Развод. Мы (не) простим (СИ) - Айнави

— Ваня… — начинаю осторожно. — Я совершила глупость.

Как в двух словах объяснить произошедшее? Выдать связный рассказ о том, что я, будучи в полном раздрае после нашего вчерашнего разговора, наломала дров?

— Ты мне расскажешь или мне придётся гадать? — спрашивает он, потому что я опять замолкаю, пытаясь подобрать слова.

— Я хочу взять с тебя слово. Не как с бывшего мужа, а как с отца моей дочери. Поклянись, что ты не бросишь нас сейчас. Ни меня, ни Диану. В такой ситуации.

— Я не бывший, — цедит в ответ он.

— Дай мне слово! — настаиваю, пропустив мимо ушей его последнее замечание. — Это сейчас важнее всего остального. Поклянись.

— Я не оставлю вас с Дианой. Неважно, что ты скажешь дальше. Клянусь.

Он произносит это так твёрдо и уверенно, будто не исчезал из нашей жизни на долгие месяцы. Но сейчас мне нужно услышать именно эти слова. Мне нужна опора — пусть временная и иллюзорная.

Делаю глубокий прерывистый вдох, прежде чем продолжить:

— Вчера… Я не справилась с эмоциями. Я пошла к Толе. Мы переспали.

Смотрю вперёд, потому что стыдно перед самой собой. Только теперь иначе. Вчера корила себя за то, что использовала Толю, теперь же за то, что не разглядела его настоящего. И подвергла себя и дочку настоящей опасности.

Но всё же глупо вести разговор, отводя взгляд, потому перевожу его на Ванино лицо. Он напряжён — губы плотно сжаты, а пальцы так крепко обхватывают руль, что костяшки побелели.

— Я спрошу всего один раз, Инга. — Его голос хриплый, будто пропущен через груду битого стекла. — И я надеюсь на честность. Ты сделала это… мне в отместку?

— И да, и нет, — отвечаю, снова опуская взгляд. — Мне… Мне просто хотелось забыться. А он был рядом. Это было глупо. По-детски глупо и эгоистично.

— Сосед… Удобно, — усмехается едко. — Всегда под рукой.

— Не ёрничай, пожалуйста. Я не должна была так поступать. Но…

— Но, — перебивает меня, и его тон становится жёстким, — это измена. Мы не разведены, Инга. Мы всё еще муж и жена.

— Ты серьёзно? — Удивление перебивает все остальные эмоции.

— Вполне.

— Мы с тобой не семья, Ваня. Ты сам её разрушил, — напоминаю сухо. — Ты ушёл. Променял нас на другую. Ты не появлялся месяцами, — говорю всё громче, до конца не веря, что он посмел обвинить меня в измене. — Ты не имеешь морального права даже заикаться о том, что я тебе изменила! Или ты все эти месяцы жил монахом? Даже если ты расстался с той девкой, прежде чем снова прийти ко мне, это не делает тебя святым!

— Прости, — не сразу, но извиняется он. — Просто… неприятно это слышать.

— Неприятно, да? — усмехаюсь. — А мне было больно.

— Давай, не будем сейчас возвращаться к прошлому, — примирительно говорит Ваня. — Что случилось сегодня?

— Хорошо, — вздыхаю. На обе темы не хочется говорить, но Ваня должен узнать всё, раз я обратилась к нему за помощью. — Толя… Он посчитал, что раз мы… что я теперь его собственность. И можно прийти в мой дом и заявить, что мы с Дианой его семья. Мне кажется, он не совсем в себе.

Ваня оборачивается на меня. Его лицо искажает такая чистая первобытная ярость, что мне становится страшно.

— Я это так не оставлю, — цедит он. — Ты так испугалась, потому что он тебя ударил? Или ночью он тебя… заставил?

— Нет! Я сама пришла к нему. Я не вырывалась, не кричала, не просила остановиться. В тот момент мне было всё равно. Я его использовала. Но днём… Он зашёл в дом, открыв дверь запасным ключом. И тогда я испугалась. По-настоящему. За себя и за дочку. Он выглядел ненормально и постоянно пытался забрать у меня Диану. Я боялась, что он что-то нам сделает, если поймёт, что я не хочу быть с ним.

— Кто он вообще такой? Раньше в том доме жили Кутузовы.

— Он переехал, когда ты уже ушёл. Мы познакомились случайно, когда я гуляла с Дианой.

