Ядовитые мальчики (ЛП) - Тейлор-Лэйн К. Л.

Она что-то говорит мне, но я ничего не слышу, так как мои ногти впиваются в тыльную сторону ее ладони, прижатой к моей маленькой груди. Она отталкивает меня назад, приложив палец к своим красным губам, верхняя из которых имеет форму сердечка. Она прижимает меня к задней стенке кухонного шкафа, давя на плечо, заставляя сесть. Я ударяюсь задницей о дерево подо мной, колени подтянуты к груди, но я не отпускаю ее руку, и она отдергивает ее, оставляя меня с окровавленными пальцами на пухлых руках.

Дверь за мной закрывается, и я дышу тяжелее, мои глаза широко открыты, я пытаюсь что-нибудь разглядеть в темноте.

Я молчу, когда слышу, что говорит мама, но она слишком далеко от меня, чтобы расслышать, это.

Раздается глухой стук, а я не двигаюсь. Это постоянный звук, и моя мама плачет.

Тук, тук, тук.

Снова, и снова, и снова, а потом раздаются крики.

В панике я толкаю дверцу шкафа. На кухне тоже темно, когда она открывается, и когда мама впервые втолкнула меня в этот шкаф, снаружи было светло, солнце пригревало, когда его лучи падали через арочную стеклянную крышу.

Я поднимаюсь на ноги, мои руки холодеют на плитке, когда я пытаюсь встать, отряхивая их от платья. Я выглядываю из-за угла стойки, смотрю в коридор, вцепившись пальцами в край буфета.

— Мамочка? Мама? — шепчу я, и мой голос эхом отдается в темном доме.

Я становлюсь выше, выпрямляя спину, веду себя храбро, даже несмотря на страх.

— Мамочка? — теперь я говорю это "храбрее", зная, что она будет храброй и придет и найдет меня. — Мамочка, — я улыбаюсь, несмотря на темноту, потому что замечаю ее, лежащую на полу… — Мамочка! — я хихикаю: — Что ты делаешь, лежа в коридоре?

Приближаясь, я упираю руки в бедра, склонив голову набок и улыбаясь.

— Мамочка, почему ты… — мои босые ноги ступают во что-то липкое и холодное.

Нахмурившись, я поднимаю одну ногу, пытаясь разглядеть, что это такое, прикасаюсь к ней рукой и, когда подношу ближе к лицу, вижу, что это. Кровь. Как когда я порезала колено, но ее много на ногах, а пальцы я не порезала. Я отступаю на шаг, вглядываясь в деревянный пол, такой толстый, темный и холодный, нарисованный вокруг головы мамы.

— Мамочка? — моя нижняя губа дрожит, и я пытаюсь быть храброй, но слезы текут по моим щекам, и я пытаюсь смахнуть их, но не могу поднять руки.

Раздается глухой удар, но я не двигаюсь. Это постоянный звук, и я слышу, как моя мама плачет, хотя ее глаза широко открыты и смотрят вверх, а на щеках нет слез.

Тук, тук, тук. Я слышу это, не уверенная, откуда доносится стук, и зажимаю уши руками. Но он не прекращается, этот глухой стук.

Тук, тук, тук.

Снова, и снова, и снова, а потом просто крики.

Этот крик — мой.

Глава 42

ЛИНКС

Я чертовски ненавижу братства, но, услышав признание Поппи ранее, когда я вернулся в общежитие с Кингом после тренировки, ее друзья не захлопнули дверь у нас перед носом, приложив палец к губам, чтобы мы замолчали. Они обе выпытывали ответы у нашей девушки, чтобы мы могли послушать из зала, услышать, что она на самом деле чувствует. И все это без ее ведома.

Это то, что привело меня сюда.

Я хотел задушить ее, когда она закинула эти таблетки себе в рот, но твердая рука Кинга на моей груди — единственное, что меня остановило, но потом она упала на ковер, и я не стал вмешиваться. Я бы сделал только хуже. Она почувствовала бы себя преданной своими друзьями. И я больше никогда не хочу делать ей ничего хуже.

Эмма подробно рассказала мне, где они будут, но отправила сообщение только после их прибытия, предположительно, чтобы я не пытался полностью помешать Поппи выйти. Чего я бы и не пытался делать, но Эмма просто защищает свою подругу, и я не против. Это значит, что у нее есть кто-то порядочный на стороне. Кроме того, я мог бы найти вечеринку ровно за десять секунд. Мне бы нужно было всего лишь поспрашивать, совершить двенадцатисекундную прогулку, но в нынешнем виде я ждал, как и обещал, как на иголках, пока не придет сообщение.

