Взгляд из прошлого (СИ) - Морозова Анна

— И сколько теперь ждать? — спрашивает Лиза, когда Руслан ставит противень в духовку.

— Примерно 10–15 минут.

— А потом? — смотрит на него с любопытством.

— Что потом? — улыбается Барханов, выглядевший в розовом фартуке до одури забавным.

— Мы будем их чем нибудь украшать?

— А чем бы ты хотела?

— Вообще-то я крем люблю.

— Давай лучше посыпем сахарной пудрой и украсим клубникой. А крем сделаем в следующий раз.

— Ладно, — вздыхает Лиза, но всё же соглашается, слезая со стула. На ней тоже маленький фартучек, идентичный тому, что на Руслане, и от этой картинки в груди ёкает сердце. Всё ещё не могу привыкнуть к тому, что Барханов ворвался в нашу жизнь, подобно урагану всколыхнув спокойное и размеренное существование. Я не знаю, как будет дальше, и боюсь, что весь этот шарм счастливого отца может в любой миг развеяться. Оттого и не тороплюсь говорить дочке правду. Понимаю, что поступаю нечестно по отношению к ней, но пока я не пойму, насколько серьёзны намерения Руслана — буду молчать.

— Может, что-нибудь ещё приготовим? — предлагает Лиза, теребя пальцами края фартука.

— Тебе ещё уроки делать, — напоминаю ей строго.

— Ну, ма… — дует губы, сложив на груди руки. — Давай потом сделаем.

— Нет, Лиз. Надо сейчас. Время уже поздно и спать скоро.

— Ма!

— Лиз, — Руслан присаживается на корточки перед ней, — давай на сегодня мы закончим. Всё равно сейчас нет подходящих ингредиентов, а в другой раз мы обязательно ещё что-нибудь приготовим, подготовившись заранее. Идёт? — он подставляет ладонь, которую Лиза отбивает без замедления, вот так легко согласившись на его условия.

— А когда ты придёшь ещё?

— Мы обязательно это обсудим с твоей мамой.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Поддавшись вперёд, Лиза обвивает маленькими ручками шею Руслана. Улыбается и что-то шепчет ему на ухо. Затем отстраняется и, помахав рукой, убегает к себе.

— Кажется, она к тебе уже привязалась, — улыбаюсь откинувшись на спинку стула. Руслан поднимается на ноги и снимает фартук, стоя ко мне спиной. Молчит, а я продолжаю: — Она никогда так к людям не тянулась, как к тебе. И никогда не была такой покладистой. Со мной она другая. Протестует постоянно, не слушается. Капризничает. А рядом с тобой словно другой ребёнок находится. Может, ты в прошлой жизни ведьмой был?

— Смешно, — ухмыляется, всё ещё не оборачиваясь. Он складывает фартук и кладёт его на тумбу. Ерошит пальцами волосы, а затем трёт ладонями лицо.

— С тобой всё хорошо? — настораживаюсь, наблюдая за тем, как Руслан опускает руки и сжимает пальцами края тумбы до побелевших костяшек. Становится не по себе.

— Нормально. — Его голос глухой и хриплый, и меня это не на шутку пугает.

Я понимаю, что нормального ничего нет, и, преодолев между нами расстояние в несколько шагов, пытаюсь найти нужные ответы в его побледневшем потерянном лице.

— Руслан… — взволнованно шепчу. — Тебе плохо? Тошнит, что ли? Может, в больницу надо?

— Всё хорошо, — трясёт головой, протирая пальцами глаза. Дышит тяжело, словно пробежал марафон.

— По твоему виду этого не скажешь. Точно ничего не болит?

— Точно-точно. — Он втягивает носом воздух, вздрагивая, когда звенит таймер духовки. — Там кексы испеклись. Вытащишь сама. Мне срочно уйти нужно.

— Прям так внезапно? Останься хотя бы на чай что ли.

— В следующий раз, ладно? Я пойду. Провожать не надо. — Он проносится мимо меня к выходу, как заполошенный.

— Ладно, — изумлённо смотрю ему вслед, не понимая, что за ёж укусил его в задницу.

Глава 18

— А что сегодня с нашим шефом всея Руси? — любопытствует Настя, подпирая спиной мой стол. Оторвавшись от нарезки свёклы, оборачиваюсь через плечо, без ошибки находя Руслана в конце кухни у пароконвектомата. Он стоит, скрестив руки на груди: задумчивый и печальный, что совсем не вяжется с его «рабочим образом». И это на протяжении всего дня.

