Сильверсмит (ЛП) - Кларен Л. Дж.

Гэвин уставился на меня внезапно мрачно, с полными рук дровами.

— Это все, что я для тебя, Ариэлла? — он со злостью сбросил дрова в кучу. — Сопровождающий?

Паника сжала горло.

— Я… я не…

— Хоть раз тебе в голову приходило, что ты можешь значить для кого-то больше, чем часть какого-то долбаного пророчества?

У меня отвисла челюсть.

— Полагаю, ты не веришь в пророческие способности моей тети Кристабель.

— Твоя тетя… — он осекся, сжал кулак, покачал головой и выдохнул безрадостный смех. — Когда ты со мной, давай сосредоточимся на том, чтобы ты научилась заботиться о себе. Все остальное забудь. Сможем?

Я кивнула, сглотнув нервозность, и поспешно увела разговор в другое русло:

— Похоже, вы все давно ждали меня и мою «Силу», — выпалила я, голос переполнен тревогой. — Неужели Молохай и правда проклял наш мир четырьмя веками смерти и страданий из-за одной женщины?

Он выпустил напряжение тяжелым вздохом, отвечая:

— Нет предела тому, на что способен решившийся мужчина ради одной необыкновенной женщины.

— Больше похоже на поехавшего, одержимого мужчину, — пробормотала я.

Уголки его губ дернулись вверх, а я никогда еще не была так рада видеть даже тень улыбки.

— И это тоже, — ответил он.

Мне стоило труда не встречаться с ним взглядом, хотя бы чтобы дать сердцу передышку. Мы сидели долго, не меньше получаса, слушая только ветер, шорох леса вокруг и потрескивание огня.

Пока в грязь передо мной не упала золотая монета.

— Монета за твои мысли?¹⁰

Я подняла глаза, он непринужденно сидел, сложив крупные руки над согнутыми коленями.

— Я чувствую твое недовольство даже на расстоянии, — сказал он, уловив мой недоверчивый взгляд. — Ты носишь свои мысли на лице слишком открыто. Гораздо более открыто, чем стоило бы.

Навык, который мне придется отточить, чтобы стать королевой.

Я обреченно вздохнула.

— Молохай… эта часть страшная, но простая. Он хочет меня убить. У него либо получится, либо нет. Вот все остальное… не укладывается.

Он ждал, чтобы я продолжила. Я открывала рот, закрывала, снова открывала, снова закрывала. Как идиотка.

— Я не стану судить тебя, Ариэлла, — наконец сказал он голосом глубоким, ровным, мягким, словно теплый ветер, расслабляющий мышцы. — И все, что ты скажешь, останется между нами. Никто не узнает.

Я теребила пальцы и поднялась на ноги, заходив из стороны в сторону.

— Я стараюсь быть счастливой и смелой во всем этом, — он следил за мной, не отрывая взгляда, пока я мерила шагами пространство туда-сюда, туда-сюда… — Стараюсь не жалеть себя, быть благодарной за то, что меня выбрали, что мной восхищаются, когда знаю: сотни, тысячи, скорее всего, если не больше — в куда худшем положении, чем я когда-либо была или буду, но я… — кулаки сжались, костяшки хрустнули. — Мне еще нет девятнадцати, а я должна спасти мир какой-то таинственной силой Сельваренов.

Я подняла замерзшую гнилую ягоду, повертела в руках и швырнула обратно в кусты.

— Мужчина, за которого я должна выйти замуж, уже назначен. Я его не знаю, не знаю, хочу ли я его, и ненавижу себя за то, что думаю о том, чего хочу — хотя бы в этом смысле — когда на кону жизни, — я вскинула руки к небу. — И кстати, я даже не знаю свое второе имя. Пусть это и неважно, но ведь это то, что я должна знать. Если уж я обречена умереть скорее раньше, чем позже, я хотя бы хочу иметь право знать кто я и как жила.

— Джей.

— Что? — руки безвольно упали по бокам. Я выдохнула с досадой и села на обветшавший пень, где он колол дрова. — Что ты…

— Твое второе имя, — теперь он поднялся. — Джей. Твоя мать любила синих соек¹¹.

— Элоуэн? — я засмеялась. — Она ненавидит птиц.

Это правда. Курами всегда приходилось заниматься мне.

Брови Смита сдвинулись на переносице. Плотно сжатые губы удерживали что-то невысказанное.