Теперь, с полным бокалом теплого пива в руке, которое я не собираюсь пить, я вглядываюсь в море лиц, пока не нахожу ее. Короткое черное платье, руки на шее ее белокурой подруги, парень за ее спиной. Я хочу перерезать ему горло, мои пальцы сжимают чашку так, что пластик трескается, жидкость вытекает прямо со дна. Я роняю чашку, хватаю свой мобильный и открываю групповой чат.

КИНГ

Где тебя, черт возьми, носит, Линкс?

РЕКС

Я тоже хотел пойти!

КИНГ

Ты даже не знаешь, где он.

РЕКС

Ладно… Справедливо, но я хотел пойти, несмотря ни на что.

ФЛИНН

Я тоже хотел пойти:(

БЕННЕТТ

Господи Иисусе. Что происходит?

Линкс?

КИНГ

Тебе лучше не быть на этой вечеринке, Линкс. Что я, блядь, сказал?

БЕННЕТТ

Вечеринка?

РЕКС

Я хочу пойти! Никто не позволяет мне развлекаться.

КИНГ

Мы буквально только что вернулись с пейнтбола.

ФЛИНН

Почему никто не пригласил меня поиграть в пейнтбол?!

КИНГ

Потому что в прошлый раз ты вытащил нож и чуть не зарезал ребенка. Вот почему.

ФЛИНН

Он сам напросился на это.

КИНГ

Ты буквально напал на него, потому что он выстрелил в тебя.

Как и положено.

ФЛИНН

Я придерживаюсь того, что сказал.

РЕКС

Ему было двенадцать.

К тому же, у тебя это хреново получилось.

БЕННЕТТ

Кто-нибудь, скажите мне, в чем, черт возьми, проблема, прямо сейчас.

ЛИНКС

Я забираю нашу девочку.

Засовываю мобильник обратно в карман джинсов, несмотря на то, что он вибрирует снова и снова, я перевожу взгляд туда, где танцует Поппи. Блонди там с парнем, которого я хочу убить, но Поппи нет.

Нахмурившись, я приподнимаюсь на цыпочки, ища ее в темном, заполненном дымом пространстве. Я обхожу комнату, пробираюсь на кухню, на заднее крыльцо, где она сидела, когда я впервые пришел, просматриваю очередь в туалет.

Какого хрена?

Мне требуется десять минут, чтобы вернуться на свое первоначальное место у стены, а затем я проталкиваюсь сквозь толпу танцующих, похлопывая ее светловолосую подругу по плечу. Она кружится, все еще танцуя, на ее лбу проступает морщинка.

Она закатывает свои большие голубые глаза:

— Я уже помогла тебе однажды сегодня, чего ты можешь хотеть сейчас?

— Куда делась Поппи?

Я перекрикиваю музыку, и кто-то толкает меня в спину, заставляя стиснуть зубы.

Блондиночка снова закатывает глаза, ухмыляясь мне, ее губы сжаты.

Я приподнимаю бровь, утыкаясь лицом в ее лицо:

— Мне нужно знать, я просто хочу убедиться, что с ней все в порядке.

Мне неприятно, что я говорю ей это так, словно должен был привести какую-то причину, но я сделаю все, что потребуется.

— Она не очень хорошо себя чувствует в толпе, я просто хотел присмотреть за ней. Вот и все.

Она вздыхает, снова закатывает глаза, и я задаюсь вопросом, как бы она себя чувствовала, если бы я выдернул их из ее гребаного черепа:

— Ей захотелось пописать.

Я хмурюсь сильнее:

— Ее не было в этой очереди.

— Нет, наверху, я показала ей, где, когда мы только приехали, последняя дверь справа.

Я начинаю двигаться еще до того, как она заканчивает, и слышу, как она кричит мне в спину что-то вроде: "будь паинькой", и закатываю глаза.

Я поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, коридоры длинные, разделяющиеся на крылья, когда достигаю верха, и я, черт возьми, не знаю, в какую сторону идти, чтобы добраться до нужной двери.

— Ради всего святого. — стону я, поворачивая направо и направляясь до конца коридора.

Я стучу кулаком в последнюю дверь, когда открываю ее, крик, который не принадлежит Поппи, достигает моих ушей, но я все равно захожу внутрь. Игнорируя происходящий на кровати секс втроем, я направляюсь прямиком в ванную. Пусто. Я раздраженно фыркаю, захлопывая за собой дверь. Я не останавливаюсь, пересекаю холл, вхожу в другую спальню, гораздо более просторную…