Прибежище из серы и тьмы (ЛП) - Дарк Люсинда

Мои ногти впиваются в ладони сильнее, чем когда-либо прежде. Я хочу закричать на нее, чтобы она продолжала в том же духе, рассказала нам, как они планируют обмануть многих из нас, а затем украсть у наших тел источник их долгой жизни. Мое горло сжимается, когда я проглатываю комок желчи, который угрожает подняться. Закрыв глаза, я сосредотачиваюсь на жаре двух мощных бедер по обе стороны от меня. Теос и Руэн. Только когда я уверена, что смогу сохранить самообладание, я снова поднимаю ресницы и сосредотачиваюсь на безупречном лице Богини впереди.

— Участвовать обязаны все, — заявляет она. — Любой, кого уличат в ином, будет наказан.

Мой взгляд скользит к ряду тел за ее спиной. Я напрягаюсь, когда замечаю очевидную фигуру Трифона. Его лицо бесстрастно, глаза устремлены в какую-то точку прямо перед собой. В моей голове нет шума, который опровергал бы очередную попытку проникнуть в мой разум. И все же, мое дыхание немного учащается. Я иду дальше и чуть не вскрикиваю от испуга, сдерживаясь только в последнюю секунду, когда вижу, что Данаи, Царица Богов, смотрит прямо на меня.

Булавочные уколы осознания скользят по каждому обнаженному дюйму моей плоти, от щек до горла, до тыльной стороны ладоней. Ее глаза открыты, обрамлены золотом и переливающимися текстурами. В их глубине нет отрицательных эмоций. Ни ненависти, ни подозрительности. Ни ярости, ни злобы. Мое сердце бешено колотится в груди.

— Кайра? — Услышав мягкий вопросительный тон Руэна, я цепляюсь за него, разжимая кулаки и переворачивая руку, чтобы впиться ногтями в мякоть его бедра. Его ответное ворчание такое тихое, что я его почти не слышу. Его рука опускается на мою, и, к счастью, он не убирает мою хватку, а вместо этого сильнее прижимает меня к себе, давая мне опору.

Чем дольше я смотрю на Царицу, тем более невесомой я себя чувствую. Как будто все мое тело отрывается от границ земли и плывет по течению в эфир. От страха у меня на лбу и на затылке под косой выступают капельки пота.

Руэн наклоняется в сторону, обнимая меня одной рукой за спину, и жар его тела проникает сквозь слои одежды. — Все в порядке, — бормочет он. — С тобой все в порядке.

У меня перехватывает горло. Легкие сжимаются. Руэн продолжает повторять успокаивающие фразы, но слишком тихо, чтобы мои чувства уловили. Я больше не слышу его, как и Богиню Гигею.

— Все будет хорошо, дитя. — Эти слова приходят мне в голову среди хаоса, царящего в моем теле. Я вцепляюсь в ногу Руэна, нуждаясь в том, чтобы почувствовать его. Он сжимает меня в ответ крепче. В уголках моих глаз собираются слезы, но я не позволяю им пролиться. Вместо этого я смотрю на Царицу Богов со всей присущей мне яростью.

— Убирайся. Из. Моей. Головы. — Я вонзаю каждое слово, как отработанный удар кинжала. Если я не могу быть в безопасности внутри своего собственного разума, тогда где я могу быть в безопасности?

Ответ не ускользнул от меня, и это только укрепляет мою решимость выбросить ее из головы.

Хотя выражение лица Царицы Богов не меняется, я чувствую, как ее присутствие внутри меня ослабевает.

— Тебе не нужно меня бояться, — бормочет она, ее голос мягче, чем раньше, звучит дальше. — С тобой не случится ничего плохого от моей руки.

Я ей не верю, но слова, которые она мне предлагает, заставляют меня задуматься. Зачем вообще их произносить? Она и остальные Боги держат нас именно там, где они хотят. Нас медленно варят заживо в котле, который они создали, и хотя я вижу разверзающееся небо, знаю, что свобода где-то есть, но я, кажется, не могу ее постичь.

Внезапно до меня разом доносятся звуки актового зала, когда ученики вскакивают со своих мест, визжа от ликования. Хватая ртом воздух, я поворачиваюсь и прижимаюсь лбом к груди Руэна.

— В чем дело? — Спрашивает он. — Что случилось? — Трифон пытался…

— Нет. — Я качаю головой, прерывая его тираду вопросов. — Нет, он… на этот раз это был не он.

