановка в целом. Комнаты, где проходил званый вечер, были расположены анфиладой. Первая, явно мужская комната, была определена под курительную. Вторая, проходная, под музыкальный салон: с пианино, диванчиками, столиками. В третьей комнате были расположены столы с закусками.

Плехов все никак не мог отделаться от мысли, что находится либо на костюмированном вечере, либо на тематическом мероприятии, организованном в каком-нибудь музее. Оттого поначалу был несколько скован, держал себя весьма сдержанно, даже — холодно. О чем и шепнул ему Ростовцев, проходя мимо с бокалом шампанского в руке. Но потом… то ли вино, выпитое корнетом, сделало свое дело, то ли общество вело себя «не напряжно», но, как будто выдохнув, Плещеев расслабился.