Прибежище из серы и тьмы (ЛП) - Дарк Люсинда

Раскрывая книгу, я хмурюсь при виде написанных там символов, на пожелтевшем пергаменте красные пятна переходят в черные по мере того, как они просачиваются с первой страницы на следующую, и дальше, и дальше. Чем дольше я смотрю, тем прозрачнее становится жидкость, пока не исчезает совсем.

— Что ты сделал? — Спрашиваю я.

Кэдмон потирает руку, где кровь начинает замедляться, и я понимаю, что, вероятно, именно ею он писал в своей книге. — Из-за моего заключения мои способности намного слабее, чем обычно, — говорит он мне.

Я смотрю, как он переворачивает запястье и постукивает по боковой стороне кандалов. Они не двигаются. Я хмурюсь и наклоняюсь вперед, почти прижимаясь лбом к решетке. Между его плотью и манжетой из серы есть небольшое пространство, так что она должна быть в состоянии слегка повернуться, даже если ее нельзя снять.

Кэдмон одаривает меня неопределенной улыбкой. — Болты, — тихо произносит он в ответ на мой безмолвный вопрос. — Болты из серы вбиты в наши запястья. Они удерживают нас здесь. Книга, вероятно, не срабатывала, несмотря на близость, потому что, пока я ослаблен, слабеет и она.

Я молчу, переваривая информацию. Приятно сознавать, что книга так связана с ним, но жестокость такого рода заключения служит лишь напоминанием о крови, которая течет в моих собственных венах. Азаи и Трифон ничем не отличаются. Жестокие и жадные существа, какими они и являются.

Крепче сжимая книгу, я умудряюсь задать еще один вопрос, хотя слова на моем языке отдаются пеплом. — Что произойдет, если, — я судорожно сглатываю, — ты умрешь? После этого книга просто останется пустой?

Кэдмон качает головой. — Я в это не верю, — признается он. — Я думаю, что последние мои способности перейдут к ней, и она действительно станет сильнее после моей смерти, но… Я не знаю наверняка. Никто другой, обладающий способностью к предвидению, никогда не создавал книгу пророчеств. — Его взгляд задерживается на томе в моей руке.

Я слышу то, чего он не говорит. Если бы Трифон нашел это и узнал эту информацию, то он мог бы убить Кэдмона, а не держать его в тюрьме. В конце концов, книга гораздо более управляема, чем живой, дышащий человек.

— Я вернусь, — обещаю я ему. — Ты будешь свободен до того, как все это закончится. — Я бросаю взгляд на Ариадну. — Ты тоже, — говорю я ей.

— Освобождать нас сейчас было бы ошибкой, — говорит Кэдмон. — Но когда придет время… — Он переводит взгляд на женщину передо мной. Она так похожа на Кайру, что у меня что-то сжимается в груди.

— Я понимаю, — говорю я, — но, несмотря на совершенные ошибки, мы не оставим вас здесь навсегда. Мы не забудем вас.

Ариадна кивает и делает шаг дальше в темноту своей камеры. — Просто помни о предупреждениях Кэдмона, — настаивает она. — И… — Она исчезает в тени, но ее голос эхом отдается оттуда, когда она заканчивает последнюю просьбу. — Позаботься о ней, Руэн. Позаботься о моей дочери.

Глава 28

Кайра

Крик вырывает меня из сна, яростными когтями выдергивая в мир пробужденных. Сев, окруженная тенями и чувством страха, я несколько долгих мгновений не двигаюсь, пытаясь понять, вырвался ли крик из моего собственного горла или из чьего-то другого. Поворачиваясь, чтобы оглядеть комнату, я понимаю, что тишина — единственный спутник темноты. Не слышно женского крика, полного агонии и страха, эхом отдающегося в углах спальни. Я протягиваю руку, прикасаясь кончиками пальцев к своему горлу.

Проходит секунда, потом еще и еще. Моя дверь так и не открывается. Никто не врывается, чтобы спасти меня от кошмара, который я, кажется, не могу вспомнить. Маленький бугорок выпрыгивает из-под простыни, прикрывающей мои ноги, а затем быстро поднимается вверх. Глядя вниз, как Ара выныривает из-под одеял и скользит туда, где моя ладонь лежит на матрасе, она использует меня как лестницу — взбирается по моей руке к плечу.

