Прибежище из серы и тьмы (ЛП) - Дарк Люсинда

Я поднимаю взгляд и смотрю на наше отражение — тело Теоса надо мной, его напряжённые плечи, мышцы рук вздуваются, когда он крепче сжимает меня. Я и внутри этого момента, ощущаю, как приближается очередной оргазм, как его пальцы вот-вот оставят синяки на моих бёдрах — и одновременно будто в стороне от происходящего. Мой взгляд скользит по нему целиком — от теней под глазами до того, как его тело снова и снова входит в меня с такой жаждой, будто он нуждается в разрядке не меньше, чем в самом прикосновении. Он берёт и берёт, и берёт — даже тогда, когда хочет отдать.

Слишком скоро это становится невыносимым, и я не могу больше отвлекаться. Я проваливаюсь обратно в себя, в своё тело, и всё ощущение накрывает с головой. Он так глубоко внутри, что вместе с каждым толчком и выходом моё сознание будто карабкается всё выше. Из моего горла вырываются протяжные стоны — низкие, животные, больше похожие на зверя, чем на человека или Смертную Богиню. И мне наплевать. Жар, который Теос разжигает под моей кожей, слишком силен; это слишком хорошо, чтобы останавливаться сейчас. Раздается резкий крик, когда своим следующим толчком Теос отправляет меня кувырком с края обрыва.

Теос стонет, склоняясь надо мной, его грудь скользкая от пота и освещенная быстро растущим светом из окна. Действительно, темный святой. Он выглядит как существо из старого света, животные инстинкты заставляют его прижиматься к моей заднице, когда он толкается в меня в последний раз и выжимает последние остатки разрядки из наших тел.

Когда он падает на меня сверху, Теос протягивает руки к моему лицу, еще больше поворачивая мой подбородок, пока не может завладеть моими губами. Облизывая уголок моего рта со страстным желанием, он снова требует входа. Я позволяю ему. Открывая рот и закрывая глаза от нашего покрытого пылью отражения в другом конце комнаты, я целую Теоса Даркхейвена, все время зная, что это могло быть в последний раз.

В конце концов, Боги наверняка убьют нас, прежде чем освободить из своей тюрьмы. Каждый день, который мы сейчас проживаем, сопряжен с вероятностью того, что он может стать последним.

Почему-то это знание ничего не меняет. Не то, как я переворачиваюсь на спину и обнимаю потное и все еще дрожащее тело Теоса. Не так, как я смотрю на затянутый паутиной потолок незнакомой комнаты. И, конечно, не с моей решимостью выполнить просьбу Кэдмона.

Однако на этот раз это не ради дензы или миссии — это ради той жизни, которую я хочу вести после того, как все это закончится.

Глава 9

Кайра

Я пахну сексом. Даже тщательно вымывшись, я знаю, что это правда. Это становится еще более очевидным, когда я выхожу из спальни с Теосом и замечаю Каликса и Руэна за пределами их комнат. Каликс ухмыляется, приподнимая бровь при виде нас двоих. Нахмурившись на его наглое выражение интереса, я показываю средний палец и поворачиваюсь в конец коридора.

Хотя нам не дали никакой информации о том, чего от нас ожидают здесь, в этой «Академии», мы идем по коридорам обратно к главному помещению, через которое прошли накануне. Звуки голосов приводят нас во второй коридор и зал, где за длинными деревянными столами сидят Смертные Боги, а у стены стоят Терры с восковыми лицами и длинными темными кругами под глазами.

Я осматриваю стены комнаты, пока не нахожу Найла, очень похожего на своих товарищей, с призрачной бледностью, проступающей на его коже. Когда он замечает меня в ответ, кажется, что он выпрямляется и к нему возвращается немного жизни. Его губы изгибаются, а рука дергается, как будто он хочет поднять ее в знак приветствия, но, бросив быстрый взгляд в конец своего ряда, он оставляет ее там, где она есть. Проследив за его взглядом, я замечаю одного из Терр Ортуса, стоящего как будто бы во главе Терр, приведенных вместе со Смертными Богами из других Академий. Как будто они под его руководством.

Насколько я знаю, возможно так и есть.

— Я вижу Мейрин, — бормочет Руэн, пробираясь вперед нашей группы и направляясь к столу на краю зала. — Пойдем.

