Бесстрашная (ЛП) - Робертс Лорен

Провал — слово, которого Китт боится больше всего, и страх, который будет преследовать его даже после смерти отца. Он не совсем уверен, откуда берется непреодолимая потребность угождать, но, похоже, она усиливается с каждым днем, когда король подсовывает ему под нос очередную книгу. Разочарование Китт еще может выдержать, но безразличие со стороны человека, который должен был его любить, сводит с ума. Ничто и никогда не выходит у него хорошо — ни учеба, ни манеры, ни отточенная харизма. По крайней мере в физическом плане у Кая есть место для роста. Какое-то убийство, которое можно совершить, или приказ, который необходимо исполнить.

В глубине разума Китта всегда жила темная мысль: возможно, смерть его матери навсегда отравила его отношения с королем. Даже принц ненавидит себя за ее смерть. Сказать по правде, которую Китт никогда не узнает, Эдрик не способен любить нечто бесполезное. И, в отличие от Кая, наследник практически бесполезен, пока король жив, и с этим ему особенно тяжело мириться. Хотя, если бы Эдрик был с собой честен — что редкость — он бы признал, насколько Китт в своей сдержанности похож на Айрис. Это только усложняет жизнь королю и, возможно, именно это подталкивает его лепить из принца что-то более жесткое.

Но сейчас, в этот момент, королю нужно кое-что от сына. И даже спустя года Китт сделает все, чтобы отец им гордился.

— Ты хочешь, чтобы я показал Пэйдин тоннели? — Произносит Китт скептически, но в то же время с восторгом в голосе.

Сурово, но в тоже время мягко король уточняет:

— Она попытается убедить тебя провести ее через них, как я и сказал. Ты это сделаешь, но не так явно. Тебе не составит труда вспомнить, что ты никогда не отходил далеко от стен замка.

Это печальная правда, которую наследник легко расскажет. Ему не придется притворяться перед этой загадочной девушкой. Наоборот, нужно будет опустить стены и позволить чувствам выйти наружу. Хотя, возможно, это окажется сложнее.

— Она не станет, — настаивает Китт. — Ты не знаешь ее так, как я, отец. Она не предаст меня ради…

— Она — ничто! — шипит король, и его сын морщится. — И ничто заберет у тебя все. Запомни это, сын. — Он напряженно взмахивает ладонью, прерывая меня. — Не ошибись, не позволяй чувствам появиться.

В этот момент Китт не верит, что отец прав. Он хранит надежду у самого сердца, веря в ту доброту, которую, как он знает, его мать хотела бы в нем видеть.

Позже он осознает наивность надежды.

Китт, всегда исполняющий желания отца, медленно кивает.

— И зачем, собственно, я это сделаю?

Король улыбается, причем так радостно, что наследник сразу понимает, что эта улыбка явно предназначена не для него.

— Потому что я, наконец, смогу положить конец Сопротивлению.

Принц задумывается над этим. На лице застывает удивление. Впервые за долгие годы, мужчина перед ним вдруг снова становится мальчиком. За фасадом великого короля, бога Элитных, скрывается человек, одержимый лишь одной единственной целью. Китт всегда думал, что отец стремится к большему, чем просто уничтожение Обычных, к чему-то большему, чем королевство, состоящее из одной Элиты.

Идеальный, могущественный образ Эдрика Эйзера начинает таять, оставляя после себя ребенка, странно разочарованного заурядными грехами своего отца. Он всегда ожидал большего от человека, который столь легкомысленно его воспитал. Если бы Китт и Кай терпели жизнь без любви ради чего-то по-настоящему великого, возможно, это стоило бы того.

Потому что в этом истина. Китт так и не научился любить, и все же на примере брата он увидел, как это может быть. Но все остальное, каждая безнадежная попытка добиться отцовского расположения, родилась из одержимости. И только этому его научил король.

— Это все, чего ты хочешь, отец? — Наследник прочищает горло, и за его зеленым взглядом нарастает напряжение. — По-настоящему Элитное общество лишь в пределах Илии?

— Чего еще мне желать? — резко отвечает король. — И, если я умру, не завершив задуманного, ты продолжишь мое дело. Уничтожь Обычных навсегда. Так должно было быть всегда.

Китт медленно моргает. Это все, чего от него хотят? Все, что от него ожидают после всего, что он пережил?

— Ты услышал меня, мальчик? — Китт даже не вздрагивает от раскатистого голоса короля. — У меня планы на тебя.

Наследник кивает. У него тоже есть планы.

Китт станет куда более великим, чем его отец. Тогда он заслужит его одобрение. Станет достойным любви, которую никогда не понимал.

Позже Эдрик снова поговорит со своей дочерью, подбирая каждое слово так, чтобы казалось, будто она влияет на его сыновей. Каждое замечание предназначено для того, чтобы подтолкнуть ее проводить больше времени с Киттом, наследником, который незаметно выполняет волю отца. Скоро этот мальчик станет королем, и корона раскроет ему истину. Письмо, которое Эдрик оставляет сыну, — отражение того, что Лэндан когда-то оставил ему. Так передается тайна великой Чумы.

Что касается Кая, то королю нет дела до зарождающихся чувств между его Силовиком и забытой дочерью. Нет дела и до запасного наследника, который на самом деле не его ребенком. Король упивается силой Кая настолько же сильно, насколько презирает ее. Потому что, на самом деле, мальчик — не часть его, и Эдрик ненавидит, что не может присвоить себе нечто столь могущественное. Именно поэтому он так давит на Кая, проливает его кровь на тренировках и закаляет сердце, которое ее качает. Он одновременно любит и ненавидит возможности своего Силовика, и это порождает пропасть между ними.

Кай не понимает, насколько велико безразличие отца к нему и почему он так страдает от руки короля.

Пэйдин не понимает, насколько важно ее рождение и как это связано с испытываемым королем отвращением к ней.

Китт не понимает, насколько сильна ненависть отца к Обычным, но ему и не нужно. Какими бы не были причины, они ничтожны перед лицом всего, через что король заставил его пройти. Наследник больше не намерен быть никчемным в глазах отца: он превзойдет каждую надежду и мечту Эдрика о Илии. Китт Эйзер решает стать тем величием, каким его отец так и не стал.

Придет время, и они увидят все, что было скрыто. Каждая ложь выйдет наружу, каждый секрет будет раскрыт.

Но король, глубокоуважаемый Эдрик, никогда не узнает правду о розе на шкатулке Айрис.

Глава шестьдесят девятая

Пэйдин

Только спустя шесть дней после смерти Китта мы нашли в себе смелость собрать стопку окровавленных писем.

Большинство из них не пострадали после гибели короля, потому что были припрятаны в темном углу ящика его письменного стола. На страницах некоторых писем были размазаны чернила, на страницах других — пятна крови, которые делали слова едва различимыми под большими кляксами. Каждое письмо демонстрировало разное настроение Китта. В одних чувствовался гнев и скорбь, в других — расчетливость или одиночество.

Некоторые письма не имели адресата. Большая часть писем была просто потоком сознания или выплеском эмоций.

Тем не менее, слез они вызвали не мало.

Кай оплакивает брата. Я оплакиваю мальчика, которого когда-то знала. Китт Эйзер вел войну с самим собой: перо было его оружием, а пергамент — врагом. Битва, что бушевала в его голове, была сражением, которое он вел в одиночестве до самого конца.

Братья потерялись друг без друга. Китт — потому что его Силовик больше не принадлежал ему, а Кай — потому что его король умер у него на руках.

Поэтому он скорбит.

Китта больше нет, и часть Кая ушла вместе с ним.

Отец мертв. Она убила его.