Я не кричала, медленно начинаю понимать. Нервная энергия Ары очевидна, судя по похлопыванию по моему плечу. Она кружит и кружит, ныряя к моей шее и похлопывая меня по ней, прежде чем протянуть лапку и вцепиться в пряди моих волос. Липкие кончики ее лапок цепляются за пряди, тянут, и хотя это такое легкое натяжение, она никогда не делала этого раньше. Протягивая руку, я обхватываю ее пальцами, осторожно отделяя ее лапки от своих волос, чтобы переместить ее к себе на ладонь, когда чувствую резкий укус.

Стиснув зубы от желания выругаться, я еще крепче сжимаю пальцы вокруг Ары и — гораздо менее нежно — отдёргиваю её от себя, усаживая на кровать перед собой. Прежде чем я успеваю опустить её к себе на колени, она снова кусает меня. Острая боль не сопровождается жжением, которое обычно расползается по коже, так что я понимаю — яд она не пустила, но, чёрт возьми, это всё равно больно.

— Что, черт возьми, с тобой не так? — Раздраженно бормочу я, встряхивая рукой, пытаясь избавиться от этого ощущения.

Она снова кружит у меня на коленях, бешено стуча лапками и подпрыгивая вверх-вниз. Закрыв глаза, я дышу ртом и протягиваю мысленную руку к ее маленькому разуму. Образы проносятся передо мной. Кровь. Вода. Ветер. Разбитое окно и бледная ткань запачканного платья, волочащаяся по камню. Красные ленты веером растянулись в серых тенях. Крик, который доносится до меня из воспоминаний Ары, имитирует крик, который разбудил меня. Я сосредотачиваюсь на лентах. Я знаю, что они красные, потому что мне часто приходилось различать то, что мои пауки видят разными глазами, но что-то в них сбивает меня с толку. И тогда я понимаю, что это вовсе не ленты. Это волосы. Рыжие волосы.

Мои глаза распахиваются. — Мейрин. — Ара спрыгивает с меня, когда я отбрасываю одеяло и вскакиваю с кровати. Я не останавливаюсь, чтобы взять свои ботинки, благодарная за то, что никто из Даркхейвенов не забрался ко мне в постель, зная, что это означало бы, что моя Королева пауков разбудила бы меня голой.

За считанные секунды я оказываюсь у двери и пересекаю коридор. Я не утруждаю себя стуком в дверь Мейрин, предпочитая вместо этого повернуть ручку. Когда я обнаруживаю, что она заперта, я отступаю назад и хватаюсь за обе стороны двери. Первый удар моей ступни плашмя по твердому дереву вызывает громкий хлопок и скрип, но на самом деле никакого треска нет. Я раздумываю, не вернуться ли за ботинками, пока готовлюсь нанести следующий удар. Позади меня открываются две двери. Я игнорирую звуки и снова ударяю ногой в дверь. Еще один скрип, но по-прежнему никакого результата.

— Гребаное дерьмо. — Теперь, когда остальные проснулись, нет смысла молчать. — Мейрин! — Я выкрикиваю ее имя и замираю, прислушиваясь. По ту сторону двери не доносится ни звука.

Я снова упираюсь руками по обе стороны от дверного проема и поднимаю ногу. — Позволь мне. — Пара рук поднимает меня с пола, когда Каликс делает шаг вперед. Я моргаю, хмурясь, когда он встает передо мной, прежде чем понимаю, что это Теос отодвигает меня назад, чтобы дать своему брату пространство.

Несмотря на то, что Каликс такой же босоногий, как и я, ему требуется значительно меньше усилий. Каликс подпрыгивает и поднимает свои руки немного выше на раме — фактически, до самого верха. Он болтается там, его ноги едва касаются пола, когда он раскачивает свое тело взад-вперед, мышцы его рук напрягаются от усилия. Его передняя часть ударяется о дверь, но он, кажется, не замечает этого, напрягая руки. Вся нижняя часть его тела дико отлетает от двери, и когда он возвращается к ней, то поднимает ноги и пинает.

Дверь трескается, трещина пробежала вверх к верхней части двери, а затем вниз от того места, куда он ударил. Со второй попытки она ломается полностью, две половины раскалываются так, что большой кусок верхней части проваливается внутрь. Пространство имеет ширину всего около фута вверху, стекая вниз до образования трещины посередине. Однако этого достаточно, чтобы Каликс опустилась обратно и полез внутрь.