Корнет (СИ) - "taramans"

А пока… Пока Плещеев скрепя сердце продолжал выделять пусть и небольшие, но…

«У меня их и у самого — не Форт-Нокс!».

… средства.

Еще одним «задельем» стали для Плещеева сбор информации и попытки первоначального анализа ситуации, складывающейся к настоящему времени в округе. За весь Кавказ браться?

«Упаси боже! Там такой вал инфы, что даже Черткова не справилась бы! Да и кто мне предоставит эту информацию?».

А так, дежуря в праздничные дни по штабу, от нечего делать стал корнет ковыряться в папках с донесениями, рапортами и прочей перепиской. Никаких особых тайн там не было, да и само понятие секретности было сейчас на таком низком уровне, что просто — ах! Николя Рузанов, удивившись и пожав плечами, кивнул Плещееву на громадный шкаф в кабинете адъютанта: да, пожалуйста! А там — кучи, просто залежи разнообразных документов: и свежих, и на уже пожелтевших листах бумаги, как правило — отвратительного качества.

— А что ты хочешь здесь найти? — поинтересовался адъютант командующего.

Плещеев пожал плечами:

— Пока и сам не знаю. Но, если изучить стекающуюся информацию, провести ее анализ, надеюсь, что появятся какие-то идеи. А вот ты, Николай, как во всем этом разбираешься? — кивнул корнет на завалы бумаг.

Рузанов хмыкнул:

— А чего тут разбираться? Свежие складываю сверху — вот и все!

— А если командующему что-то понадобиться?

Адъютант достал из ящика письменного стола несколько кожаных папок:

— Вот. Указания, распоряжения, приказы вышестоящего руководства…

— Х-м-м…

Плещееву было уже известно, что адъютант грезит учебой в не так давно открытой Академии Генерального штаба, которую сразу же окрестили Николаевской, по имени нынешнего императора.

«А что? Поручик, по сравнению с большинством офицеров — интеллектуал. Не чужд изучению нового даже здесь, где рутина и скука быстро выхолащивают мечты юных офицеров о блестящей карьере. Это непосредственно на линии офицерам скучать не приходится — горцы не дают. А Николя наш — даже книжки почитывает!».

Вообще, в представлении Плещеева, Рузанов был довольно интересным типом. Первое впечатление о высоком, худощавом и нескладном поручике, как о «ботане» развеялось довольно быстро. Особенно тому способствовало совместное посещение бани. Поручик, в отличие от Ростовцева, который от количества выпитого, довольно быстро пьянел, больше соответствовал правилам написания прилагательных с суффиксом «-ян»: стеклянный, оловянный, деревянный.

«Взгляд становился все более стеклянным. А общая фигура Николая приобрела несколько деревянные, дерганные движения! Буратино, блин!».

Но держался поручик в «вертепе» и «притоне разврата» — на ять! Стал немногословен, очень корректен в выражениях…

«Хотя и ранее он не допускал ничего предосудительного в речах, в отличие от того же ротмистра!».

… подчеркнуто вежлив. Он даже к «жрицам любви» обращался исключительно на «вы»! И также интересен был его выбор девицы, если можно так назвать ту… «кобылу», которой поручик уделял внимание. Девица была высока ростом, сложение имела гренадерское, лицо интеллектом не блистало. Тип — северная красавица. Как будто из Прибалтики или Финляндии занесло ее сюда, на Кавказ! Сначала девица все больше молчала, но по мере опьянения стала чаще улыбаться, а потом даже какие-то шутки пыталась отпускать!

Будучи в стадии «достатошно!», Рузанов тем не менее регулярно предлагал своей пассии отлучиться в номер, чему она откликалась глухим, как в большой барабан, смехом.

Плещеев был удивлен тем, что там, в бане, все было несколько по-иному, чем в будущей реальности, если так можно выразиться. Девок никто не заставлял прыгать в бассейн — Ростовцев опьянел, а другим это было неинтересно. Вопреки ожиданиям корнета, никто не плюхался с наядами в воде, не устраивал публичные соития, и уж тем более не было никаких свальных грехов. Даже здесь все было — «чинно, благородно, по старине!». Периодически парочки отлучались из общего зала — вот и все.

Плещеев тоже… к-х-м-м… отлучался с Машей.

«Ну что сказать? На твердую «четверку». Качество исполнения на высоте, а вот… эмоции — отсутствовали!».