— Откуда ты это знаешь? — тихо спросила я.

— Ты — моя королева, — небрежно напомнил он и продолжил: — Синие сойки — мужество и интуиция перед лицом страха. Уверенность там, где царит неуверенность. Знаешь, что значит «Ариэлла»?

— Нет.

— Божественный лев, — он пересек расстояние между нами и присел так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. Мое сердце бешено колотилось от его близости, от ритма его дыхания и того, как воздух вокруг словно следовал за каждым движением, подчиняясь его воле.

— Я не стану лгать тебе, Элла, я видел и чувствовал слишком многое, чтобы сомневаться в существовании богов. Но если они все-таки есть, то ты тому доказательство. Так что забудь о Симеоне и Элоуэн, забудь об Элиасе Уинтерсоне, забудь обо всем и обо всех, — я резко вдохнула, когда он положил сильную, теплую руку мне на сердце, а другой обхватил мою челюсть. — Ты великолепна. Ты сама куешь свой путь. И твой голос — рык льва — заставит тех, кто попытается тебя контролировать, ползти у твоих ног.

— Это не похоже на меня, — едва вырвалось шепотом.

Мне действительно было трудно дышать рядом с ним — таким теплым, сильным, уверенным в себе. И именно его мягкая напористость влекла меня. Он говорил так, будто королевское бремя ничего для него не значило. Будто он видел сквозь стены, которые я сама воздвигла, еще до того, как смогла вспомнить, зачем вообще их построила, еще до того, как начала хоть что-то понимать в этой новой жизни. Он видел меня. Остальные заботились обо мне, но рядом с ним я не чувствовала тяжесть ожиданий. С ним, только с ним, я чувствовала легкость. Чувствовала себя видимой, понятой, настоящей. Чувствовала себя способной. Чувствовала свободу.

— А твое второе имя? — мягко спросила я.

— У меня и этого нет, — он заметил, как мое лицо чуть осунулось, тихо усмехнулся и сжал мою руку. — Мне оно и не нужно. Я знаю, кто я, уже очень давно, — он провел большим пальцем по моей щеке. Сердце сжалось от тепла его прикосновения и заботы, от опьяняющего запаха кожи и кедра, что окутывал меня. — Разве я не говорил, чтобы ты не беспокоилась обо мне?

Я кивнула и улыбнулась той мягкости, что светилась в его глазах. Он улыбнулся в ответ той самой полуухмылкой, которую я начинала любить. Мои губы чуть приоткрылись, дыхание участилось. Его взгляд скользнул к моему рту, и я подумала, что он сейчас…

— Периметр чист!

При звуке голоса Эзры Гэвин выругался себе под нос и отпрянул так резко, словно я была живым пламенем. Он провел руками по своим темным, до плеч волосам и отставил между нами целую пропасть.

Будто ему не следовало меня трогать, не следовало быть так близко. И он, черт возьми, прекрасно это знал.

Глава 10

Ариэлла

Он исчез больше чем на час, а когда вернулся, почти не взглянул на меня до конца вечера. Я старалась не принимать это близко к сердцу, не думать, будто сказала или сделала что-то, что могло его рассердить или расстроить.

Я изо всех сил пыталась выкинуть это из головы, и в целом мне это удалось. Заснула крепко, без кошмаров, от одной лишь безжалостной усталости.

На утро второго дня нам предстояло пройти мимо того поселения, куда Каз и Эзра отправлялись за едой, но заходить туда мы не собирались. Еще через несколько часов пути был другой, побольше, — деревня под названием Фрейберн. Там мы планировали остановиться на ночь, поесть горячего, отдохнуть и пополнить запасы одежды и припасов — особенно для меня, ведь у меня почти ничего не было.

Когда к вечеру мы приблизились к Фрейберну, я ощущала смесь нервного трепета и нетерпения. Мне хотелось тепла, горячей еды и сна под крышей.

Мы подошли к деревне как раз к ужину. Деревянные дома — кое-где высокие и широкие, где-то уютные и низкие — были укрыты плотным слоем снега: тяжелым, влажным, свежим. Идеальным для снежков и лепки зверей и фигур, как мы с Олли делали той зимой, за год до его смерти. Выцветшее дерево выглядело мягко под белым покрывалом, а над окнами и дверями жители аккуратно и с заботой развесили венки и ветви падуба¹².