Сильверсмит (ЛП) - Кларен Л. Дж.

— Думаю, они особо не страдали, — ответила я. — Они выглядели спокойными. — Этот знак — Х — был глубоким, но ровным, и я надеялась, что это значит, что они не боролись. Что их порезали уже после смерти.

Эзра принял детали с серьезным кивком, затем откинулся на спинку кресла.

— Значит, наверное, их не мясник убил.

Интерес проснулся во мне.

— Мясник?

— Мясник Нириды, — уточнил Эзра. — Он служит Молохаю уже столетиями, — он провел ладонью по горлу, словно ножом. Я вздрогнула от этого жеста: слишком знакомо после того, что видела год назад. — На его счету больше убийств, чем у самого Молохая. В Пещерах нет ни одного человека, кто бы не потерял кого-то из-за него. Он убил даже родителей Элиаса и его маленькую сестру.

Я снова вздрогнула.

— И почему же именно он не мог убить Филиппа и Олли? — мне было жутко от страшных историй, что Эзра слышал в детстве, но любая возможность узнать, кто их убил, была ценна.

— Ну, Мясник… он именно мясник, — подчеркнул Эзра. — Насколько я знаю, если бы это сделал он, они бы почувствовали боль. Все выглядело бы… куда грязнее.

Я медленно кивнула.

— Он… человек?

— Или что-то вроде того. Молохай использовал кровавую магию, чтобы поддерживать его живым целых четыре столетия, — по его телу пробежала дрожь. — Насколько я знаю, Симеон отказывается использовать этот вид магии на ком-либо.

Я не могла решить, было ли это эгоистично или благородно — выбирать жить, возможно, страдать, в одиночестве вечно, наблюдая, как каждый любимый человек приходит в мир, а потом уходит из него.

— Симеон живет в Пещерах? — спросила я. — У него есть еще дети? Я его единственная оставшаяся семья? Я нужна ему только для того, что предсказало пророчество?

— В Пещерах он иногда бывает. Приходит и уходит, когда хочет, — кузен оживил угасающий огонь металлическим крюком под камином, затем повернулся ко мне. — Я знаю, этого всего слишком много, но обещаю, все станет проще, когда мы вернем тебя туда, — уверил меня Эзра с сияющими в свете огня глазами. — Элиас будет там, и он сможет взять на себя твою подготовку и защиту. Он поможет тебе.

Странный холод проник в кости при мысли о… моем женихе.

— Ты знаешь его? — я суетливо теребила большие пальцы. — Элиаса.

Лицо Эзры засияло гордостью.

— Я отлично его знаю, он хороший человек. Тебе он понравится.

Сомнение все еще скользило на краю сознания, как назойливая чесотка. Разве хороший человек не пришел бы за своей невестой сам?

— А что со Смитом? — мысли вернулись к мужчине, который мне помог. К мужчине, кто пришел.

Эзра закатил глаза.

— План всегда был таков: Финн, Каз и я должны были прийти через пару дней после Джеммы и забрать тебя в Пещеры сразу после твоего девятнадцатилетия. Элоуэн тоже должна была быть здесь, — он нахмурился. — Похоже, она ослушалась приказа Симеона, но… мы были в пути всего день, как появился Смит с запиской от Симеона, утверждавшей, что теперь командует он. Я усомнился, но письмо имело печать Симеона, и это был его почерк.

— Какой у него мотив? — было ясно, что он хочет меня защитить, но почему… это оставалось тайной. Может, Элиас был слишком занят, чтобы прийти сам, и нанял кого-то, чтобы вытащить меня из укрытия?

— Не знаю, — вздохнул Эзра, — но, похоже, его не волновало ничего, кроме как добраться до тебя. Странно, если честно, но наша задача тебя защитить, и если он в этом помогает… — кузен пожал плечами, затем рассмеялся. — Плюс он абсолютный зверь. Два дня назад на нас напала банда воров, шесть или семь человек. Мы с Финном и Казом едва успели схватить оружие, а Смит уже перебил половину, — Эзра вздрогнул. — Не могу сказать, что он мне очень нравится, но он уже один раз спас мне жизнь, так что, наверное, я не должен возражать.

— То же самое, — пробормотала я, прикусывая нижнюю губу и тяжело вздыхая.

