Четвертый брак черной вдовы (СИ) - Лакомка Ната

Сын донны Флоренсии — Фабиан Кардона — вскочил и покинул зал суда так стремительно, что краем плаща ударил по лицу донну Ренату, которая жадно наблюдала за процессом. Конечно, вреда благородной донне причинено не было, но от неожиданности она взвизгнула, а потом предпочла упасть в обморок, и вокруг нее хлопотали добрых четверть часа.

Судья допрашивал ответчицу с таким видом, будто у него болели зубы. Но донна Катарина отвечала на вопросы просто и с достоинством, и поймать ее на лжи не удалось. Иногда она мило краснела, когда вопросы касались интимной стороны жизни, но подтвердила, что они с Хоэлем Доминго вступили в фактический брак, и их союз освящен не только благословением церкви, но и земной любовью.

Слушанье продолжалось недолго, и прошение донны Флоренсии отклонили. Действительность брака между Хоэлем Доминго и Катариной дель Астра была признана несомненной.

Присутствующие в суде зашумели, обсуждая такое нерядовое событие, а донна Флоренсия сидела очень прямо, с каменным лицом.

Катарина сбежала со свидетельского места, смущенно улыбаясь и горя щеками, и муж поднялся ей навстречу, обнял и что-то шепнул, а она кивнула — счастливая и гордая. Такой Черную Вдову не видели даже на третьей свадьбе, когда она выходила за дона Анджело — первого красавца и богача Тьерги.

Можно было и расходиться, но тут герцог дель Астра крикнул на весь зал:

— Имею кое-что сказать!

Голос у него был зычный, усиленный троекратно эхом, и все, кто собирался уходить, остановились, а те, кто успел выйти, поспешили вернуться, чтобы послушать, что такого объявит нынешний герцог, бывший королевский генерал и вчерашний висельник.

— Во-первых, хочу поблагодарить всех, кто пришел сюда сегодня, чтобы сунуть нос в чужую жизнь, — объявил дон Хоэль, улыбаясь при этом с таким радушием, словно благодарил дорогих гостей, почтивших своим присутствием его свадьбу.

Донна Рената попыталась упасть в обморок второй раз, но на нее никто не обратил внимания, все смотрели на дона Хоэля, который, судя по всему, собирался устроить еще один скандал.

Даже донна Катарина взглянула с беспокойством и потянула мужа за рукав, но дон Хоэль только ласково кивнул жене и продолжал:

— А во-вторых, предупреждаю. Кто скажет про мою жену хоть одно плохое слово или косо посмотрит — пусть будет готов встретиться со мной, — он улыбнулся еще шире и приглашающее развел руки. — Женщин бить не буду, — сказал Хоэль, чем вызвал переполох среди благородных дам, — но мордочкой в сточную канаву макну, вы уж не обижайтесь.

Донна Рената все же упала в обморок и ее усадили на скамью, обмахивая веерами.

— Объявление закончено, теперь по домам! — дон Хоэль предложил жене руку и пошел к выходу, и горожане расступались, давая дорогу.

Возле донны Флоренсии он остановился, и хотя Катарина предостерегающе погладила его по плечу, сказал:

— Что-то вы не веселы, тещенька. Но ваша падчерица счастлива, почему бы вам не порадоваться за нее?

Донна Флоренсия поднялась, и все замолчали, ожидая, что она скажет.

— Я рада, если я ошиблась, — сказала она с достоинством. — Моя миссия — защищать Катарину от пройдох, что охотятся за ее богатством. Надеюсь, вы таким не окажетесь, — и она пошла вперед с величавостью королевы.

— Вот ведьма, — только и сказал Хоэль, покачав головой, а Катарина дернула его за рукав.

Они вернулись в Каса-Пелирохо очень довольные, хотя Катарина только и успевала останавливать мужа, который не желал соблюдать правил приличия и лез с поцелуями, стоило коляске свернуть в безлюдный переулок.

— Боже, да дотерпите уже до дома, — взмолилась она в очередной раз. — На нас смотрят

— Пусть смотрят, — тут же отозвался ее муж. — Ты моя жена, и я хочу целовать тебя, остальное неважно. И вообще, почему ты опять разговариваешь со мной так официально?

— Хорошо, официально не буду, — сдалась Катарина, подставляя губы для короткого поцелуя, а потом сразу отстраняясь. — Потерпи до дома, Хучо. У меня есть подарок для тебя, — и она шепнула лукаво: — Только для тебя.

Он тут же посмотрел на подол ее платья и положил ладонь ей на колено.

— Терпите до дома, — пригрозила ему Катарина, хотя глаза ее смеялись.

