Нарушенные клятвы (ЛП) - Фарнсуорт Ш. У.

— Нет. Я думаю, что это конец. Мы никогда не были вместе… у нас не было чувств, понимаешь?

Джун поднимает обе брови.

— Я помню, что говорила это. Ты сказала, я цитирую: «Он идеальный парень». Что случилось?

— Я влюбилась, — признаюсь я.

Глаза Джун расширяются.

— Что? Когда? В кого?

Я выдыхаю.

— Это не имеет значения. У нас ничего не получится.

— Почему нет?

— Это сложно. Он просто… он нехороший человек.

— Он обидел тебя? Обидел Лео? — С каждым словом голос Джун становится все выше от тревоги.

— Нет. Нет. Он бы никогда. Он просто… он причинил боль другим людям.

— Опасным людям?

Что-то в выражении лица Джун, что-то в ее голосе заставляет меня думать, что она понимает больше, чем я хочу ей сказать.

— Да.

Она кивает и делает глоток вина, приобретая отстраненное, затравленное выражение лица.

— Карсон умер не в супермаркете. Он умер на парковке супермаркета, потому что его друг думал, что сможет уйти, не заплатив долг. Жизнь коротка, Лайла. Если этот парень добр к тебе, добр к Лео, хорош в том, что имеет значение, это то, что важнее всего.

— Он отец Лео.

Глаза Джун расширяются еще больше.

— Правда? Мне всегда было интересно…

— Я знаю. Он… я…. Это…

— Сложно, — заканчивает Джун.

— Верно.

— Он тоже тебя любит?

— Он никогда этого не говорил. — Я вспоминаю лязг оружия, ударяющегося о дерево. Ужасный звук, но почему-то он успокаивает меня. Я начинаю водить пальцем по краю бокала бесконечными кругами. Они успокаивают и угнетают. Бесконечные. Они никогда не закончатся.

Джун изучает меня, затем поджимает губы.

— Это не «нет».

Я приподнимаю плечо, затем опускаю его.

— Я здесь. Он… нет.

Она медленно и неубедительно кивает, но меняет тему. Мы разговариваем еще пару часов, прежде чем оплатить счет и выйти на улицу.

— Лайла?

Я оборачиваюсь и вижу потрясенного Майкла, стоящего на тротуаре в нескольких футах от меня. На нем шерстяное пальто, которое, я убеждена, является единственным пальто, которое у него есть, и в руке в перчатке он держит пакет с продуктами.

Я слегка, неловко машу ему рукой, прежде чем мы обмениваемся коротким объятием.

— Привет.

— Я позволю вам двоим разобраться, — говорит Джун, бросая на меня вопросительный взгляд.

Мы обнимаем друг друга на прощание.

— Я напишу тебе утром насчет мальчиков, — говорит она мне, прежде чем поймать такси.

Майкл изучает меня с недоверчивым выражением лица.

— Ты вернулась.

Я тереблю молнию на своем пуховике.

— Да.

— Ты просила рекомендацию? Я просто предположил, что ты уехала… Куда-то в другое место.

— Я должна была позвонить или написать сообщение. Я просто не была уверена, что сказать. Я… я не ожидала, что меня не будет так долго. Пришлось во многом разобраться. Мой телефон не работал за границей.

Улыбка Майкла становится натянутой.

— Не нужно ничего объяснять, Лайла. Я поручил одному из сотрудников фирмы разобраться в твоем исчезновении. Они спросили меня, не происходило ли чего-нибудь необычного прямо перед этим. Все, о чем я мог думать, был тот доктор. Доктор Иванов. Я заставил их покопаться. Он врач. Но он не учился в Гарварде. И его семья, как известно, связана с семьей Морозовых. Кое-что из того, что всплывает при поиске по этой фамилии… — Он вздрагивает.

— Что ты хочешь сказать, Майкл?

В моем голосе слышится резкость, и я не ожидаю, что им движут эмоции. Я защищаюсь, и это не только потому, что он называет меня лгуньей. Потому что все, на что он намекает о Нике, выводит меня из себя, даже если это правда.

Он изучает меня.

— Я ничего не хочу сказать. Просто будь осторожна.

Майкл — адвокат. Блюститель закона. Предполагается, что он должен бороться за то, что правильно, а не убегать от того, что неправильно.

Я думала, что после Ника мой вкус в мужчинах улучшился. Я думала, что выбираю солидных мужчин. У которых есть принципы, мораль и убеждения. Которые были хорошими.

