Укушенная (ЛП) - Грей Джордан Стефани

— Если ты не хочешь участвовать в Церемонии Вознесения в облике лысой молодой женщины, ты будешь сидеть смирно, — огрызается Уна, заплетая мои волосы в замысловатую косу из цветов, локонов и жемчуга.

В обеденный перерыв я стою на коленях на галечном берегу, а розовые воды разбиваются о сверкающую морскую стену из драгоценных камней, и замок Севери отбрасывает на нас огромную зловещую тень. Прямо за нами. У нас есть доступ только к этому ещё одному кусочку береговой линии Царства Высших, и это заставляет меня задуматься, как далеко я нахожусь от мира смертных. От Сент-Огастина. От моего отца и дома. Я наклоняю голову и оглядываюсь на выход из замка. Единственная дверь открывается на поле, где мы проводим боевые тренировки. От этого движения Уна только сильнее дёргает меня за волосы.

— Ай, — хнычу я. — Немного грубо, Уна.

— Да, хорошо. За нами наблюдает дюжина охранников. — Несколько резких толчков. — Я никому не позволю думать, что плохо справляюсь со своей работой.

— Не думаю, что они так подумают. — Я прижимаю руку к пульсирующей коже головы. — Но они могут, если я выйду отсюда без волос.

— Я же сказала тебе сидеть смирно.

— Я пытаюсь. — Воздух здесь свежее, а солнце светит ярче. Пахнет морской солью, древними камнями и ракушками, из которых состоят внешние стены замка, и часть меня почти забывает обо всем, что произошло за последние пару недель. Стычка с Эви, последовавшие за ней дни молчания, моменты, когда Син мог лишь бросить взгляд в мою сторону, не подвергая опасности жизни ни одного из нас. Теперь он на более жёстком поводке, после того как продемонстрировал своё превосходство над своей будущей парой. Он должен быть равным ей. А я… я просто пытаюсь выжить.

Двор оплакивал инструктора Альвареса в течение семи дней — с ежевечерними фейерверками, ликёром за завтраком и песнями и стихами, эхом разносящимися по всем коридорам. С тех пор мне не удалось сделать ничего другого, кроме как записать это. Ничего из этого. Всего этого. Я открываю блокнот, опуская взгляд, но высоко подняв голову, пряча кожаную обложку между складками своей бархатной красной юбки.

Поскольку Каликс изменил мою точку зрения на поиск мотива, прежде чем утвердить подозреваемого, я записала всё, что смогла вспомнить о той ужасной ночи. Селеста рано отпраздновала мой день рождения. У неё был огромный засос, оставшийся после бурной вечеринки несколькими днями ранее. Её непослушное поведение, настолько непохожее на неё, что казалось, будто она находится рядом с незнакомцем, и, наконец, ссора с Эви. Отвратительные слова, которыми обменялись она и её брат.

Но зачем оборотню понадобилось угрожать своему положению, чтобы убить человеческую девушку? Что Эви выиграет от смерти Селесты или моего превращения? Я постукиваю пером по странице. Это не может быть совпадением — ни одним из них. Драка, присутствие оборотней или последующее сокрытие информации.

Что-то не даёт мне покоя. Какой-то фрагмент головоломки, который я не могу разгадать. Я закрываю блокнот и прикрываю его своей мантией.

— Сколько времени обычно занимают перемены, Уна?

— Дольше, чем у тебя, — говорит она. — Я никогда не была свидетелем такой быстрой трансформации, как у тебя. Укушенные люди неделю или две испытывают мучительную боль, прежде чем изменения проявятся. Ты изменилась вечером третьего дня.

Неделя или две.

— И нет никакого способа предсказать это количество времени?

— О, нет. Только Вселенная знает о потенциале человека. Его судьбе.

Значит, они не кусали меня специально. Они не могли знать, кем я стану. По крайней мере, они не могли знать, что я выживу.

— И большинство Укушенных доставляют сюда, верно? Королеве?

Она качает головой.

— Все оборотни, которые хотят укусить человека, должны сначала получить устное или письменное согласие регента, но, как правило, после укуса эти оборотни могут свободно жить в стае. Большинство укусов предназначено для однополых пар и одиночек, которые усыновляют человеческих детей и хотят передать их другим, когда дети достигнут стандартного возраста для первого обряда, — говорит она, а затем, прежде чем я успеваю спросить, добавляет: — В двенадцать. Рождённые оборотни претерпевают трансформацию, когда наступает период полового созревания. Конечно, всегда есть исключения.