— Может, случилось что-то? — пожимаю плечами, возвращаясь к нарезке, и моя беззаботность — показательная шелуха, потому что сама я весь день задаюсь тем же вопросом. Меня напрягает его меланхоличность, так неподходящая его характеру. Он ни разу не повысил голос, не оштрафовал Артура за опоздание в полтора часа и ни разу не подошёл ко мне. Понятия не имею, связано ли сегодняшнее поведение Барханова с его вчерашним побегом из моей квартиры, но кажется, будто да. Кажется, будто его что-то сильно беспокоит, потому что видок у него такой, словно он не спал всю ночь — помятый и опухший.

— Может, и случилось, — соглашается Настя без особого интереса. — Главное, чтобы не дёргал нас по каждой фигне, на остальное мне плевать. Права ведь?

— Угу, — мычу, перебирая в голове стопку мыслей. Я мало что знаю о его жизни в прошлом, а сейчас и подавно. Вдруг что-то и правда случилось? Меня начинает потряхивать от желания подойти и спросить, но я не могу решиться, потому что боюсь навязываться. Это уже слишком для наших отношений. Хотя, с другой стороны, человеческий фактор никто не отменял.

— Ты, кстати, на корпоратив-то пойдёшь? Юлька что-то говорила, что не хочешь.

— Не знаю, Насть, — отмахиваюсь от неё, потому что мне сейчас точно не до этих корпоративных бредней.

— Ну как не знаешь? Ты скоро затухнешь, живя в таких условиях. Работа-дом-школа. Тебе ещё тридцати нет, а взгляд осунувшейся тётки. Ты устала, Дин, и тебе нужен отдых. Поняла меня?

— Насть, — втянув носом воздух, смотрю на неё, откладывая нож. — Пожалуйста, давай не сейчас.

— Нетушки, давай сейчас. Я хочу, чтобы ты пошла и как следует повеселилась. Обещаешь, что придёшь?

— Насть…

— Обещаешь, или я обижусь!

— Обещаю, обещаю, — с психом соглашаюсь и, подойдя к раковине, споласкиваю руки. — Вот же пиявка.

— И я тебя люблю, — ехидно улыбается, оттолкнувшись от стола. — Ладненько, пойду поработаю что ли.

— Правильно, иди полезным делом займись, змея.

Настя показывает мне язык, и, как только уходит в кондитерское помещение, я плюю на все дела и торопливо направляюсь к Руслану, который выходит из кухни, скрываясь в коридоре. Догнать его удаётся на выходе на улицу.

— Ты куда так бежишь? — вздыхаю, дотрагиваясь до его руки. Руслан резко тормозит и медленно оборачивается. В коридоре горит тусклый свет, но это не мешает разглядеть его потерянный и отрешённый, словно у мамонтёнка, взгляд. И только сейчас, при близком расстоянии, до меня доходит то, что не заметила ранее.

— Ты пьяный, что ли? — в шоке шепчу.

— Тебе чего? — игнорирует мой вопрос, стряхивая с себя мою руку, как какого-то надоедливого жучка. — Отстань.

— Барханов, ты с ума сошёл? — чертыхаюсь и хватаю его уже сильнее, выталкивая на улицу. Он не сопротивляется, и только сейчас я замечаю, что его шатает. Не сильно, но если приглядеться получше, всё сразу становится ясно.

— И что ты творишь? — рявкаю на него, как только мы заходим за здание ресторана, оставаясь в невидимости камер и посторонних глаз.

— Что я творю? — бормочет, выгнув бровь.

— Зачем ты напился?

— Ты чё пристала! Работы нет? Отвали.

— Отвалю, не переживай. Только для начала скажи, что за фигня с тобой происходит? Ты, как никто, знаешь регламент ресторана, где красным обведено, чем грозит появление на рабочем месте в состоянии алкогольного опьянения. Работы захотел лишиться?

— Да мне плевать, — выплевывает брезгливо, пиная ногой лежащий камень. Он не в настроении — это и ослу понятно, но в таком состоянии я просто не могу его бросить. Если узнают, что Руслан пьяный, то могут уволить по статье, а это ни фига не шутки. Как бы я ни злилась и ни обижалась, подобного сценария я ему не желаю.

— А мне нет! Тебе нельзя возвращаться обратно в ресторан. Борисыч вот-вот приехать должен.

— Да мне срать, — рявкает так, что аж уши закладывает. — Иди уже отсюда и не беси меня.

— Где ты живёшь? — спрашиваю, пропуская мимо ушей его колкости, и вынимаю из кармана фартука телефон. Если узнают, что мы ещё и в форме на улицу выперлись, оштрафуют, хотя нам, походу, и так влетит. Мне так уж точно.