Если бы мы с Лео когда-нибудь исчезли без следа, как я исчезла из жизни Майкла, я знаю, Ник не позволил бы полиции разобраться с этим. Он не начал бы непродуманное частное расследование, которое прекратилось бы при первых признаках неприятностей. Он поджигал бы здания и проливал кровь.

Эта мысль должна была бы привести меня в ужас. Я должна была бы содрогнуться от такого безумия, от очевидной порочности. Вместо этого в этом есть какое-то болезненное утешение.

— Я буду, — говорю я, потому что знаю, что слова Майкла, хотя и трусливые, исходят из чувства заботы.

Он кивает, затем бросает взгляд на бар.

— Ты едешь домой?

— Я выпила всего один бокал, Майкл.

Раньше я находила ответственность Майкла обнадеживающей. Внезапно я нахожу ее чрезмерно ограничевающей. Он относится ко мне как к ребенку, которому ничего не доверяют. Ник позволил мне улететь за тысячи миль от него на следующий день после того, как меня похитили.

— Я просто беспокоюсь о тебе, Лайла.

— Я знаю, — соглашаюсь я. — Я действительно переехала.

— Ты переехала? На Риттенхаус-сквер?

Я киваю, делая вид, что не слышу осуждения и любопытства в его тоне.

— Я пройдусь с тобой, — говорит он. — Я припарковался дальше по улице.

— Хорошо, — соглашаюсь я, потому что не могу придумать вежливого оправдания. И я совершенно уверена, что это последний раз, когда я вижу Майкла. Нет никаких причин заканчивать все на негативной ноте.

Мы пошли вниз по улице.

— Как дела на фирме? — Спрашиваю я.

— Много дел. На следующей неделе я еду в Финикс для дачи показаний.

— Звучит тепло.

Майкл с энтузиазмом кивает. Он ненавидит холод.

— Эм… Я пришла.

Майкл бросает взгляд на здание. Это старое кирпичное здание, но, очевидно, в хорошем состоянии. Я не смотрела, насколько дорого жилье на Риттенхаус-сквер, но могу с уверенностью предположить, что оно дорогое.

Вместо того, чтобы быть впечатленным, он выглядит обеспокоенным. Это заставляет меня задуматься, что именно всплывает, когда ты изучаешь семью Морозовых. Мой доступ в Интернет был ограничен, когда я была в России. И с тех пор, как я вернулась, я делала все возможное, чтобы избегать всего, что напрямую связано с Ником. Забыть о нем было достаточно сложно и без напоминаний.

— Береги себя, Майкл. Я сожалею о… ну, мне очень жаль.

Внезапное исчезновение, за которым следует загадочный звонок о расставании, — необычный способ положить конец отношениям. Но Майкл, кажется, ни капельки не удивлен тем, что я не заинтересована в продолжении наших отношений с того места, где мы остановились, теперь, когда я вернулась в Филадельфию. Это заставляет меня задуматься, что именно он предполагал о том, что означало мое исчезновение. И если, возможно, я была единственной, кто идеализировал наши отношения, то это было не так.

Мы никогда не говорили о его встрече с Лео. Совместном жилье. Брак. Еще дети. Все то, что я должна представлять с кем-то в определенный момент.

— Береги себя, Лайла. — Майкл улыбается и продолжает идти.

Я провожаю взглядом его высокую фигуру, пока она не исчезает из виду, теряясь в тенях, отбрасываемых уличными фонарями.

Это похоже на конец чего-то. Возможно, моего стремления жить иначе, чем моя мать. И если я действительно подумаю об этом и оглянусь назад, я замечу, что достигла этого давным-давно. Жизнь Лео сильно отличается от моей, и это было правдой задолго до того, как Ник вошел в его жизнь и вернулся в мою.

Я достаю ключи из сумочки, задевая твердый металл пистолета Ника. Никогда не думала, что буду человеком, который разгуливает с заряженным оружием. Я даже не уверена, что это законно, и, что тревожно, это не первый закон, который я нарушаю, не задумываясь, в последнее время.

К лучшему или к худшему, но теперь я вижу мир по-другому. Я вижу серость. Я бы подумала, что это плохо, но я также думаю, что всегда было что-то среднее между черным и белым, на что я просто предпочитала не смотреть. Осознавать что-либо — это не то же самое, что никогда этого не существовало.