— Случайно? — переспрашивает Ваня недоверчиво. — Твой «случайный» знакомый, я смотрю, времени зря не терял.

Я молчу, потому что больше ни в чём не уверена. Где закончилось стечение обстоятельств и начался чей-то расчётливый план? Я не знаю. И от этого ещё страшнее.

Глава 16

Я плохо помню нашу первую встречу с Толей. Я гуляла с Дианой во дворе после почти бессонной ночи. Дочка сладко сопела в коляске, а я едва не засыпала стоя. Он помахал мне из-за забора, поздоровался и представился. Рассказал, что теперь он мой новый сосед. К своему стыду я почти сразу забыла его имя. У Дианы как раз был период бесконечных колик, и в голове у меня вообще мало что задерживалось.

Следующая наша встреча состоялась наверное через неделю. Колики почти прошли, я снова была похожа на человека, а не на зомби. Мы возвращались с Дианой с прогулки — в тот день я решила пройтись с коляской за пределами двора. Толя возле своего дома доставал из багажника машины пакеты из супермаркета. Вместе с ними подошёл ко мне, чтобы поздороваться, и в этот момент один лопнул. Содержимое оказалось на земле и, конечно, я бросилась помогать, собирая рассыпавшиеся овощи и фрукты. Так и завязался разговор о том, что теперь мы соседи и что нужно жить дружно.

Толя стал появляться ровно в те часы, когда я выходила на прогулку. Занимал меня беседой, и я понемногу проникалась этой простой соседской заботой. Множество мелких деталей, которые тогда казались милыми знаками внимания, теперь выстраиваются в жутковатую, идеально сложенную мозаику.

— И ты до сих пор думаешь, что он делал это ненамеренно? — голос Вани звучит приглушённо, но каждое слово отзывается во мне ледяным эхом. — Это классическая мужская схема. Окружить одинокую обиженную женщину заботой, чтобы подобраться поближе и втереться в доверие. А потом в нужный момент оказаться рядом и воспользоваться её слабостью. И глупышка, жаждущая хоть капли внимания, простит ему всё — и дерзкие слова, и синяки, и всё что угодно.

— Толя не такой, — слабо возражаю, но скорее по инерции.

Наверное, Ваня прав, просто мне не хочется признавать, что я та самая «глупышка», которую так легко оказалось завлечь в свои сети.

— Такой, — безжалостно припечатывает муж. — Я не хочу тебя обидеть, Инга. Жертва далеко не всегда понимает, в какие сети она попадает. Абьюзеры — прекрасные психологи, они знают…

— Я не хочу больше об этом говорить, — резко обрываю его. Голос дрожит, выдавая моё состояние. — Диана скоро проснётся. Нам нужно с ней где-то остановиться. В какой-нибудь гостинице наверное.

Ни к родителям, ни тем более к брату я ехать не хочу.

— Я отвезу вас к себе.

— «К себе?», — повторяю эхом, совсем не уверенная, что это хорошая идея. — Если ты живёшь не один, я не хочу…

— У тебя есть другой выбор? — Вопрос явно риторический. — Я живу один. — Смотрит на меня прямо, и в его взгляде нет намёка на ложь. — Так что не переживай.

Я могу отказаться. Могу развернуться и уйти. Но что-то удерживает меня на месте. Тёплая, уверенная рука Вани на моём плече или его спокойствие, которое, словно щит, ограждает от внешнего хаоса? И его глаза — те самые, в которые я влюбилась много лет назад: до всего этого кошмара, боли и предательства. Неужели взгляд человека не меняется после подлости? Неужели он не становится чужим, другим, в нём не появляется тень, которую невозможно не заметить?

Квартира Вани оказывается в новом жилом комплексе недалеко от его офиса. Переступив порог, он тут же разворачивается.

— Мне нужно в магазин. За самым необходимым. Скоро вернусь.

Что именно он подразумевает под «самым необходимым» я не гадаю. На это просто нет сил. Вынув проснувшуюся Диану из переноски, снимаю с неё верхнюю одежду и остаюсь одна среди этих незнакомых, холодных стен. Стою в коридоре гораздо дольше, чем планировала свой побег от Толи. Эта квартира кажется мне логовом незнакомого человека.

— Агу! — весело отзывается Диана у меня на руках, дрыгая ручками.

— Хорошо тебе, — бормочу себе под нос. — Всё просто и ясно.

Подчиняясь какому-то внутреннему импульсу, делаю шаг вперёд, начиная осмотр с кухни.