И в его взгляде, полном напряжения, уверенности, тепла и решимости, я видела надежду и молилась, чтобы он научил меня защищать себя.

Глава 5

Ариэлла

Остальные вернулись в дом, и мы провели остаток утра, обсуждая маршрут. Отправиться в путь предстояло через несколько дней, до тех пор мне полагалось есть, отдыхать и учиться защищаться. Нужно было знать, как, по словам Джеммы, «сломать нос и врезать по яйцам». Я признала, что это справедливо.

Если направиться прямо к пещерам Уинтерсона, дорога заняла бы всего две недели пешком, но сперва предстояло двинуться на юго-восток, в город Бриннея, где Симеон велел нам встретиться. О его плане им почти ничего не было известно, но они подозревали, что дело в моей силе. В том, чтобы я научилась ею владеть.

Чем больше они рассказывали мне о землях к югу от Уоррича, тем меньше я верила, что когда-нибудь буду готова к встрече с Симеоном или к тем пещерам.

Финн и Каз рассказали мне о чудовищах, что выслеживают людей, как охотники добычу. Они были разные — с крыльями, с когтями, но все без исключения — с острыми, словно ножи, зубами. Братья извинились, что обрушили на меня столько сведений сразу, а мне не хватило духу сказать им, что я чувствую себя перегруженной с той самой минуты, как услышала слово «королева».

Эти монстры были творением Молохая, рожденные из темной магии, что он вырвал у самой земли и подчинил себе. На севере, в Уорриче, их встречалось немного из-за скудной добычи, то есть людей. Но чем южнее мы будем продвигаться, тем выше вероятность наткнуться на них.

Наступил полдень вместе с паникой и стыдом оттого, что мне нечем накормить новых гостей.

— У меня почти ничего нет из еды, — стыд подступил к самому горлу. — Мне… мне жаль…

— Когда ты в последний раз ела мясо? — спросил Смит, роясь в шкафах и в утепленном сундуке. Там оказались лишь несколько банок овощного бульона. — Зерно? Овощи? Молоко?

— Были яйца. Каждая курица обычно несла по одному в день. И бульон, — я следила за его точными и быстрыми движениями. — Но мясо у нас закончилось три месяца назад.

— Три месяца, — он застыл. Могучая, угрюмая челюсть ходила ходуном. — Ты питалась всего двумя яйцами в день, в лучшем случае, и овощным бульоном. Три месяца.

— Да, — я метнула взгляд на Джемму, но та не пришла на выручку: ее внимание беспокойно металось между мной и Смитом. — Мор съел почти весь урожай в прошлом году, — объяснила я. — Мы варили бульон из того, что удалось сохранить. Мама говорила, что я могу обойтись яйцами и бульоном… чтобы держать фигуру.

В его глазах что-то вспыхнуло — яростное, страшное. У меня перехватило дыхание, и неприятное, обжигающее чувство скользнуло по коже. За прошедшие полтора года тело мое истончилось до костей. Мать никогда не возражала, хотя я как-то слышала, как Филипп сказал ей, что мне и терять-то особо нечего.

— Понятно, — его голос стал холодным, лицо пустым, безмолвным, будто ярость уложили обратно под замок. Тяжелое, натянутое молчание сковало комнату. Его нарушили лишь твердые шаги Смита: за несколько длинных шагов он пересек весь дом, вытащил из своей сумки сверток в грубой бумаге, перевязанный бечевкой, и положил его на стол передо мной. От него тянуло сладко-пряным ароматом, у меня тут же потекли слюнки.

— Но это же твое? — я так хотела есть, но не могла взять чужую еду.

— Теперь твое, — он кивнул на сверток. — Давай.

Я посмотрела на остальных. Финн и Каз обменялись усмешками, а Эзра лишь отвернулся, чтобы не вмешиваться в напряженную ситуацию.

— Я поделюсь с…

— Нет, — резко отрезал Смит, твердо указав на сверток. — Ты не поделишься. Это твое.

Я осторожно развязала бечевку, развернула бумагу и ахнула. Желудок взревел. Вяленое мясо. Я подняла голову и встретила взгляд Смита, в его темных глазах бушевала смесь ярости и горечи. Потом заметила, куда он смотрит — на мою руку. Она дрожала. От голода, от предвкушения, может, от упавшего сахара. Смутившись, я спрятала ее на колени под столом и взяла кусок мяса другой рукой.