— Вот именно, что нам уже не двадцать. — вздыхает Руслан, касаясь своими обжигающими пальцами моего плеча. — Я больше не хочу ждать. Я люблю тебя. Ты любишь меня. У нас дочь замечательная. Что ещё нужно?
— Я не знаю, — шепчу, прикрывая глаза. — Правда, не знаю. Всё настолько логично, что кажется, будто это какой-то сон. Что завтра я проснусь и нет между нами ничего.
— Ты до сих пор меня не простила… — Руслан слезает с меня, перекатываясь на вторую половину кровати. Чувствую, как между нами появляется чёртово напряжение и по телу проносится озноб. Кажется, я всё испортила сама того не ведая.
— Я простила, просто…
— Просто не доверяешь мне. Я понял, — усмехается Руслан, поднимаясь с кровати. Сглотнув, заламываю пальцы, слушая, как шуршит его одежда. Сердце в груди колотится с неистовой силой. Мне страшно и больно. Я понимаю, что если я сейчас ничего не сделаю, он уйдет. И возможно, навсегда. Нам не по пятнадцать лет, чтобы по миллион раз сходиться–расходиться. Третьего шанса больше не будет. Я это понимаю, и он явно тоже, поэтому и не вступает со мной в дебаты, пытаясь меня переубедить. Он хочет, чтобы я сама сделала этот выбор. Осознанно. Без давления. И я его сделала в эту самую секунду, применив один безошибочный способ. Я представила, что его в моей жизни больше нет. Что я снова одна, и оказывается, мне такой вариант отнюдь не по душе. В груди становится тесно, в глазах влажно, а в мыслях сложно. Но я плюю на это всё и вскакиваю с кровати как ненормальная, наплевав ещё и на свой внешний вид. Что он там не видел? А вот я могу его никогда больше не увидеть, и это намного страшнее голой груди.
— Куда ты собрался? — спрашиваю его тихо, наблюдая, как Руслан надевает футболку.
— Домой, — спокойно отвечает он, принимаясь натягивать джинсы. Я вижу его отстраненный взгляд и хочу вернуть то улыбчивое, довольное лицо, потому что ему идут улыбки. Они делают его живым и родным.
— Не уходи, пожалуйста.
— Не уходить почему? — Он поднимает голову, глядя на меня предельно серьезно. В его глазах застыл вопрос, а в моих — слёзы, которые никак не получается контролировать. Я голая, несчастная дура, что может быть печальнее…
— Потому что я люблю тебя, — шмыгаю носом, стирая со щеки слезу. — И потому что я хочу быть твоей женой, несмотря на свои загоны, которые тебе придется терпеть не один год. Не буду врать, мне сложно начать доверять нашим отношениям. Но желание быть с тобой сильнее всяких страхов.
— И? — вздергивает бровь, упирая руки в бока.
— Женитесь на мне, Руслан Романович. — Улыбаюсь, пожимая плечами. — Если вы, конечно, ещё не передумали.
— А если я передумал? — щурится он, но сквозь напускную маску серьезного шефа просачивается озорство, заставившее меня расслабиться и ринуться ему в объятия.
— Прости меня, — бормочу, уткнувшись Руслану в грудь. — Я люблю тебя. Очень сильно люблю.
— Я тоже тебя люблю, моя маленькая ведьма.
— Почему ведьма? — Улыбаюсь, подняв на него глаза. — Я же всегда для тебя была феей.
— Потому что только ведьмы умеют так привораживать. Встрял в тебя по полной и это уже навсегда.
Эпилог
Шесть лет спустя.
— Мааам, Маруся опять навоняла! — морщится Лиза, прикрывая пальцами нос. — Маленькие дети всегда такие вонючие?
— Взрослые такие же, — посмеиваюсь, принимаясь снимать с со своей шестимесячной дочери памперс.
— Ничего подобного! — бурчит старшенькая, не отрываясь от телефона. — От меня так не пахнет. А от Маруси за километр какашками несет. Как будто у нас не дом, а коровник какой-то.
— Лиза!
— Ну что? Я девушка с тонкой душевной организацией, и мне сложно это всё переносить.
— Так. Ты, девушка с тонкой организацией, на, тебе, початок золота, — протягиваю ей сверток памперса, — и принеси мне, пожалуйста, крем от опрелостей. Я в спальне оставила.
— Ну мааа…
— Не мамкай! — доносится из кухни строгий голос Руслана, действующий на Лизу настоящим противоядием против лени.
Крехтя, пыхтя и ворча, дочь поднимается с кровати и, забрав памперс (не без рвотных позывов, естественно), тут же уходит. Провожаю эту мисс леди смеющимся взглядом и возвращаю внимание на маленькую принцессу с карими глазками и темными волосиками, как у папы.
— Вредная у тебя сестренка, правда, Маруся?
— Агу.
— Правда, правда.
— Я не вредная! — ворчит Лиза, кладя на диван крем.
— Самая вредная на свете, — улыбаюсь, откручивая крышку тюбика. — И любимая. Малышка моя.
— Ой, ма, давай без этих твоих телячьих нежностей. Я уже взрослая.
— Конечно, взрослая. Тебе уже целых тринадцать лет.
— Вообще-то мне почти четырнадцать! — важно заявляет Лиза, поправляя на голове розовый хвост.
У меня чуть инфаркт не случился, когда, придя домой после прогулки пару дней назад, я увидела свою дочь с розовыми волосами, а своего мужа с розовыми перчатками. Получили оба за эту выходку. В особенности Руслан, который вроде как строгий и справедливый папа, но нет-нет да плывет от обаяния своей дочурки. Любит её до усрачки, что иногда приводит меня в состояние дергающего глаза. И ладно волосы.
Год назад, на тринадцатый день рождения, он отвез её в салон, чтобы проколоть пупок. Пупок, блин! Я думала, в обморок грохнусь. А полтора года назад он разрешил ей сделать татуировку. Слава богу, временную, но не удивлюсь, если через пару-тройку лет этого горе-папашу разведут на настоящую. Со мной такие штучки не прокатывают, поэтому Лиза редко что-то просит. Но это ничего. Я совсем не обижаюсь, потому что между нами наконец-то образовалась крепкая связь.
Мы много разговариваем, обсуждаем и делимся секретами. Я советую ей, как лучше поступить, а она к этим советам прислушивается, пусть и не всегда. Наши отношения перешли на тот уровень доверия, которого я так давно добилась. И эта заслуга не только моя, но и Руслана. Он как отец внес в Лизино воспитание огромный вклад. Когда мы поженились и переехали в Подмосковье, Руслан посвящал все свое время дочери, пока я переняла пост и посвятила себя карьере. Я устроилась работать в ресторан со звездой Мишлен и уже через год стала шеф-поваром. А еще через два мы с Русланом открыли свой собственный ресторан азиатской кухни. И я неимоверно счастлива, потому что к тридцати пяти годам помимо выстроенной карьеры у меня замечательный, заботливый муж, который в очередной раз готовит что-то интересное, чтобы побаловать своих девочек, и прекрасные дочки, которых я до бесконечности люблю.
