Страсть герцогини - Джеймс Элоиза

Герцог наклонился к ней, и Джина почувствовала исходивший от него запах мыла. Ее сердце учащенно забилось.

– Нет, я имею в виду, как ты на самом деле поживаешь? В конце концов, мы с тобой близкие родственники и не виделись целых двенадцать лет. Когда-то мы были кузенами. А потом, когда внезапно выяснилось, что ты мне не кровная родственница, стали мужем и женой.

– Я в полном порядке, – повторила Джина, почему-то разволновавшись.

Закрыв веер, она подняла глаза на Кэма, но старалась не встречаться с ним взглядом.

«Лицо Мариссы идеальной овальной формы, – рассеянно думал Кэм, глядя на жену. – Когда Джина опускает черные ресницы – должно быть, она их подкрашивает, – ее лицо выглядит почти таким же идеально овальным, как у Мариссы». Странно, что он не замечал этого раньше. Должно быть, все дело в глазах Джины. Ее открытый взгляд сбивал его с толку.

Сидя рядом с ним, она изящными пальчиками разглаживала складки веера.

Внезапно Кэма охватило желание. Неужели эти длинные пальцы плавными движениями гладят чопорного Боннингтона? Если до близости между ними дело пока еще не дошло, то непременно дойдет… Кэм постарался отогнать от себя эту неприятную мысль.

– Джина, – произнес он. Она подняла голову и устремила на него завораживающий взгляд зеленых колдовских глаз. – Ты не хочешь поприветствовать меня? – спросил он хриплым голосом и, не раздумывая долго, припал к ее губам.

Кэм почувствовал, что она сильно удивлена его поступком. Он сам был не меньше удивлен. Что с ним происходит? Хотя, с другой стороны, вся обстановка располагала к поцелуям… Милое женское лицо с красивыми чувственными губами, занавешенный альков, приглушенная музыка вальса. «Англия во всей своей притягательной красе», – пронеслось у него в голове.

Кэм положил ладонь на ее затылок и, услышав тихий вскрик, решил удвоить натиск. Губы Джины приоткрылись… и окружающий мир вдруг исчез. Вальс, портьера, шампанское – все это осталось где-то далеко. Кэм почувствовал тяжесть в паху. Обхватив мозолистыми ладонями нежный овал ее лица, он как будто пил нектар из ее губ. Брачные игры… Это больше не была приветственная ласка. В мгновение ока их подхватил вихрь ошеломляющей страсти. Пальцы Кэма перебирали пряди волос Джины, а она обвила его шею руками. Это были сладкие, пылкие поцелуи, от которых в алькове раскалялся воздух.

И вдруг Джина, прервав поцелуй, сильно толкнула его в плечо.

Кэм отстранился. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Затем она протянула руку и отодвинула портьеру. Ее жених направлялся к ним через бальный зал.

– Прости меня, – произнесла Джина. – Кажется, я на мгновение забыла, кто ты.

Кэм разозлился. Ни одна женщина никогда не забывала, кто он, находясь в его объятиях! Ни одна! И уж тем более не должна была забывать об этом его жена…

– Похоже, Боннингтон намеревается спасти нас от семейного позора, – протянул он.

– Тебя что-то смущает? – спросила Джина, выгнув изящную бровь.

Кэм вынужден был признать, что Джина отнеслась к произошедшему так же хладнокровно, как и он сам. Он сильно сомневался, что она никогда раньше не уединялась с мужчиной в алькове.

– Я всегда думал, что испытывать страсть к собственной жене несколько унизительно, – заявил Кэм. – Как, например, набрасываться на хлебный пудинг, который подают в детской.

При этих словах Джина слегка порозовела.

– На хлебный пудинг?

– Да, именно, – подтвердил он. – Кому взбредет в голову лакомиться хлебным пудингом? Без него можно обходиться долгое время, не так ли? Его редко подают к цивилизованному столу. Но иногда возникает пугающая, – он сделал паузу, – тяга именно к этой домашней стряпне.

Наступила пауза. Размышляя над его метафорой, Джина поняла, что он сравнивает ее с отвратительным блюдом, которое она не брала в рот уже много лет. От охватившей ее ярости голос Джины стал елейным.

– Я понимаю твое смущение, – проворковала она. – Испытывать безответную страсть унизительно, не так ли?

Кэм улыбнулся, приподняв бровь.

– Тогда почему, черт возьми, ты помолвлена с этим человеком? – он кивнул в сторону Себастьяна.

Джина ахнула.