Сначала я думаю, что она говорит обо мне, но потом она наклоняет мою голову, заставляя посмотреть туда, где волны пастельных тонов бьются о дамбу и разбиваются о ноги невысокой блондинки с большими жёлтыми глазами и розовыми, как у балерины, губами.

— Нетти, — шепчу я, поворачиваясь к Уне. — Как она стала оборотнем?

Уна плюхается на траву и вытирает руки о фартук.

— Тебе не кажется, что было бы лучше самой спросить её об этом?

Антуанетта опускается на край дамбы, болтая ногами над водой. Отсюда она выглядит почти как русалка. Её сверкающий серебристый топ блестит, как чешуйки в звёздном свете. Её леггинсы могли бы быть тёмно-синими. В целом, она выглядит гораздо современнее, чем обычно.

— И это даст Эви еще больший повод ранить меня кинжалом? Чёрт возьми, нет, — честно отвечаю я. — На заживление раны ушло четыре дня. — Я поднимаю ранее травмированную руку, демонстрируя неровный шрам, который остается в форме лучика солнца посередине моей ладони.

Уна смеётся, издавая короткий лающий звук.

— Серебро — злая сука.

— Вот именно. А Эви ещё хуже. — Я вытаскиваю опавший лист из волос Уны и смахиваю его. — Ей не обязательно было нападать на меня. На самом деле ей не нравится Син. — Я не вдаюсь в подробности, не ищу подтверждения тому, что мои подозрения верны, и она предпочитает общество Нетти обществу своего будущего супруга.

— Закон…

— Да, я знаю о законе. — Я вздыхаю, проводя пальцами по своему шраму. Воспоминания о боли пронзают мои кости. Не от серебра, а от волчьего аконита. Боги. Я содрогаюсь. Мне повезло, что Каликс позволил мне уйти. Мне повезло, что он не выдал меня и не разрушил то, что осталось от моей жизни.

— Если ты так беспокоишься о принцессе Азии, то должна быть достаточно умна, чтобы понимать, что тебе ещё предстоит найти лучший источник информации. — Уна хватает меня за руку и показывает пальцем на Нетти. — Ты записала всё, что тебе известно. Пришло время поговорить с кем-нибудь другим.

— И ты думаешь, лучшая подружка Эви поделится со мной своими самыми грязными секретами?

— Думаю, ваш разговор был бы более продуктивным, чем если бы мы сидели в самом маленьком уголке Королевства Высших под присмотром дюжины стражников, потому что они не доверяют тебе покидать замок. — Уна отпускает мою руку и откидывается на локти, глядя в небо. — Мне не нравится, когда за мной наблюдают, и я скучаю по мороженому, Ванесса.

Оглянувшись на не слишком-то изящных солдат, стоящих полукругом вокруг нас, я усмехаюсь. Мне это тоже не нравится. Однако солдаты появились на следующий день после смерти инструктора, и они до сих пор ничего не предприняли, кроме как ходили за мной по пятам, как весёлая стая доберманов. Я уверена, это наказание за угрозу принцессе.

— Тик-так, — говорит Уна. — Ты можешь пораскинуть мозгами или сгнить заживо, но прими решение, пока я не вспотела до смерти.

В этом вся Уна. Ветерок, который овевает нас, особенно осенний и холодный. Совсем не похож на жару и влажность Флориды. Я слежу за мандариновыми облаками, проплывающими над головой, и снова вздыхаю. Честно говоря, я бы предпочла сгнить, но… это мне не поможет. Мне нужны ответы, и нужны они мне сейчас.

— Отлично. Но мне это не нравится.

— Это твоё право, девочка.

— Ненавижу, — шиплю я. — Презираю. — Передавая Уне свой дневник, я поднимаюсь на ноги, стряхиваю с ног гальку, ракушки и осколки драгоценных камней и заставляю себя подойти к Нетти. Она не поднимает глаз, когда я опускаюсь рядом с ней. Её взгляд по-прежнему прикован к океану, к линии горизонта, которая ослепляет.

— Это мой любимый вид, — тихо говорит она. — Солнечный свет, отражающийся в океане. Ты можешь себе представить, что лежит за ним? Там, снаружи, есть целый мир, в котором процветали наши предки-фейри, и мы никогда его не увидим.