— Сплошные мучения, — буркнул Хоэль, убирая руку и откидываясь на сиденье.

Возле Каса-Пелирохо, когда коляска остановилась, Хоэль выскочил первым, а потом помог выйти Катарине и сразу подхватил ее на руки.

— Хоть ты брыкайся, — сказал он ей, ногой открывая калитку, — но я желаю убедиться, что точно твой муж. А то вдруг прошлая ночь мне приснилась?

— Прости, но именно сейчас я хотела бы отдохнуть, — Катарина погладила его по щеке. — Но ты не заскучаешь, обещаю.

— С чего бы? — хмыкнул Хоэль, взлетая по ступеням крыльца.

— Я кое-что купила сегодня утром и прошу тебя позаботиться о моей покупке — проследи за конюхом, пожалуйста.

— Ты лошадь, что ли купила? — Хоэль уже хотел открыть дверь, но Катарина указала взглядом в сторону сада, и он оглянулся.

Возле беседки стоял на привязи серый андалузец. Из сбруи на нем была только узда, а гриву украшали свежие розы.

Катарина наблюдала за мужем, ожидая восторгов по возвращению Офико, но Хоэль совсем не обрадовался, а наоборот — помрачнел. Поставив жену на ноги, он потер подбородок.

— Так, — сказал он со вздохом. — И откуда же у нас покупка?

— Сегодня утром я поговорила с доном Тадео, — объяснила Катарина, — рассказала, что ты продал даже не коня, а друга, чтобы вернуть мне долг, и он уступил твоего дорогого Офико сразу же. Даже не хотел брать денег, но я настояла. Теперь он твой, Хоэль.

— Так, — муж отвернулся от беседки, и Катарина удивленно посмотрела на коня — что не понравилось?

— Начнем с того, — заговорил Хоэль, — что конь теперь твой, а не мой.

— О чем ты? Мы — муж и жена, и все у нас общее

— Не все! — перебил он ее, повысив голос. — Зайдем в дом. Не хочу, чтобы твоя соседка нас подслушивала.

— С каких это пор тебя заботит, что говорят соседи? — изумилась Катарина, но в дом они зашли и даже поднялись в спальню, чтобы поговорить без свидетелей. — Почему ты вдруг переменился? Я думала, этот конь много значит для тебя

— Много, — отрезал Хоэль. — Но принять его от тебя я не могу.

— Но почему?! — почти закричала Катарина.

— Потому что тогда я стану тем самым проходимцем, охотником за твоими деньгами, как и говорила твоя мачеха!

Он замолчал, замолчала и Катарина. Надо было сразу догадаться, что Хоэль заупрямится. Ох уж эта мужская гордость

— Хорошо, — сказала она, обнимая мужа, — пусть Офико будет моим конем. Когда-нибудь ты разбогатеешь, и я продам его тебе

— Разбогатею? — саркастически переспросил Хоэль, но обнял Катарину и прижал к себе так крепко, что у нее перехватило дыхание.

— А пока, будь добр, позаботься, чтобы моего коня устроили, как он этого заслуживает. Необыкновенно красивый конь. Только почему у него такое странное имя?

На губах Хоэля мелькнула слабая улыбка:

— Этот поганец сначала от меня нос воротил. Наверное, тоже кичился своей благородной кровью. Вот и назвал его Мордоворотом.

— Мне всегда нравилось твое остроумие, — подбодрила его Катарина. — А теперь — иди. Офико заждался, а мне и правда надо отдохнуть.

— Отдохнуть до вечера, — поставил он условие, уже горя нетерпением, лаская шею и плечи Катарины.

— Хотя бы до вечера, — она поцеловала его на прощанье, заперла двери, а потом с улыбкой смотрела, как Хоэль выскочил из дома и добрых четверть часа обнимался с Офико — почти с такой же страстью, как обнимал жену.

«Мужчины» — подумала она, раздеваясь и падая в постель. Блаженная усталость навалилась, и Катарина уснула крепко и без сновидений.

Жизнь в Каса-Пелирохо изменилась. Впрочем, сказать это было бы не совсем верно и слишком просто. Жизнь в Каса-Пелирохо изменилась волшебно, удивительно, встала с ног на голову. Или, наоборот, утвердилась ногами на земле?..

Катарина чувствовала себя, как птица, что расправила крылья и взмыла в небо. Лусия плакала, умоляя ее одуматься, но Катарина не понимала ее слез. Одуматься? Да она, наконец, одумалась! А ей предлагают снова превратиться в куклу, у которой нет ни души, ни сердца, ни тела.