Я без колебаний следую за ним, а Каликс и Теос занимают позиции у меня за спиной. Обеденный зал широкий и вместительный, в нем вдвое больше столов, чем в столовой Ривьер. Без сомнения, это из-за дополнительных ртов, которые им теперь приходится кормить. Пока мы идем к столу, за которым сидит Мейрин, я оглядываю массу как знакомых, так и незнакомых лиц.

Смертные Боги оживленно обсуждают то, что должно произойти теперь, когда мы здесь. В то время как некоторые кажутся обеспокоенными своим новым окружением, большинство полны энтузиазма и взволнованы перспективой привлечь внимание Богов. Их голоса и обрывки разговоров, которые я улавливаю, проходя мимо них, напоминают мне, что для большинства из этих людей стать высококлассным слугой Божественного Существа — это то, что, по их мнению, будет их лучшим будущим.

У меня внутри все скручивается от отвращения к тому, что я поняла. Скорее всего, Боги оставят многих в живых, чтобы они служили им слугами, но столь же вероятно, что эти люди, дети Богов, в конечном итоге станут пищей для их жадности. Снова повернувшись лицом вперед, я иду в ногу с Руэном, пока мы не достигаем стола, который Мейрин заняла для себя. Она поднимает взгляд от своей тарелки, когда мы приближаемся, и в глубине ее глаз не светится удивления, когда она замечает нас четверых.

Подвинувшись, чтобы освободить место, она предлагает мне сесть рядом с ней, и я с благодарностью принимаю это предложение. Даркхейвены, тем временем проталкиваются на скамьи напротив, их массивные тела и мрачные взгляды ясно дают понять: тем, кому не повезло оказаться рядом, стоит как можно быстрее пересесть куда-нибудь подальше. Мейрин протягивает руку и хватает булочку, лежащую в корзинке в центре стола, и начинает разрывать ее на маленькие кусочки, бросая большую часть в миску с коричнево-оранжевой жидкостью, стоящую перед ней.

— Что это? — Спрашиваю я, указывая.

Она опускает взгляд и морщится. — Я не совсем уверена, — признается она, — но это все, что они предложили на завтрак. — Она откусывает от остатка булочки, ее челюсти сильно сжимаются, что указывает на то, что хлеб черствый.

Я возвращаюсь к осмотру похожего на пещеру обеденного зала. — Они даже не пытаются скрыть свое недовольство Смертными Богами, — рассеянно бормочу я.

Исчезли роскошные гобелены и позолоченные картины, украшавшие стены Академии Ривьеры. Вместо них в Ортусе — лишь недовольство и полное отсутствие ухода. Безжизненные глаза Терр из Ортуса будто смотрят поверх огромного пространства зала — и в то же время сквозь него. Как если бы их взгляд не измерялся тем, что перед ними, а тем, что находится за пределами осязаемого мира.

— У нас есть хоть какое-нибудь представление о том, что они планируют в отношении нас? — Спрашивает Мейрин, возвращая мое внимание к себе, пока она проглатывает хлеб с едва сдерживаемым отвращением.

— Мы с Каликсом прогулялись прошлой ночью, — признается Руэн, понижая голос, чтобы только те, кто находится поблизости, могли услышать его слова.

Я наклоняюсь ближе к столу, мой взгляд прикован к покрытому шрамами лицу Руэна. — Что вы нашли?

У меня появляется легкое ощущение мурашек на затылке, там, где мои волосы были приподняты и заплетены в косу, как будто кто-то наблюдает за мной. Не желая оборачиваться и проверять, так ли это, я продолжаю смотреть на Руэна, пока он говорит.

— Дело не столько в том, что мы нашли, сколько в том, чего мы не нашли, — начинает он.

— Что это значит? — Мейрин спрашивает, нахмурившись.

Брови Руэна хмурятся, а между глазами образуются двойные морщинки, когда он, кажется, обдумывает свои следующие слова. Затем, со вздохом, он говорит:

— Здесь нет классных комнат. Предполагается, что это была первоначальная Академия, но нет никаких признаков того, что это место вообще для чего-то использовалось. Все остальные помещения для Смертных Богов такие же — неухоженные и грязные. Многие как из Ривьера, так и из Пердиции жаловались на Терр из Ортуса, но они ничего не предприняли по этому поводу.