Кэму было приятно видеть, что он привел жену в замешательство.

– Знаешь, румянец действительно не к лицу рыжеволосым людям, – заметил он с таким видом, как будто делал открытие.

Видя, что к ним приближается Боннингтон, держа в руках стакан с жидкостью тошнотворного желтого цвета, Джина встала и вышла из алькова, одарив жениха очаровательной улыбкой.

Кэм с удивлением заметил, что взгляд Боннингтона из растерянного превратился в затравленный. Если Джина не будет осторожна, то спугнет дичь слишком рано.

– Я хочу выйти на воздух. К сожалению, столь шумное собрание начинает утомлять меня. – Она сделала паузу. – Возможно, меня расслабило общение с товарищем по детским играм. Я уверена, вы не обидитесь на меня, сэр, – Джина взглянула на маркиза и тут же перевела взгляд на Кэма. – Боюсь, я совсем потеряла вкус к детским забавам. Не прогуляться ли нам по саду?

Джина резко взяла Боннингтона под руку и прижалась к его боку. Кэм, прищурившись, наблюдал, как маркиз машинально отступил от нее, стараясь соблюдать приличную дистанцию.

– Надеюсь, вы извините нас, – сказал Боннингтон герцогу.

В глубине его глаз Кэм заметил выражение паники и решил, что ему нужно быть добрее к бедному парню. Разве можно судить о человеке по его поведению на публике? Порой вежливые люди с безупречной репутацией в обществе ведут себя возмутительно в частной жизни.

Как бы то ни было, но Кэму следовало посочувствовать бедняге. «Его заманили в ловушку», – думал герцог, глядя вслед удалявшейся парочке. Впрочем, Боннингтон сам навлек на себя неприятности, сделав предложение Джине. Вскоре он поведет ее к алтарю и после свадьбы, как это часто бывает в браке, окажется под каблуком у жены.

– Привет, герцог, – раздался рядом с ним желчный, пропитый голос. Кэм повернулся. – Ричард Блэктон, твой троюродный брат со стороны матери, – сказал мужчина. Он покачивался, но удерживал равновесие с ловкостью заядлого пьяницы. – Я сразу узнал тебя. Ты похож на своего отца. Зачем ты сюда приехал? Я слышал, ты собрался аннулировать брак, это правда? Хочешь жениться на ком-нибудь помоложе? Возьми в жены одну из девиц Девентош. Они тоже рыжие. Знаешь, в высшем обществе не так много рыжеволосых женщин. Если тебе такие нравятся, что ж, ты имеешь право на выбор… Нищим выбирать не приходится.

У Кэма застучала кровь в висках. Блэктон действовал ему на нервы.

– Для меня большая честь разговаривать с вами, – учтиво произнес он.

Пьяница явно смутился.

– Что? Что ты сказал, сынок?

– Безумно рад нашей встрече, говорю.

Блэктон на пару мгновений потерял дар речи.

– Ох уж эти иноземные манеры, – наконец снова заговорил он, подозрительно поглядывая на Кэма. – Иноземные манеры и рыжие волосы… Мне нужно срочно выпить бренди.

И не сказав больше ни слова, он повернулся и заковылял к шеренге графинов, стоявших в буфете.

Кэм удалился в покои, отведенные ему леди Трубридж, пытаясь отогнать неприятное подозрение, закравшееся ему в голову. У Мариссы были волосы черные, как ночь, а у Джины – цвета спелого апельсина.

Может быть, он питал слабость к рыжим волосам? Эта мысль смущала его и не соответствовала представлению о себе как об англичанине, который беспечно живет в веселой, забытой богом стране и ваяет из мрамора полных обнаженных женщин. Большую часть дня он был покрыт серой мраморной пылью, в его жизни не было места для раздражающей герцогини.

Для жены.

Глава седьмая

Горестные воспоминания, последовавшие за балом в доме леди Трубридж

На следующее утро Джина не могла заставить себя спуститься к завтраку. Свернувшись калачиком в постели, она заново перебирала в памяти каждое слово разговора с мужем. Кэм был совсем не таким, каким она его помнила. «Он стал взрослым мужчиной», – с дрожью думала она. Ее поразили широкие плечи мужа… Но в первую очередь его глаза… Он смотрел на нее так, словно она была центром притяжения для него, восхитительной шуткой, вызывавшей восторг и улыбку. Джина закуталась в одеяло, стараясь не обращать внимания на трепет, который охватывал ее при воспоминании об их поцелуе.