Чувствуя себя измученной, я отрываю от него голову и окидываю взглядом ряды кресел. Данаи больше не смотрит на меня, вместо этого она тихо разговаривает с другой Богиней — Македонией, Богиней Знаний, которую я узнаю. Отстранившись от Руэна, я тянусь к Каликсу. Мое прежнее раздражение на него исчезло, сменившись осознанием того, о чем я собираюсь его попросить.

— Каликс?

Насыщенные, лесисто-зеленые глаза встречаются с моими. Каликс хватает мою ищущую руку и подносит ладонь к своему рту. Он слегка прикусывает мягкую плоть, одним из клыков, отчего по конечности пробегает каскад мурашек.

— В чем дело, маленькая воровка? — Спрашивает он. — Ты хочешь…

Прежде чем он успевает предложить что-нибудь непристойное, я прерываю его своей просьбой. — Тебе удалось приручить какую-нибудь из змей в Ортусе?

Губы Каликса отрываются от моей ладони. — Да, а что?

Я смотрю на помост, прежде чем понизить голос. — Я хочу, чтобы ты отправил одну за Данаи, Царицей Богов, — говорю я. — Пусть понаблюдает за ней.

— А как же твои пауки? — предполагает он.

Я киваю. — У меня есть кое-какие для них дела, но у меня их не так много — по крайней мере, не так много, как у меня было в Ривьере.

— Почему это? — Спрашивает Теос.

Оглядываясь на него, я делаю ему гримасу. — Я не знаю, — честно отвечаю я. — Ара здесь, и было несколько пауков, которые пришли на мой зов. Я знаю, что вокруг есть еще много, я чувствую их, но на них как будто набросили завесу — как будто у них уже есть свой хозяин.

Это заставляет Руэна напрячься. — Бог?

Я качаю головой. — Мы не видели здесь никаких новых Богов, — замечаю я. — Если бы пауков привлек кто-то из них, то так было бы и в Ривьере. Хотя это мог быть один из Смертных Богов из Пердиции.

Каликс прижимается влажным поцелуем к моей руке, прежде чем опустить ее. — Я пошлю одного фамильяра к Царице Богов, — говорит он, — и мы узнаем все, что она скрывает.

Глава 12

Кайра

Даже после того, как все разошлись по своим новым комнатам на ночь и солнце село, я не сплю и смотрю в окно своей спальни. Было удачным открытием обнаружить, что оно выходит не на океан, как я ожидала. Вместо этого узкая полоска стекла выходит в темный сад внизу с дорожками для передвижения людей между зданиями. Даркхейвены и я провели большую часть дня, пытаясь нанести на карту извилистые коридоры и странные проходы Академии, но безрезультатно.

В отличие от Ривьера, кажется, что в этом месте нет ни последовательности, ни смысла. Мы обнаружили длинные коридоры, которые ведут в никуда, кроме тупиков, башни без дверей, ведущих внутрь или наружу, и сады, полные полузасохших живых кустарников. Чем дальше ты петляешь по коридорам в поисках конца, тем дальше, кажется, становится любая конечная цель.

Однако самым тревожным из всех открытий был сад статуй. Когда кто-то думает о «саде», он представляет себе растения и жизнь, но сад статуй не похож ни на что подобное. Окруженный арками и колоннами из выщербленного и гниющего камня, он был полон гротескных монстров из всех сказок. Гигантские существа, похожие на летучих мышей, с когтями и большими изогнутыми крыльями. Разные мужчины и женщины на всех стадиях страха и разложения. От женщины, нарядно одетой, с ее прекрасным юным лицом безмятежной девушки с одной стороны и ничем иным, как скелетом с другой, до мужчины, свернувшегося калачиком на земле, с костями и оружием, торчащими из каждой его части, так что едва ли можно было сказать, что под всем этим скрывается человек.

Я наклоняю голову к окну и позволяю прохладному стеклу коснуться моей щеки. Оторвав взгляд от сада внизу, я смотрю на небо над головой, гадая, нашли ли Регис и Офелия Карсела к настоящему времени или он нашел их и убил. Мое сердце учащенно бьется в груди.

— Не надо, — предупреждаю я себя, закрывая глаза от этих мрачных мыслей. Возможно, это атмосфера Академии Ортус, но здесь есть что-то такое… угнетающее. Как будто все жестокие, порочные кошмары, о которых человек когда-либо думал, возможны здесь. Снов нет, только ужасы.