Дежурно себя вела «путанка», хоть и была вполне мила и даже можно было ожидать большего, но… Как сказал под смех приятелей один его знакомый, обращаясь к проститутке в бане:

«Без души как-то, Катя. Вот ты знаешь… Без души!».

Что еще интересного было в бане? Ну-у-у… не столь интересно, сколько познавательно: оказалось, что те самые панталончики, которые Плехов обозвал про себя «забавными» — они не были сшиты… к-х-м-м… в промежности. То есть представляли из себя две отдельные штанины, которые были пришиты к пояску. И все!

Плещеев сначала предположил, что так бывает только у девиц нетяжелого поведения, так сказать — для легкости проникновения! Но — нет! Девицы объяснили, что сейчас все дамские панталоны именно такие и других — нет. И «легкий доступ» — это вообще не для мужчин, а для оправления естественных надобностей. Вот такой интересный бытовой штришок из прошлого для несведущего сновидца.

— А как штаб получает сведения из частей о наличии личного состава? — спросил задумчиво корнет у Рузанова.

Тот пожал плечами:

— Если готовится какое-то дело… Это же заранее все знают. Примерно за неделю в частях определяются с наличием боеспособных солдат, амуницией и прочим имуществом. Потом предоставляют рапорт, из которого начальство и исходит, составляя расчет задействованных сил.

— То есть… в ежедневном режиме этого не делается? — поразился корнет.

— А зачем?

— Ну как?! А вдруг внезапное нападение? — почесал затылок Плещеев.

— У нас-то? Внезапное нападение? Мы же не на линии! От нас до передовых крепостей верст под тридцать. Если и нападут — то на них в первую очередь! Нет, бывают, конечно, случаи, когда отдельные небольшие шайки просачиваются. Вот как в твоем случае, например…

В бане ротмистр и поручик еще затеяли спор по поводу того, чего стоит ожидать Плещееву в качестве награды за действия по осени. Оба сошлись на том, что «Георгия» корнету ждать не приходиться — «чином не вышел!». Но вот другие варианты…

Поручик, как более взвешенный товарищ, напирал на «Станислава». Третьей, естественно, степени. Более эмоциональный… или же — пьяный, Ростовцев возражал, что вполне может «обломиться» и «Владимир», четвертой степени. Оба сошлись во мнении, что одновременно с этим может воспоследовать и присвоение следующего звания — подпоручик.

Плещеев, немного лукавя, отмахивался: «Что будет, то и будет! Не за ордена служим!».

— Так что… ожидать внезапного и более или менее сильного нападения не приходится. А мелкие шайки чаще отлавливают казачьи разъезды и пехотные патрули, — закончил мысль Рузанов.

— Но при нападении на те же передовые крепости — помощь же нужно оказывать как можно быстрее! — напирал Юрий.

— Х-м-м… и что ты предлагаешь?

— Полагаю, что дежурные по частям должны предоставлять строевые записки ежедневно. К примеру — по утрам. А то… случись, что — и окажется, что половина сил «в нетях». Или, к примеру — батарейцы не готовы по причине нехватки конского состава.

Николай почесал бровь:

— Ну… не лишено смысла. Я доложу его превосходительству о такой инициативе! — потом усмехнулся, — Только сразу хочу предупредить, Юрий… Если дойдет до господ офицеров, кто был инициатором таковых новшеств… Сам же понимаешь — это же дежурным офицерам и командирам нужно будет постоянно вникать — что у них и где.

— А зачем же им, этим офицерам и командирам знать — от кого исходит сия новелла? Приказ командующего, и все! — Плещеев понимал, что недовольство у окружающих он может вызвать нешуточное, но ведь — боеспособность частей нужно поддерживать?

Рузанов рассмеялся:

— Хорошо… Я поговорю с Веселовским, чтобы твоя фамилия не звучала. А может у тебя еще какие-то предложения есть?

— Надо подумать! — кивнул Плещеев.

Корнет предложил адъютанту рассортировать свалку документов — пока хотя бы по годам. Ненужное и явно устаревшее — убрать в сторону, формируя архив, остальное — разложить по принадлежности. Адъютант заинтересовался. Получив разрешение у Веселовского, они на несколько дней закопались в залежи документов, но постепенно привели этот шкаф в более или менее приличный вид.